Телефон. Набираю его номер.

– Слушаю, – в его голосе – директор, а не друг. Холод, дистанция. Словно стена выросла между нами.

– Илья, я… – пытаюсь начать, но слова застревают в горле, словно ком.

– Скоро буду, – обрывает он, и в трубке раздаются короткие гудки.

Что это значит? Почему он не дал мне договорить? Что происходит?

В голове – каша, мысли путаются.

Встаю с кровати, ноги ватные, голова раскалывается.

Иду на кухню, в надежде найти хоть каплю воды, чтобы запить таблетку от головы.

Кухня пуста. Никаких следов Ильи.

Нахожу аптечку, вытряхиваю на стол содержимое, отыскиваю нужную таблетку, запиваю водой.

Ванная. Зеркало.

О господи…

На меня смотрит незнакомая девушка с опухшими глазами, бледным лицом и растрепанными волосами.

Словно не я, а кто-то другой пережил вчерашний кошмар.

Умываюсь ледяной водой, пытаясь смыть с себя остатки вчерашней ночи, остатки слабости, остатки боли.

Расчесываюсь, наношу крем, патчи под глаза – нужно хоть как-то скрыть следы вчерашнего безумия.

Иду в спальню, натягиваю на себя первую попавшуюся одежду – майку и шорты.

Завтрак.

Мысль о еде вызывает тошноту, но нужно поесть, нужно набраться сил.

Холодильник. Грудку индейки – ломтиками, помидорки черри – пополам, огурец – тонкими кружочками. Всё на чиабатту. Красота!

Кофемашина. Латте. Аромат кофе – божественный!

Звонок в дверь.

На пороге – Илья. Гладко выбритый, собранный, словно солдат перед боем.

– Доброе утро, – пропускаю его в квартиру, стараясь не смотреть на него слишком пристально.

– Доброе, – его голос – спокойный, ровный. – Как ты?

– Могло быть и лучше, – вздыхаю, – но сама виновата. Кофе будешь?

Поворачиваюсь к нему, не могу не отметить, как он хорош. Хоть и друг, но… накачанное тело, острые скулы, легкая щетина – всё в нем кричит о мужской силе, о доминантности. Модная стрижка, глаза цвета кофе – темные, глубокие, словно бездна.

– Нет, спасибо, – отказывается, и в его голосе – сталь, неприступность. – А ты садись и ешь.

Он указывает на стул, где лежит мой завтрак, и я не могу не улыбнуться.

– Ваш командный тон, мистер Сафронов, оставьте для своих подчиненных, – говорю я, стараясь скрыть смущение за легкой иронией.

– Ты не оставляешь мне выбора, Юля, – его голос – жесткий, холодный. – До вчерашнего вечера я считал тебя самостоятельной, умной женщиной… а в итоге… – он стучит пальцами по столу, подбирая слова, словно оружие, которым хочет меня ранить, – в итоге увидел маленькую эмоциональную девочку, которая не способна справиться со своими проблемами.

Я аж поперхнулась от такого вердикта. Запиваю кусок бутерброда кофе, прожигая Сафронова взглядом. А он, подлец, улыбается, словно наслаждается моей реакцией.

– Ты сейчас как нашкодивший котенок, который просит пощадить его своего хозяина, – продолжает он, и в его голосе – насмешка, презрение.

– Неправда! – возмущаюсь я. – Я не котенок! И тем более не с хозяином!

– А хотела бы? – в его глазах что-то меняется, словно в них вспыхивает неизвестный огонь. Огонь желания, страсти, доминации.

– Нет! – отвечаю резко, с вызовом. – Я слишком самостоятельная для этого!

Складываю руки на груди, опираясь на спинку стула, стараясь выглядеть уверенно, независимо. Но аппетит пропадает, и в желудке неприятно сжимается комок страха.

– До чего упрямая, – усмехается Сафронов, – но я и не таких воспитывал.

Его слова – как удар хлыста. Скрытая угроза, обещание подчинить, сломить мою волю.

– Я не твоя девочка для утех, – бормочу в ответ, стараясь, чтобы голос не дрожал.

– Доедай и собирайся, – Илья становится серьезным, взгляд – холодный, жесткий. – У нас много дел.

Он уходит в комнату, чтобы позвонить, а я… я сижу, словно парализованная. Его слова, его взгляд – всё это пугает и… возбуждает.

Допиваю кофе, доедаю бутерброд, иду в ванную. Макияж, прическа, одежда – нужно быть сильной, нужно быть собранной.

Сафронов ждет в гостиной.

– Что мне одеть? – спрашиваю, стараясь не смотреть на него. – Мы же в офис едем? К юристу?

– На твоей машине поедем? – уточняю, чтобы понимать, какую обувь выбрать.

– Конечно, – он окидывает меня взглядом, и на его губах появляется улыбка. – Мне нравится.

– Главное, чтобы нравилось мне, – отвечаю резко, чувствуя, как щеки вспыхивают.

Его собственнический тон, его взгляд – всё это непривычно, волнующе, пугающе.

– А ты забавная, Юля, – его голос – низкий, бархатный. Рука на моей руке – прикосновение властное, собственническое. Он ведет меня к машине, помогает сесть, и я чувствую, как его рука задерживается на моей спине – тепло его ладони обжигает сквозь тонкую ткань блузки.

Машина. Роскошная, черная, словно продолжение его самого – сильная, стильная, неприступная.

– В офис, – бросает он приказ водителю, и я невольно любуюсь им. Его уверенность, его властность – всё это завораживает, пугает, притягивает.

Офисное здание. Элитное, роскошное. Такую аренду не каждый бизнес потянет. Моей «Розе» до такого далеко, хоть и три филиала, и прибыль хорошая.

Илья подает руку, помогает выйти из машины. Его прикосновение – как удар током.

Лифт. Восемнадцатый этаж.

Здание – шикарное, вид из окна – захватывающий. Но внутри меня – тревога, страх перед неизвестностью. И… надежда.

Моя жизнь уже не будет прежней. Я это чувствую.

Двери лифта распахнулись, словно ворота в другой мир. Роскошный холл, запах полированного дерева, дорогих духов – всё кричит о богатстве, о власти.

Девушка на ресепшене – яркие губы, загадочный взгляд, натянутая улыбка.

– Добрый день, Илья Андреевич, – её голос – мелодичный, но безжизненный, словно у куклы.

Одета безупречно – строгий костюм, идеальная укладка, легкий макияж. Лицо – маска, ни одной эмоции.

Илья кивает, а я… я не могу отвести взгляд от её алых губ.

Секретарша. Ольга. Встречает у кабинета.

– Илья Андреевич, звонок от Иванова… – тараторит она, словно боится, что её перебьют.

Кабинет. Крепость. Окно во всю стену – город как на ладони. Широкий стол, кожаные кресла, грамоты, плазма…

Здесь всё пропитано властью, деньгами… и чем-то еще… чем-то темным, пугающим.

Диванчик у стены. Маленький, неуютный. Жду, пока Ольга закончит свой доклад.

– Ольга, кофе, как обычно. А Юлии Игоревне… – Илья замолкает, его взгляд – ледяной, пронизывающий. В его глазах – что-то темное, опасное.

– Мне черный чай, пожалуйста, – стараюсь говорить спокойно, но голос дрожит.

Ольга выходит, а Илья… он подходит ко мне, садится напротив.

Отпрянула невольно. Его взгляд… он словно видит меня насквозь, читает мои мысли, мои страхи. В нем нет тепла, нет дружеского участия. Только холодный огонь, от которого мурашки бегут по коже.

Страх. Необъяснимый, животный.

– Юля, перестань, – усмехается он. – Ты не маленькая девочка, а я не страшный дядя.

– Илья Андреевич… мне некомфортно, – шепчу я, едва слышно.

– Правильная реакция, моя маленькая девочка, – мурлычет он, словно довольный хищник.

– Я не твоя девочка! – скрещиваю руки на груди, пытаясь защититься, сохранить дистанцию.

– У меня другая информация, – он двигается ближе, прижимает меня к спинке дивана.

Его дыхание – горячее, обжигающее – на моей коже. Сердце колотится, как бешеное.

Замираю, словно кролик перед удавом.

Взгляд в пол. Боюсь посмотреть на него.

Его энергетика – мощная, доминантная – пронизывает меня насквозь. Хочется сдаться, раствориться в нем…

– Илья… – шепот, едва слышно. Его близость пугает и… возбуждает.

– Что? – его рука на моей ноге, скользит выше, к талии. Прикосновение – обжигающее, ласкающее.

– Что ты делаешь? – облизываю пересохшие губы, голос дрожит.

– А как ты думаешь? – его рука замирает на бедре, сжимает, словно проверяя на прочность.