Костя приостановился, чтобы посмотреть, что там происходит. Железнодорожники вынули большие граненые стаканы, по 250 грамм, наполнили их до краев.

– 5 стаканов по 250, ― посчитал Костя.

Стаканы были подняты в воздух.

– Кто первей, ― сипло произнес толстый прокладчик.

– Я! ― крикнула девушка с озорными глазами.

Они чокнулись и, громко глотая, принялись пить. Костя стоял, как вкопанный, пока кто-то не похлопал его по спине. Тогда, не оборачиваясь, он двинулся дальше.

Когда он входил в вагон-ресторан, поезд тронулся, и тотчас откуда-то взялся Саша Петькин.

– Гм, ― произнес Костя.

– Йоу, ― ответил Саша, но как―то без энтузиазма.

– Чо делаете? ― Костя спросил первое, что пришло в голову.

– А, Виталик спать покатил. Не знаю. Спит, наверное. А я смотрю. Прикольно.

– А-а-а-а.

– Не, чувак, смотри.

– Ну.

– Вот давай по пиву, и я расскажу.

– Ладно.

– Вот смотри, ― продолжил Саша, когда они сели на столик. Он ткнул пальцем за окно. ― Посмотри, какие тут пространства! Воу! Это же хит! Надо сюда обязательно приехать. Возьму свой «телевик», сделаю новую фотосессию. Здесь я видел такие клёвые места для катания на доске. Представь, чувак. Собираем team, отбрасываем сомнения и едем на поезде до первой приглянувшейся станции. Воу. А, е! Выходим. Такая продвинутая команда. Собираем местных, даем им уроки. Бум-бокс играет стрит-бит. Идж-с-с-с, иджс-с-с-с. Воу-воу-дыджтс-с-с-с. Тч-с-с-с. Тч-с-с-с-с. Тыдыц, ты-ры-ры. И все снимаем, чтобы смонтировать потом ролик.

– Ага, ― произнес Костя.

– Чо, чувак, как ты думаешь?

– Да нет. Я так.

– Слушай, а как ты относишься к эмо?

Костя пожал плечами:

– А что это?

– Ладно. Слышал: Эмо.

Эмо сука жалкие. Из-за того, что родители не пускают эмо на кладбища морозить свои жопы , бедняги тратят время на нытьё над гламурными журналами в квартирах, сидя на подоконнике . Через смазанную от слёз тушь плохо видно, что диктует журнал моды. Поэтому одеваются эмо крайне странно. Эмо палятся лишь на вопросе ― ты кто ? Обычно несформировавшаяся личность не может решить ― гот она или гламур, от чего, кривя глазом из под чёлки, давит очередную слезу.

Все это Саша читал в каком―то псевдореповом стиле, но Костя не понимал ― плакать ему или радоваться.

– Скинхеды. Скинхеды сука умные. Реально осознавая картину будущего, как и панки, эти парни пошли иным путём. Они не тратят меньше воды на себя, они тратят меньше людей для воды, тем самым уменьшая численность населения. Особенно умные скинхеды выделяются в таких местах, как черепно―мозговая , хааа! ещё бы. Палятся в основном из-за лысой, не всегда отполированной лысины. Как оно?

– Ты сочинил? ― осведомился Костя.

– Нет. Не я. Но я работаю над собой. Я тоже скоро буду сочинять хиты, чувак. Понял?

Лицо Саши светилось от какого-то счастливого напряжения, но Костя ему не завидовал. Он вообще не знал, плакать ему или радоваться.

– Посмотри в любой вагон метро, ― произнес Саша.

Это было сказано, как предложение. Костя даже попытался куда-то заглянуть, но, конечно, все самое странное было именно в Саше.

– Да, ― сказал Костя.

За окном было уже почти темно. Поезд повернул, и тонкая розовая полоска исчезла. Было видно синее небо, окаймляющее деревья и какие-то первые звезды.

– Люди едут и слушают 50 cent.

– А-а-а-а.

–Я хочу быть как русский 50 cent.

Костя сочувственно кивнул.

– Ты мне не веришь? Ладно, чувак. Встретимся года через три, и ты меня не узнаешь. Я буду ехать на крутом таче. Нет, я куплю себе мотоцикл.

– Купи в кредит, ― произнес Костя без задней мысли.

– Что ― в кредит?

– Мотоцикл.

– Шутишь, йоу! Такие тачки в кредит не берут. Давай по пиву. А ты чо, вино берешь?

– Да.

Костя отвечал сонно ― не то, чтобы он был противник общения, и даже в своих мыслях он не варился. Он был таким по закону сохранения энергии. Это было его естественное состояние. Саша же, напротив, бежал по жизни с шилом в заду. Он постоянно менял род своих занятий, и за это к нему постоянно приклеивались постоянные прозвища. В университете он учился очень неплохо. Костя же, наоборот, являлся глубоким середняком. Впрочем, никто его за это не попрекал. И, на самом деле, было странно, что Аня, у которой был крайне неуравновешенный характер, его любит. Он и сам себя иногда спрашивал.

Где-то подсознательно он был уверен, что ― рано или поздно ― это случится, и Аню перекинет взрывной волной кому-нибудь в объятия. А взрыв этот будет в голове, не его, конечно. Взрыв снаряда…..

Бум!

И до свиданья.

Они сели за столик. Народу в ресторане было много. Кругом чувствовалась праздная обстановка. Еще бы ― поезд шел на Сочи.

–Знаешь, чувак, я часто представляю себя где-нибудь…..

Он оглянулся. А потом продолжил:

– Где-нибудь в Голливуде.

У Кости не было в планах торчать в вагоне-ресторане и что-то обсуждать с Сашей Петькиным. Он собирался уйти с вином. Поэтому, он старался допить свое пиво как можно быстрее. В это время, как назло, появился камрад Буффало. Костя даже вздохнул недовольно. Лицо у Виталика было помято с правой стороны. Видимо, он спал и не переворачивался.

– Привет, братики, ― выдохнул он.

– Воу, воу! ― выкрикнул Саша Петькин.

– Хорошо вам тут. А я там парюсь. На полке ― как на нарах. Лежу на третьей полке, жёстко, кости жмет.

– На третьей? ― удивился Костя.

– Да. Судьба занесла на верхотуру.

– О-па, ― удивился Костя.

– Да что ты по ушам ездишь! ― обрадовано крикнул Саша.

– Ну, вторая, третья, не все ли одно. Внизу бабка храпит, параллельно меня лежит девушка. Представь себе смысл этих слов! Параллельно мне лежит девушка.

– Ты ее хочешь? ― спросил Саша.

– Не знаю. Ближе надо подойти. Ощупать. Обласкать. Посмотреть в глаза. Я просто так не могу. Без изучения, без прощупывания. А иначе ― как еще. Все мы немного ученые. Алхимики. А давайте водки возьмем. Просто водки возьмем. И не будем ни о чем думать, друзья мои.

Костя, было, тотчас отказался, но не сумел и рта раскрыть.

– Короче, вот еще тем, ― сказал Саша Петькин и принялся читать, ― Панки. Панки сука заботливые. Панки уже сейчас видят угрозу нехватки воды, поэтому старательно берегут её отказавшись от водных процедур. Панки палятся практически везде, ибо страшно смердят отпугивая от себя окружающих.

– Го-го-го, ― захохотал камрад Буффало, ― некисло как. Го-го-го. А я, все ж, схожу, девушку разбужу, в любви признаюсь. Такая девушка. Звезда вагона. Звезда плацкарты.

– Пойду я, ― произнес Костя.

– Ты сиди, сиди, ― властно сказал ему Виталик.

А Саша Петькин продолжал:

– Готы. Готы сука печальные. Ещё бы ! Люди, привыкшие сидеть на могильных плитах кладбищ нередко обращаются к врачам с отморожением задницы, а некоторые и с отморожением передницы. А при такой жалобе по-любому будешь печальным. Готы палятся в основном летом, так как чёрные одёжки заставляют их усиленно потеть. Наиболее истинный гот , как ещё называют ― тругот ― тот, кто даже после смерти мечтает умереть на руках солиста группы Хим.

–Го-го-го, ― еще пуще прежнего ржал камрад Буффало, ― девушка, девушка! Девушка! Нет, не вы! Водочки нам! И лимон, если можно! Что? Кто платит? А вы к нам придете! Я вам на ушко и шепну!

Ага! Да, вот этой! Столичной. Да. А есть со льдом? Да. А, что вам за это будет? Я вам отдам свою руку и сердце.

Энергия так и била из Виталика. Видимо, для этого ему был необходим сон. И вот, он поспал, точно перезагрузился, и это был уже другой, довольный всем Виталик, камрад Буффало.

Костя выглянул за окно. Затем ― прильнул к нему ближе. Человеческий глаз моментально реагирует на то, когда в окружающей картинке появляется какое-то несоответствие. Он почесал голову, не понимая, в чем дело. Было темно, и кроны деревьев, окаймленные угасшим небом, были похожи на застывшие сны. Но было что-то, более темное, чем они. Костя даже сощурился, ничего не понимая. Он даже повернулся к людям в вагоне―ресторане, однако, все шло тем же курсом. Никто ничего не замечал. Деревья в темноте отбрасывали тень, и у этой тени был красноватый оттенок.