Черри шагает по самому краешку – полуразрушенному и грозящемуся обвалиться. Рин идёт рядом, крепко переплетя с ней пальцы.

Фокс вдруг поскальзывается и падает в мгновенно притянувшие ее объятия. Звенит колокольчиками в смехе и касается губ Рина своими.

– Я это специально, – шепчет она, разрывая поцелуй. Тыкает ему в кончик носа. И отстраняется.

Мокрая. Счастливая. Свободная.

Черри любила этот другой мир.

В своём она стала распоследней негодяйкой. Здесь же хотела начать новую жизнь.

Черри рванула вперёд. А потом затормозила на краю крыши, широко расставив руки, словно готовая взлететь.

Рин едва поспевал следом за ней, поскальзываясь на залитом лужами бетоне, а теперь получил возможность ее нагнать.

Прибавил скорости, пока Черри не вздумалось снова продолжить эту безумную гонку.

Он был буквально в двух шагах, когда всё случилось.

На соседнем здании мелькнула тень и, в мгновение ока очутившись рядом, прошила Черри грудь, вырвавшись из спины.

На лице Черри замерло ошеломлённое выражение. Она покачнулась и стала заваливаться вперед, но Рин дёрнул ее за шиворот и осторожно уложил на землю.

Кровавая пелена застлала Рину глаза. Кровь была везде – на груди Черри, на его руках, пытающихся зажать рану. Стекала с краешка губ, которые он буквально только что целовал.

– Какая встреча, – голос Яна прорвался в его уши вместе со звуком грома, – А я гадал, кто мне карты путает. Но всё оказалось гораздо проще.

Рин не поднимал на него глаз. Всё внимание досталось Черри. Черри, которая, превозмогая сумасшедшую боль, улыбалась, глядя ему в глаза.

– Тебя я отпускаю, Рин. По старой дружбе, – хмыкнул Ян и растворился в воздухе.

Из глаз Рина потекли горячие слезы.

– Не плачь, – Черри протянула руку, касаясь его щеки и пытаясь их стереть.

Вдохи становились слабее. Сердце отказывалось биться.

Черри бы хотела посмотреть на Рина чуточку подольше. Но знала, что сколько бы не смотрела, ей всегда будет мало.

– Я люблю тебя. Очень сильно люблю, – сказала она.

И сомкнула веки.

– Черри! Черри...

Рин прижимал ее к себе, умоляя открыть глаза. Его рыданиям вторили удары молний и завывания ветра.

Акт LXXIV. Демон

Правило клуба O(r/d)dinary №274:

Все мы уже когда-то были знакомы. Потому дороги судьбы сводят нас снова и снова

Лучше бы ты меня убил.

Или убил вместе с ней. Зачем было оставлять меня в живых?

Жить с воспоминаниями, как твой любимый человек умер у тебя на руках, гораздо хуже смерти.

Но Рин Миура жил.

Минуту за минутой. День за днём.

Каждую ночь мучился в бреду кошмаров. Смывал слезы с щёк по утрам. Сползал по стенке в ванной комнате.

В треснутом зеркале отражалась разбитая плитка и разбитый Рин. И новые слезы приходили на смену тем, что унёс водосток.

Уши заполняли колокольчики яркого смеха Черри.

Руки помнили, как в них остывало ее тело.

Рин надеялся, что в своих страданиях скоро сойдёт с ума. Или хотя бы просто дойдёт до точки, когда больше не сможет испытывать никаких эмоций.

Черри, она... Была для Рина всем. Они всегда были вместе. А теперь, когда остался один... Рин понимал, что стал мертвецом при жизни. Но мертвецу, в которого он превратился, этому демону... Нужно было отомстить. Человеку, который отобрал у него самое родное, смысл его существования.

И тогда он сможет спокойно уйти.

***

В конце концов Рину пришлось проглотить слезы. И начать действовать. Его способность не относилась к боевому типу. Вся сила сводилась к хитрым уловкам и умению водить дружбу с нечестивыми созданиями. Рину редко доводилось убивать своими руками. Вся грязная работа всегда доставалась Черри. Он же мог убить только если жертва окажется слабее него.

Но идти против Яна Алена для него – то же самое, что если бы муравей попытался сдвинуть гору. Однако это не значило, что он, жалкий муравей, не начнет разбирать эту самую гору по песчинкам.

Рин добывал на него компромат. Рин срывал его сделки и подрывал его влияние. Рина не раз ловили и избивали так, что он, валяясь в грязи и отключаясь, думал, что больше не очнётся.

Но он помнил родной смех. И заставлял конечности двигаться. И думать-думать-думать, как же ещё испортить Яну жизнь.

На карте памяти его фотоаппарата хранилось немало снимков. Этот фотоаппарат он собирал сам, под себя и свою способность – можно было и сразу распечатывать палоройды и оставить печать фотографий студии, чтобы оставлять меньше следов на пути мести Яну.

Но чем больше он распутывал интриг, тем больше находил ниточек их ответвлений. И, в какой-то момент, стало практически невозможным разобраться, кому принадлежит очередная идея ущемления одаренных – Яну или высшим чинам их общества.

Сам же Ян скрылся где-то в глубине сплетенного клубка. Затаился, убедившись, что сделал свою работу – внушил людям, что ненависть к одаренным, которая ими движет, принадлежит только им.

И как бы Рин го не искал – тщетно. Каждая новая попытка помочь миру одаренных становилась всё опасней. И, в конце концов, уже его самого начали преследовать, пытаясь убить.

В последний раз он едва успел унести ноги. Но побоев избежать всё равно не удалось.

Он смотрел на отражение своего кислого лица в витрине магазина.

Боже, во что он превратился – худой до невозможности, с залегшими под глазами тенями. Черри бы ему целую лекцию на эту тему прочитала. Но ее больше не было рядом. Потому пришлось гребстись самому.

– Улыбнись, тряпка. У нас ещё много дел, нам ещё Яну морду бить, как ты собираешься сделать это в таком состоянии?

Отражение молчало. Он сам был этим отражением. И ничего не мог себе на это сказать.

В стекле витрины он видел не только себя. Там были отражения множества проходящих мимо людей. Был и тот, кто стоял позади и не сводил с него внимательных глаз, прячущихся за стёклами обрамленных цепочками очков.

Рину это лицо показалось смутно знакомым. Он отбросил эти странные очки, проигнорировал яркие синие волосы и строгий костюм. И получится Джесси Мак Итен.

Джесси Мак Итен этого мира, внимательно глядящий не на кого-то, а именно на него. И наверняка неспроста.

Как много он знает? Как много умеет? Рин не знал о нём ничего, кроме бродящих среди преступников глупых слухов. Джесси же вполне о нем самом мог знать всё, от и до.

Было ли Рину страшно от этого? Страх умер вместе с Черри на его руках. Помимо желания отомстить его душу пожирали тоска и безразличие. Так что, ему, в общем-то всё равно, что там задумал Джесс этого мира.

Рин его проигнорировал. И бесцельно зашагал по улице.

Холодный ветер забирался под худи, обнимал его за рёбра. Но он даже не ëжился – шёл, широко расставив руки, как когда-то любила делать Черри. Имитировал счастье, которого в нём не осталось и на грамм.

Ветер донёс до него тонкий аромат цветущих деревьев. И Рин с удивлением осознал, что уже наступила весна.

Парк, на который он набрел, порядком потрепали ветер и дожди. Но те цветки, которым ещё удалось выжить в погодном апокалипсисе, были невероятно красивы.

Вдыхая цветочную пыльцу, глядя на них во все глаза, Рин впервые за долгое время ощутил спокойствие и умиротворение.

"Черри бы наверняка тоже понравилось".

Рин достал фотоаппарат и сделал несколько снимков.