ГЛАВА 4. ДРОВА.

Лето 2023 г.

Утром, еще до нормальной побудки пассажиров, которая в поездах в силу известных причин происходит ранее обычного, раздался звонок, заставший меня врасплох. На «секретную» сим-карту, которую я еще в Ростове переставил в планшет, через мессенджер звонил Гриша. Я не сразу сообразил, как убрать громкую связь, засуетился спросонья. Согнал громкость до минимума и приложил динамиком к уху.

– Дядь Вов, у нас проблема.

– Я тебе не дядя, ты мне не племяш, – зашипел я, раздражаясь. – Будь добр, обращайся иначе!

– Владимир Иванович! У нас «буханку3» отжали.

– Как? – изумился я. – Кто?

– Срисовали на заправке, ехали сзади на «Рыси»4, довольно долго не обгоняли, видимо попутно им было, а потом тормознули. Связи там нет.

Я глухо выругался. Соседка проснулась, откинула простынь, не вставая, профессионально поочередно повытягивала ноги и руки. Ага. Знакомо. Спорт или… Или йога. Вчерашний балахон успел смениться кипенно-белым топом и отливающими графитом шортами-велосипедками.

– Что дальше? Не жуй! – буркнул я. – Докладывай по сути.

– Сфоткали техпаспорт, ну, в смысле свидетельство, сунули договор купли-продажи незаполненный, мол, сам потом впишешь. И все. Двое расписных в камуфляже и молодой старлей.

– То есть у них всё было заранее заготовлено? Кто в договоре за покупателя?

– Сейчас… Так… Сидоров Пётр Иванович, улица Штормовая… Два… Или это «Зэд»? Всё. Там пробелы для заполнения. Вписать продавца, модель, номера все эти… Ксерокопия такая чумазая.

– Вот уроды, – восхитился я наглости грабителей. – Что еще?

– Сказали типа, ты ж помочь хочешь, вот, считай – уже помог.

– Это они правы. Ты сказал, кому эту машинку везли?

– Сказал, конечно, – возмутился Гриша.

– А они?

– Посмеялись, сказали, что те, мол, не обидятся. Дали пять тысяч и уехали. Меня вот сейчас только довезли тут ребята до поста. Что делать?

– Ничего. Домой едь. Позвоню, когда понадобишься. Не парься. Помощник, блин.

– Ах да, еще…Чапа и Щербак передают Знахарю привет. Интересуются.

– Чего им надо? Слышал, что из старого состава только они да Тарен5 и остались?

– Спрашивают: не собирается ли он вернуться? Ехидно так.

– Я понял… Услышал тебя… Вот как увижу этого самого Знахаря – так сразу передам, – я немного подумал и добавил:

– Только, как мне кажется, нет его уже. Сейчас, вон, других Знахарей много. Натыкался в телеге. Молодые, задорные. Всё. Отбой.

***

– Извините, – сказал я, встретившись взглядом с соседкой. – Работа, форс-мажор.

– Я понимаю, – улыбнулась она. – Мы всё равно уже не спим. Так, девочки?

Наверху завозились.

– Встаем–умываемся! Режим-режим! – и уже мне:

– Вы кроме яблок еще что-то едите?

Я пожал плечами:

– Иногда кошачий корм.

Сверху засмеялись. Детей легко рассмешить, особенно девчонок.

– Но сейчас он кончился, – пояснил я. – Практикую раздельное питание. И питие. Могу пить – могу не пить.

– Это уже несомненное достоинство, – заметила попутчица.

Мм-да-а… Соображает… Точно йога! И фигура! Гибкая. Такая и в чемодан вполне сложится. Правда, рост хороший: на каблуках, пожалуй, как я, а во мне метр восемьдесят. Но, опять же и чемоданы высокие существуют. Хочешь «поговорить»? … Ладно, продолжим.

– А могу пить. И не есть. Как сложится.

– Я поняла, – сказала она как-то устало. – Могу копать, а могу и не копать.

– Точно, – подтвердил я, усмехнувшись. – Причем позволить себе не копать, когда копают все вокруг. Ибо уж очень выгодно. Это и есть настоящая свобода.

Меня пронзил заинтересованный взгляд.

– Но, чтоб такое себе, как Вы говорите, позволить, надо…

– Надо до этого довольно долго хреначить на галерах, – продолжил я, картинно вздохнув. – Зато потом эти деньги дают определенную степень независимости.

– Это точно. Как топливо. Дрова, – задумчиво произнесла моя спутница. – Они определяют время, которое ты сможешь просидеть у этого забавного костра.

– Причем, иногда не только ты один, – я, подмигнув, показал на верхние полки. – Vae soli6.

– О! Вы такие слова знаете?!

– Знаю. Только применять их негде.

– У Вас есть дети?

– Даже внуки. Всё есть. И ничего нету.

Дверь купе резко отъехала в сторону.

– Ева Ильинична? Вам что-то нужно?

***

– Откуда она Вас знает? – заинтересовался я, когда проводница испарилась.

– Наверное, прочитала на билете, – пожала плечами соседка. – У них же есть какая-то база данных и всё такое?

Тут она снова захохотала. Зачем? Непонятно. Впрочем, такие переходы и перепады, своего рода эмоциональные качели, характерны для многих женщин. Да что там женщин, сами на подобных катались…

– А меня зовут Владимир, – заявил я и повторил для верхних полок:

– Можно дядя Вова.

– Уже в курсе – утром все слышали.

Я сконфузился: вроде звук убрал по минимуму, а вон оно как! Сам толком не слышу и думаю, отчего-то, что другие тоже не слышат. Эффект Данинга-Крюгера7 в переложении Чебурашки.

– У меня складывается ощущение, Ева, – задумчиво сказал я, – что мы с Вами где-то раньше уже встречались…

На этой фразе, по сути «домашней заготовке», которую я регулярно (и успешно) использую уже несколько десятилетий (дама, которой это говоришь, начинает, что называется, «грузиться» и фантазировать себе всякое, невольно переходя в режим романтичного флера), так вот, на этой фразе вдруг раздался взрыв смеха. Просто гогот. Девочки захлопали в ладоши. Я замер в искреннем недоумении.

– Наконец-то! Не прошло и суток.

– Осталось понять где, – пробормотал я, окончательно растерявшись. Похоже, про теорию «родственных душ»8 стоит забыть.

– Дядя Вова, ты – тупой?!

– Полина! – возмутилась Ева, хлопнув по столу так, что подпрыгнула посуда и звякнули ложечки в стаканах.

– Мама, можно я ему подскажу?

– Нет, пусть сам думает! – отвечала мама.

– Я быстро думаю и уже ничего не придумаю, – вздохнул я, улыбнувшись. – Подсказывайте.

– Девочки, стоп! Сначала я сама…

Она вдруг резким движением распустила прическу и взлохматила волосы, наклонила голову, округлила глаза, и широко, очень широко, улыбнулась. Замерла в этой гримасе секунд на десять. В купе стало тихо. Все трое смотрели на меня. Ну, узнавай!

Я промолчал. Пожал плечами, изображая милую растерянность. Эту эмоцию сыграть нетрудно: достаточно сделать глупое выражение лица с наивным просящим взглядом. Если б я знал, то обязательно вспомнил бы. Скорее всего. Такой типаж встречается не часто. Я знавал двоих, отдаленно похожих. Одна погибла еще в девяностых. Другая? Я давно ее не видел. Последние двадцать лет обреталась где-то в Питере… Но она б меня узнала первой и совершенно точно не решилась ломать комедию… Да и постарше она моей попутчицы… Вряд ли… Полина – это имя означает «предсказательница» – подумал я, подмигнув девочкам. – А вдруг она права? Я сдаю?

***

– Мама – актриса, – объявила старшая с дочерней гордостью.

– Не повезло, – сочувственно кивнул я, наблюдая за реакцией. – Случается и такое.

Девочки недоуменно уставились на меня. Ева поджала губы. Она явно ожидала какой-то иной реакции и возможно впервые ее не получила.

– «А можно во-о-он ту булочку», – сказал я тонким голосом, оттопырив мизинец и показывая вдаль.

– «У нас вся продукция свежая», – строго сказала Ева Ильинична, растопырив пальцы обеих рук и покачав ими на каждом слове. И засмеялась.

– Простите за бестактность, не был уверен, что Вы знаете этот анекдот.