Двое мужчин в черной форме с оружием на ремне стоят перед домом, и еще несколько патрулируют территорию. Я уверена, что их больше, просто их не видно.

– Внутри у вас тоже камеры? – спрашиваю я.

– Если хочешь, чтобы люди тебе доверяли и оставались преданными, приходится отвечать взаимностью, – говорит Роман, сидя рядом со мной. – Установка камер внутри означала бы, что я не доверяю своим людям.

Машина останавливается перед домом, и Максим открывает мне дверь, пока водитель идет к багажнику, чтобы достать инвалидное кресло Романа. Я выхожу из машины и осматриваю здание. Оно всего в два этажа высотой, но простирается по крайней мере на пятьдесят ярдов с каждой стороны. Оно гигантское.

Роман подъезжает и останавливается рядом со мной.

– Нравится?

– Нет.

– Почему?

– Я не фанат всего большого, – бормочу я.

Три каменные ступени ведут к парадной двери, и мне интересно, как он поднимется по ним, но потом я замечаю узкий пандус с дальней стороны. Роман с легкостью заезжает наверх. Наблюдая за ним, я чувствую внезапную грусть. Должно быть, очень тяжело для такого мужчины, как он, принять то, что жизнь так кардинально переворачивается с ног на голову. Я поднимаюсь по лестнице и встречаюсь с ним у входа, и охранник, ожидающий приезд Романа, открывает перед нами большую дубовую дверь.

Роман ведет меня через большое фойе к лифту под огромной двойной лестницей. Человек в такой же черной форме, как и у тех, снаружи, выходит из коридора слева. Когда он нас видит, то останавливается и кивает Роману.

– Пахан, – говорит он.

– Варя еще не спит?

– Нет. Я думаю, она на кухне.

– Скажи ей, что я вернулся. Пусть она даст указания одной из девочек, чтобы приготовили легкий ужин, а затем она может ложиться спать, – велит Роман и пристально смотрит на меня. – И скажи персоналу, чтобы держались подальше от восточного крыла. Не хочу, чтобы кто-то оказался там без моего приглашения.

– Этой ночью?

Я вижу, как на губах Романа появляется загадочная улыбка.

– Нет. Скажи им, что это впредь до дальнейшего распоряжения, Вова. Я позвоню на кухню, когда мы будем готовы к ужину.

– Конечно, – кивает мужчина и поворачивается, чтобы уйти, но перед этим бросает заинтересованный взгляд в моем направлении.

Судя по выражению его лица и тому, как расширились его глаза после комментария Романа, скоро поползут слухи.

Когда мы выходим из лифта, Роман ведет меня по коридору налево, проводит через декорированную деревянную дверь, выходящую в огромное помещение с гостиной в центре. В дальнем левом углу находится библиотека, а справа – огромная современная кухня со столовой. Мебели мало. Наверное, так ему проще передвигаться. Пространство декорировано в разных оттенках земли, в основном коричневом и бежевом, со множеством натуральных материалов, главным образом деревом. Современно, но не холодно. Мне нравится.

– Нам нужно обсудить основные детали, – говорит он и кивает в сторону гостиной, где длинный диван, на котором поместилось бы, наверное, человек пять, занимает центральное место перед большим телевизором, висящим на стене.

– Вы будете спать вон в той комнате. – Он указывает направо. – Моя спальня на другой стороне.

Помещение так огромно, что мне требуется несколько секунд, чтобы найти двери, о которых он говорит. Мне не особенно важно, как выглядит комната, только бы в ней была мягкая кровать и замок с ключом на двери. Ступни ужасно болят, поэтому я иду к дивану, на ходу снимая туфли, и падаю на мягкие подушки.

Странное ощущение быть здесь, на его территории. Здесь я буду жить следующие шесть месяцев. С ним. Все казалось каким-то нереальным до этого момента, как будто происходило с кем-то другим. Но сейчас, когда я сижу на его диване, в его доме, наконец-то до меня доходит. Все происходит на самом деле.

Мне следовало бы быть чертовски напуганной. Видимо, со мной явно что-то не так, потому что – да, я волнуюсь и нервничаю, но страха нет. Я поднимаю глаза, чтобы встретиться взглядом с главой русского преступного мира – человеком, который обещал убить меня, если я не смогу сыграть свою роль в его странной схеме, – и тот рой бабочек снова взрывается у меня в животе. О боже, мне надо провериться, потому что я не боюсь, как нормальный человек, вместо этого меня тянет к нему.

– Уже поздно, поэтому мы пройдемся по дому завтра. – Я подъезжаю к дивану. – Вам лучше не болтаться одной, пока я вас всем не представлю.

– Окей. – Нина кивает. – Ну, что теперь?

– Я позвоню на кухню, чтобы принесли нам еды, ведь мы ничего не ели. Вы хотите что-то определенное?

– Я не голодна. Но не помешало бы, если бы персонал нас застал. Это поможет слухам набрать обороты.

Организация шоу для персонала не входила в мои планы на сегодня. Я предполагал, что она захочет лечь спать, чтобы избавиться от меня, как только мы приедем, но теперь мне любопытно, что у нее на уме. Это слегка волнительно: она ведет себя настолько непринужденно, как будто вся эта ситуация абсолютно нормальна. Нет ничего нормального в том, что тебя вынуждают переехать к незнакомцу и притворяться его женой. Она, должно быть, действительно любит своего отца, если согласилась на эту фикцию и так вкладывается в нее.

Пока я звоню на кухню, Нина начинает вынимать шпильки из волос, и я смотрю на то, как длинные черные пряди падают ей на спину одна за другой, как водопад чернильного шелка. Интересно, настолько ли ее волосы мягкие, как выглядят?

– Когда должна прийти горничная? – спрашивает Нина, вынимая последнюю шпильку.

– В любую секунду.

– Окей, давайте начинать. – Она поднимается с дивана, подходит и встает передо мной.

Наклоняясь, она начинает расстегивать пуговицы на моей рубашке, лицо – воплощение спокойствия, но я замечаю, что ее руки слегка дрожат. Наконец-то нормальная реакция. Разделавшись с рубашкой, она наклоняет голову, как будто думает о чем-то, и затем смотрит мне в глаза.

– Я могу запрыгнуть?

Я прищуриваюсь: «Куда?»

– К вам на колени. Ноге не будет больно?

Она хочет залезть мне на колени? Я не могу прекратить таращиться на нее.

– Ноге не будет больно.

Нина кивает, подтягивает платье одной рукой, а другую кладет на мое плечо. Затем она прикусывает нижнюю губу, очевидно в недоумении, что делать дальше. Я подаюсь вперед, хватаю ее за талию и поднимаю, чтобы поместить у себя на бедрах. Она вскрикивает, руками обвивает мою шею, глаза широко открыты.

– И что теперь? – спрашиваю я, стараясь подавить смех.

– Теперь мы ждем, когда горничная застанет нас в обнимку.

– Но мы же не обнимаемся? Вы просто сидите у меня на коленях. – Протягивая руку, я сдвигаю длинную черную прядь волос, которая упала ей на лицо. Затем, держа ее за затылок, наклоняюсь и оставляю поцелуй на тонкой шее. Другой рукой я нахожу разрез на платье и слышу шумный вдох, когда начинаю двигаться пальцами вверх по ее бедру.

Раздается стук в дверь.

– Войдите, – рявкаю я через плечо Нины и затем продолжаю покрывать поцелуями ее шею.

– Пахан, Варя просила принести… – голос Валентины обрывается на полуслове.

– Оставь поднос на кухне и исчезни, – мои слова резки, как будто Валентина прерывает что-то настоящее. Мое тело, кажется, так и думает.

Девушка спешит оставить еду и затем буквально убегает, захлопнув за собой дверь.

Как только Валентина уходит, Нина отпускает мою шею и поспешно спрыгивает с колен. Хорошо. Если бы она задержалась, то, возможно, заметила бы, что мой твердый член упирается в ткань штанов.

– Мне кажется, все прошло хорошо, – говорит она и проводит руками по волосам, еще больше спутывая их.

– Действительно, прекрасное исполнение.

– Ну, сейчас я, пожалуй, пойду спать. – Она направляется к своей комнате, но останавливается на полпути. – Можно я одолжу рубашку или что-то наподобие? – бросает она вопрос через плечо. – Я не хочу спать в платье от «Оскара де ла Рента».