Еще одно такое место там, где Ильинка переходит в Васильевский спуск и идет к Большому Москворецкому мосту… Машинку жалко, а что делать.

Ну и у Андреича такое место есть в мультиках.

И я все думал, чего он так демонстративно бесцельно слоняется с утра по дому. Ходит, вздыхает… Вряд ли устал. И вдруг просиял, схватил маленький сборно-разборный грузовичок и бросился с ним к окну. А там в полу батареи с длинной, во всю длину окна, решеткой. Точь-в-точь как в мультике. Это же именно то, что он искал.

И вот теперь меня преследует этот грохот не только из телевизора. Это Андреич преодолевает препятствия. Мочи нет никакой. А-а-а!!! Но законно: посмотрел, сопоставил, нашел.

Эх, если бы все препятствия в его жизни были такими же шумными и бессмысленными.

Не жизнь была бы, а очень счастливая жизнь…

Как сейчас.

14 декабря

Даша переживает, что Андрэ тянется к няне больше, чем к ней самой.

– Да он тебя воспринимает как единое целое с собой, – объясняю я Даше. – Как он может тянуться к самому себе?

И Даша улыбается.

Но вскоре тень тревоги снова пробегает по ее лицу.

– Что такое? – тревожусь и я.

– Он не называет меня мамой! А тебя называет! Татой!

– Ну пойдем, спросим у него еще раз, – предлагаю я на свой страх и риск.

И мы идем.

– Андрюша, скажи «мама»! – по-человечески просит Даша.

– Ам! – шутит он и сам смеется.

– Скажи «мама»! – хмурится Даша.

– Ам! – опять смеется он.

Я смотрю, дело неожиданно заходит слишком далеко, и лихорадочно соображаю, что же делать.

И тут он смотрит на меня и говорит с нежностью, показывая пальцем:

– Тата!

– Не папа! – отговаривает Даша. – Мама!

– Тата! – уже просто с вызовом повторяет мальчик, глядя на меня с еще большей теплотой.

Жизнь жесткая.

15 декабря

Андреич, одевшись сам, притащил, как обычно, мои кроссовки и даже помог надеть. Я хотел было взять его за руку, но он еще и на куртку показал: холодно же.

Мы вышли на улицу. Вокруг иллюминация. Все мигает и сверкает. Но ему, не буду врать, никакого до этого дела. Он идет к снежной горке и показывает мне: давай, залезай! Надо так надо. Я карабкаюсь, проклиная эту метельную погоду и обещая себе, что завтра опять начну ходить в бассейн… Забираюсь, встаю, горд собой, осматриваюсь на вершине и вижу, что Андреич счастливо смеется и аплодирует мне снизу. Потом спокойно обходит горку и идет дальше.

И тут меня пронзает ослепительная ясность. Я все понял. Я пал жертвой провокации, и далеко не такой уж примитивной. Мы накануне посмотрели мультик про гонки (я два раза, он шестнадцать). И там синий грузовичок, самый наглый, взлетает на гору, да там и остается, застряв. Не смог перевалить.

А желтый внедорожник благоразумно объехал горку и выиграл гонку-то.

И вот все то же самое Андреич только что проделал со мной, открыв для себя новую глобальную истину: умный в гору не пойдет.

16 декабря

С Дедом Морозом, который сидит на подлокотнике дивана, у Андрэ, конечно, особые отношения. Он его побаивается. Дед Мороз большой и какой-то нестойкий. Судьбой ему предначертано на чем-то именно сидеть, а не стоять под елкой, но сидит он непрочно, и поэтому Андреич всякий раз, проходя мимо, норовит его поддеть так, чтобы тот наверняка с грохотом свалился, а не просто зашатался. При этом Андреич вроде и ни при чем. Он не хочет, чтобы было очевидно: это он роняет Деда. Потому что Дед, повторяю, вообще-то с виду грозен. И Андреич, например, не воспринимает его как игрушку. А так – шел, задел… Если что, а я-то что сразу?

И он даже Дашу просил, чтобы она Деда свалила. Подводил к Деду, брал ее руку и тыкал в Деда, а сам отбегал, опасаясь, может, ответной реакции. Беспокоит его Дед. Но не то чтобы он его видеть не может. Это такое большое неравнодушие.

И вот вчера я увидел, можно сказать с облегчением, что Андрэ кормит Деда яблоком. Это ведь как. Кто-то не вынимает изо рта сигарету. А Андреич не вынимает изо рта яблоко. У него их много по дому: одно понадкусано и лежит на кухне, другое почти уже съедено, но нет, не совсем, и аккуратно уложено на коврик рядом с кроваткой в спальне… Это как человек читает сразу несколько книжек…

Таким образом, яблоко всегда есть если даже не во рту, то под рукой. И вот я вижу, как Андреич, думая, может, что его никто не видит, кормит Деда Мороза яблоком. Налаживает с ним отношения.

Лишним, я согласен, не будет.

То есть он пока даже не представляет, насколько это не будет лишним.

Просто интуиция.

17 декабря

Бабушка Андрея, Дашина мама, из сострадания, по-моему, ко мне засолила огурцы. У нее очень хорошо получилось летом, но все оказалось кончено уже в октябре.

И я просто порассуждал в ее присутствии: а почему обязательно солить огурцы в июле-то? Их и зимой можно насобирать в каком-нибудь приличном месте, есть один хороший магазин… Нужны такие, с редкими, а не частыми пупырышками, они покрепче… И не так уж дорого стоят… И не дорожают… Не яйца, слава Богу…

Вот так я порассуждал в ее присутствии, и, в общем, она сжалилась надо мной и сделала это. И несколько банок теперь ждут своей очереди. Да, стоять им еще долго, и я бы соврал, если бы сказал, что никто и не торопится.

Эх, и запах в зимнем доме теперь летний… Хоть и не рифмуется с сиянием, исходящим от елки… Впрочем, елка и соленые огурцы… Вот она, жизнь!

Похоже, что-то такое учуял и Андреич. К соленым огурцам он тоже очень неспокойно относится. Не яблоки, конечно, но тоже мощь.

Он ходил, задумчивый, по кухне, потом попросился на руки к Даше. Она взяла, предложила ему воды, он отказался. Андреич залез на руки, чтобы осмотреться. И вот он увидел что-то под большой салфеткой. Мгновенно дотянулся, бесстрашно выгнувшись в пустоту (знает, что ему успеют подставить не только плечо, а и всю руку), сдернул эту салфетку и, оторопев, громко вскрикнул на вдохе: «А-а-х!», прижав руки к груди, как он это умеет.

Потрясение его и правда было велико. Похоже, он ожидал чего угодно, только не этого. Не такого богатства. Жизнь опять открылась ему с новой стороны. Она по-прежнему щедра на сюрпризы.

Интересно, что он не требует открыть банки (А они лишь прикрыты крышками: квасятся. Оттого и дурманящий запах…)

Единственное, что он сделал: привел меня на кухню и все показал.

Знает, что я тоже ценитель.

Ждем.

18 декабря

День складывался непросто. Мальчика надо было постричь, и одно это звучало угрожающе. «А если кудри не вырастут снова», – каждый раз сомневаемся мы. Ну вот не вырастут. И что тогда делать? Как жить с этим? Вернее, без этого.

Но они с Дашей и няней Алесей пошли… С подкреплением. Были подтянуты все стратегические резервы. То есть я их подвез и уехал.

Зря, конечно. Потому что, когда они вышли на улицу, выяснилось, что такси ждать 11 минут. В парикмахерскую возвращаться не стали: там было много странных, по словам Даши, людей. Ждали на мокром холоде.

И в какой-то момент Алеся, нанервничавшись, что такси нет и нет, стащила с себя варежки и надела их на руки Андрею. По локти вышло. Тепло, Надежно. Рискну сказать, с любовью. Могла бы и не делать.

Андреич этого не запомнит.

А я запомнил.

И Даша, у которой просто не было варежек, чтобы отдать их сыну.

19 декабря

Сегодня в очередной раз мне позвонили насчет доставки, которую я не заказывал. А заказывала Даша. Почему они звонят мне? Как понять? Лучше не думать об этом.