— Я не верующая, — возражаю я, — не думаю, что православные цитаты мне ближе, чем католические или любые другие.
Андреа откидывает голову назад и задорно смеется.
— Ты юная коммунистка, Тайа? Никогда бы не подумал.
Злюсь. Он воспринимает меня, как какую-то забавную зверушку.
Рассказываю историю про прадеда. Он должен был подать знак, если бог есть. Никаких знаков не было, с тех пор наша семья не относится к верующим. Поясняю, что я понимаю ценность православия для страны в культурологическом аспекте.
Разворачивает боком к себе, придерживая за талию. Слушает, слегка склонив голову, и с затаенной улыбкой в уголках рта.
— И почему вы с вашим предком решили, что бог вам что-то должен? — риторически вопрошает Андреа. — Например, пропускать какие-то знаки между мирами?
Я теряюсь и не знаю, что ответить, но ему, похоже, мой ответ и не требуется.
— Верующая ты или нет, Тайа, ты поймешь только тогда, когда тебе потребуется помощь небес. К сожалению, только праведники вспоминают о боге, когда им хорошо. Все остальные только в минуты отчаяния. И поверь мне, тогда ты с удивлением обнаружишь, что молитву возносишь именно своему православному богу, а не какому-нибудь католическому.
— Разве у нас не один бог? — задираю голову и смотрю на мозаики собора в византийском стиле.
— Если ты имеешь в виду отдельных личностей, то у каждого бог свой. У конформистов совпадает с официально принятым, у нонконформистов сильно нетрадиционный.
— Я имею в виду наши конфессии, — уточняю я, — в православии и католичестве.
— До какого-то момента был один. Но с собора 1054 года, где произошел раскол восточной и западной ветвей христианства, этот бог все больше приобретал сходство с двуликим Янусом, одно лицо которого обращено на восток, а другого на запад.
— Почему произошел раскол? — интересуюсь я.
— Богословские расхождения были не так велики, раскол был следствием политико-экономической борьбы Венеции и Пизы. Конфликт спровоцировала Пиза.
Широко распахиваю глаза и смотрю на Андреа, как на безумного фанатика. Насколько нужно быть помешанным на своем местечковом патриотизме, чтобы глобальные события списывать на борьбу итальянских городов?
Сворачиваю общерелигиозные темы и пытаю его исключительно по теме убранства и оформления собора.
Вечером возвращаемся обратно в Форни-ди-Сопра.
Я так вымотана, что падаю на постель и сразу засыпаю.
Просыпаюсь с ощущением дежавю. На мне все та же тяжелая рука, в ягодицы упирается ощутимый утренний стояк.
— Что ты здесь делаешь? — пытаюсь я отстраниться от мужчины и рискую свалиться со своей полутороспальной кровати.
— Что у тебя за мода постоянно меня будить? — недовольно ворчит Андреа, удерживая меня рукой от падения.
— Спи у себя, и никто будить не будет, — резонно указываю я.
— Вчера твоя подружка завалилась к нам в номер, — бубнит мужчина, — она такая шумная, что я даже в отдельной спальне не мог уснуть. Забрал ее ключ со столика в гостиной и пришел спать к тихой тебе. Надо сегодня снять отдельный номер.
— Но кровать Юльки же свободна, — хнычу я, — почему нужно лезть ко мне?
— Потому что ты мягкая и тепленькая, — рука мужчины ныряет под сорочку и пальцы возбуждающе проходят вдоль кромки трусиков. По телу рассыпаются табуны мурашек.
— Андреа, прекрати. У тебя есть невеста, и у нас ничего не может быть, — повторяю уже привычную мантру.
— Ты вчера спрашивала, в чем была причина раскола? — бормочет мне на ухо мужчина, продолжая поглаживать живот и бедра.
— Да, — соглашаюсь я, совершенно теряясь от такого перехода.
— Одна из причин это филиокве, — грудным хриплым голосом вещает Андреа, — в латинский символ веры было добавлено положение о том, что святой дух исходит не только от отца, но и от сына. В православном варианте святой дух исходит только от отца. Поэтому ты настоящая православная девочка, Тайа, хоть и активно это отрицаешь.
Что за бред я только что прослушала? Может это просто гон, чтобы отвлечь меня от его действий?
— Я ничего не поняла, Андреа. Ты можешь выражаться понятнее?
— Легко. Благодаря филиокве в католицизме отношение к телу более здоровое. Иисус Христос был человеком. Если святой дух исходил и от него тоже, человеческое тело также свято, как и душа. В православии же тело — элемент, который следует подавлять. Поэтому в ваших храмах нет скамеек, в религии нет традиции создания религиозных скульптур. На ваших иконах святые как бы бестелесны.
— И почему я православная девочка?
— Потому что ты считаешь желания своего тела чем-то постыдным. Сейчас я хочу тебя, ты хочешь меня, но твоя православная ипостась требует от тебя задавить свою чувственность. У католиков более здоровое отношение к сексу.
— Окей. Убедил. Я религиозная фанатичка. Но прошу тебя, не трогай меня! — в отчаянии умоляю я.
— Ладно, детка, не истери, — Андреа целует меня в висок и встает с кровати. — Пойду-ка сниму себе номер. А ты пока подумай над своим поведением, и осознай, как несправедлива к себе.
Бросает горячий взгляд перед уходом. Тщательно осматривая с головы до ног. Открывает дверь и исчезает. Наконец-то выдыхаю.
Глава 8. Турнирный день
Собираюсь на тур и обдумываю ситуацию. Что вообще меня останавливает?
Андреа я говорю, что его помолвка. Но это лишь способ ткнуть его носом в реалии жизни. К тому же это одна из немногих тем, которая заставляет его слегка сконфузиться. Так как смутить его вообще трудно, не могу отказать себе в таком удовольствии.
Конечно же я не религиозная фанатичка. Что бы он там себе не придумал. Вообще это обычная ловушка сознания. Мы строим предположения, не имея достаточной информации. Потом на собственных гипотезах делаем глобальные выводы, не имеющие к жизни никакого отношения.
Если бы Андреа знал, что у меня есть прекрасный план сексуальной жизни, он бы не пошел по ложному следу. Не думал бы, что меня останавливают религиозные ограничения.
Что же меня останавливает? Почему я не спешу проводить в жизнь свой прекрасный план? Первый пункт выполнен — девственности я лишилась. Дальше должен быть свободный секс без обязательств с понравившимися мужчинами. Андреа вполне подходящий кандидат. Думаю, мне бы понравилось. И его помолвка просто пшик. Для секса без обязательств она не является препятствием.
Бесит тема с плебейками. Да, я знаю, что Андреа не говорил ничего подобного. Но нет никаких сомнений, что они с его товарищем-снобом ягоды с одного поля. Не сомневаюсь, что мой сталкер воспринимает меня в том же ключе. Это больно бьет по самовосприятию. Морально тяжело прыгать из принцесс в плебейки.
И тут я невольно прихожу к главной причине моей нерешительности. Со мной случился Ларин. Теперь мой план не кажется таким прекрасным. И каждого мужчину в моей жизни я подсознательно буду воспринимать как измену тому самому единственному.
На кураже я чуть не переспала с Андреа. Но этого не случилось. Теперь переступить черту будет гораздо труднее. Придется сталкеру смириться с моей неготовностью.
Остается что-то решить с деньгами. Я не хочу быть обязанной Андреа. Поэтому надо собраться и порвать всех оставшихся противников.
Под душем вспоминаю вчерашний прогон про филиокве и отношение к телу в двух конфессиях. Чем больше думаю, тем больше понимаю, что православные мыслители не зря считают католиков отступниками.
По сути, принцип филиокве вступает в противоречие с заповедями, запрещающими блуд и прелюбодеяние. Тут одно из двух — или тело нужно смирять, или оно свято. Если свято, то нужно исполнять его желания. Раз возникает такое глубинное противоречие, следовательно идею можно смело отнести к ересям.
Хотя теперь становится понятнее, почему у них случилась эпоха Возрождения, а у нас «загадочная русская душа», Толстой и Достоевский.
Завтракать иду одна. Похоже, на этот турнир Пышка для меня потеряна как спутница и компаньонка. Рада за нее. Время проводит продуктивно. Главное, чтобы не вляпалась, как я с Лариным. Никаких чувств — не будет разочарований.
