Возчик кричал на лошадей, щелкая в воздухе кнутом. Благородные животные с разбега ринулись в тину. Но тут же повозка встала посреди впадины и все их усилия сделались бесполезными – колеса до верха были в грязи, они не поворачивались, груз мешал дальнейшему продвижению вперед. Макс казался восхищенным.

– Я думал, что впадина менее глубока, – пробормотал он. Возчик не стал стегать лошадей, чтобы заставить их выбраться из низины. Он знал, что они не могут тронуться с места. Он скинул свой редингот и, посмотрев туда, где стоял Макс, попросил его помочь.

– Охотно, – отозвался тот, – но что вы хотите сделать?

– То, что я был вынужден делать раз двадцать со времени своего выезда из Мельбурна, – ответил возчик, – а именно: сгрузить свой товар и попытаться вытащить повозку.

Макс приблизился:

– Вы выбрали себе тяжелое ремесло.

– Я не выбирал его, – отозвался мужчина, – на приисках мне платят пятьдесят фунтов стерлингов за тонну муки, которую я привожу для пропитания старателей. Меня удивляло, когда другие отказывались от этой работы. Но теперь я их понимаю, так как часто был вынужден бросать свой товар, чтобы не потерять телегу и лошадей.

– А как же золотой эскорт? – поинтересовался Макс с безразличным видом. – Говорят, что он проходит весь путь за три дня.

– Так говорят, – усмехнулся мужчина, – но не следует верить этому, будто словам Евангелия. Хотя их коляска сконструирована специально для скверных дорог, хотя она меньше нагружена и ее везут семь или восемь лошадей – это не мешает золотому эскорту часто опаздывать на день или два.

– Вы, кажется, не всегда делали то, чем вынуждены заниматься сегодня?

– Нет, – ответил незнакомец. – Мой отец – один из богатейших лондонских банкиров.

Более часа Макс помогал молодому мужчине разгружать его повозку. Когда она была пуста, лошади вытащили ее из грязи, но лишь после долгих усилий.

– Эта низина, наверное, самое скверное место из всех, что вам попадались на пути? – спросил Макс, помогая ему вновь нагрузить повозку.

– Нет, в полумиле отсюда есть другое местечко, из которого я смог выбраться лишь добавив к своим лошадям лошадей другой коляски.

– Благодарю, – сказал Макс.

– Помилуйте, за что? Это я вам обязан, – удивился незнакомец, дружески прощаясь с Максом.

Повозка продолжала свой путь.

Макс поехал взглянуть на место, о котором ему сказал сын банкира.

Жадным взглядом он измерил глубину препятствия, затем сказал самому себе:

– Хорошо, очень хорошо! Это место самое подходящее, дорога здесь узкая, лес вокруг гуще.

Лицо его озарилось вспышкой адской радости. Он повернул лошадь и возвратился той же дорогой в Бендиго. Резака ожидал его в условленном месте.

Макс поспешил к нему, взял за локоть и потащил в уединенное место.

– Теперь настало время открыть тебе часть моего плана. Надо делать дела на широкую ногу и наносить удар только туда, где есть миллионы.

Резака молча смотрел на него.

– Мы были бы повешены высоко и быстро, если бы продолжали нападать на старателей, – продолжал Макс, – они цепляются за золото, как за свою жизнь – надо было убивать их, чтобы его украсть и часто это причиняло много хлопот, как, например, в последний раз.

Резака сделал одобрительный жест.

– Я решил, – говорил Макс, – украсть золото эскорта.

На этот раз Резака отскочил назад.

– Напасть на эскорт?! Значит, ты нашел дружков, которые окажут нам поддержку?

– Нет, – ответил Макс, – достаточно будет нас двоих. Нам поможет место.

Резака остановился. Казалось, он хотел отказаться идти дальше. Макс резко дернул его.

– Ну, иди же, трус, ведь это произойдет не сегодня. Я тебе объясню мой план.

Резака сделал движение, словно хотел сказать:

– Вы потеряете ваше время и красноречие, никогда вы меня не убедите, что два человека могут напасть на десять хорошо вооруженных и готовых к нападению людей.

Макса мало интересовало мнение товарища, для него это был инструмент, который он должен был заставить служить себе. Все дело заключалось в том, чтобы подготовить его.

– На некотором расстоянии отсюда дорога настолько изрыта и труднопроходима из-за дождей, что экипажи застревают там на полдня. Это нам очень кстати. Люди эскорта везут чужое золото. Они станут защищаться по-солдатски, а мы нападем на них внезапно, что удвоит наши силы. Если нападение не удастся, а нам будет трудно, (с каждой стороны дорогу там обступает густой лес) мы скроемся в чаще. Они берегут золото и не станут нас преследовать.

– Ну, а если коляска не завязнет в грязи?

– Что же, – сказал Макс, – тогда мы не нападем. Вы думаете, что я дурак и менее дорожу своей шкурой, чем вы? – Он покачал головой. – Я должен дорожить ею больше, потому что я на пятнадцать лет моложе вас. Раз и навсегда хотите выслушать то, что я вам скажу и не делать никаких замечаний, которые ни к чему не послужат? Я вас предупреждаю, что я честолюбив и не хочу жить, как дикое животное, все время прячась в лесах. Я желаю настоящей фортуны, а не той ускользающей кокетки, которая дается в руки лишь наполовину. Я хочу набирать золото пригоршнями, мотать его направо и налево. Золото, золото, – воодушевлялся он все больше и больше, – из него можно сделать ключ к воротам рая! Никто не может получить золото искусственным путем, но зато все можно получить за золото и со своей стороны я буду чувствовать себя куда более спокойно за стеной алмазов, чем в самой надежной крепости.

Резака выслушал эту тираду с отвратительной усмешкой, которую мы знаем.

Макс незаметно пожал плечами.

– Животное, – пробормотал он тихонько. Затем сказал громко с иронической улыбкой, которая доказывала его ненависть ко всему свету:

– Ты очень некрасив, мой бедный Резака, так вот, любая красавица тебя полюбит и найдет привлекательным, если ты заставишь потечь золотую реку к ее ногам.

Резака не колебался больше. Все ему казалось возможным и он спросил с нетерпением:

– Когда же мы приступим?

– Завтра, – ответил Макс. – Мы устроим засаду.

Надо быть наготове и выждать случай. Нам понадобятся несколько пар хороших пистолетов. Ты же понимаешь, что мы не можем драться с охраной врукопашную. Убивай всадников, убивай лошадей. Слушай внимательно, что я тебе говорю: побольше раненых и убитых, побольше храбрости, хладнокровия, присутствия духа – и я ручаюсь за удачу.

Беседуя таким образом, они подошли к двери постоялого двора, где Макс решил устроить свою штаб-квартиру.

Вечером после чая они остались в общем зале.

Нет ничего любопытнее этих постоялых дворов. Для людей, которых разыскивает полиция, это лучшее прибежище в любой части света. Здесь все были неважно одеты, но лохмотьев, в которых бродят нищие во Франции, не было ни на ком. Большинство носили плотные рубашки из красной или синей шерсти, серые шляпы с широкими полями… Многие отпустили бороды и напивались до потери сознания по десять раз на день. Честный человек, который случайно попадал сюда, спал полностью одетый, кладя под голову часы и кошелек.

Бесконечной темой для разговоров здесь было золото, золото, золото… В этот вечер как раз беседа зашла о попытках нападения на эскорт, а таких было предпринято несколько.

– Сколько раз на него нападали! – рассказывал один из собутыльников. – Однако охрана доблестно защищается. Какие удальцы эти люди! Как метко они стреляют! И не удивительно: у них точные и дальнобойные карабины, они попадают из них в яйцо за две сотни шагов.

– Дело не в этом, – возразил другой собутыльник. – Эскорт составляют из молодых людей, принадлежащих к почтенным семьям, нужны весомые рекомендации для того, чтобы попасть в золотой эскорт. Видишь ли, люди хорошего происхождения дерутся особенно храбро. Конечно, отвага может быть у любого человека, только соответствующее воспитание больше не развивает. Я знаю, как кончилось последнее дело. Они остались трое против десяти нападавших, но защищались, как львы, и спасли золото. Потом они не любопытствовали, что стало с пленниками, – впрочем, все очень просто: те, которые не умерли он ран, были повешены. Лицо Макса омрачилось, дрожь объяла Резаку.