- В Советский Союз входит множество народов. Если все они начнут отстаивать "свои интересы", что с этим Советским Союзом будет?

Николай Иванович пожал плечами. - Людям свойственно объединяться для защиты общих интересов. Народы тоже могут это делать, если их интересы совпадают. Объединения эти могут быть на разных уровнях. В Случае с Советским Союзом объединение происходит на уровне цивилизаций. Вот есть европейская цивилизация. В нее тоже входит множество народов. Между собою, естественно конфликтуют, даже воюют. В Первую Мировую основательно друг другу кровь пустили, сейчас опять пускают. Но, в общем-то, по отношению к прочим, европейцы европейцев считают своими. Если будет общий сильный враг - объединятся в момент. Пока просто повода не было, только между собой собачились, когда весь остальной мир делили. Есть китайская цивилизация, там тоже множество народов и языков, однако весь остальной мир они считают варварами. Еще есть исламский мир, есть Индия. Это тоже отдельные цивилизации, со своим оригинальным взглядом на мироздание. А есть наша цивилизация, российская. В нее тоже входит множество народов, объединенных общей исторической судьбой, вековыми связями и прочим. Возможно, не всегда это объединение проходило благостно, возможно не везде отношения между нашими народами безоблачны, но по факту мы так сказать в одной лодке. Имеются жизненно важные общие интересы, имеется общий противник, который шутить вовсе не намерен. Если проиграем, если начнем свару между собой, то он до нитки разденет всех нас, а может и вообще со света сживет. И не станет разбираться кто там грузин, кто эвенк, а кто русский.

- То есть вы считаете, что Россия и Европа это две разные цивилизации? - спокойно уточнил Сталин?

- Считаю и не я один. Сама Европа тоже придерживается такой точки зрения. И убедить ее, что это не так вряд ли возможно. Я знаю, разумеется, что в нашей элите проевропейские настроения всегда были сильны. А уж наша интеллигенция только Европой и бредила. Но это глупо, мы не Европа, а другая цивилизация. В Европу нас не возьмут, ни при каких обстоятельствах, хоть ковриком расстелись. Только ноги вытрут. В Перестройку уж как расстелились, под радостные вопли интеллигенции все сдали. Не помогло, благословенная и демократическая западная цивилизации вообще перестала с нами считаться. Во Второй Мировой мы вроде как Европу от фашизма освобождали, но своими от этого не стали. Немцы вот были своими, своими и остались, несмотря на все свои преступления. А нам вместо спасибо достались только сентенции о вторгшихся в чистенькую Европу жестоких азиатских ордах и миллионах изнасилованных немок.

Дверь в палату открылась, и в нее заглянул давешний бородатый медик. - Товарищ Сталин, - заныл он испуганным голосом. - Товарищ Сталин, вам нельзя переутомляться.

Сталин отмахнулся, - Закройте дверь. - Врач исчез.

- Вот, поговорить не дают, - пожаловался Сталин. - Продолжайте, я вас внимательно слушаю.

- И с марксизмом та же история, - продолжил Николай Иванович, - не мы же его придумали, это чисто европейская доктрина, донельзя пропитанная европоцентризмом.

Но всех собак опять же в итоге повесили на нас. Слишком велики мы для Европы, слишком на нее непохожи, так и не стоит в нее лезть. Необходимо определиться, где свои, а где чужие. В смысле у Европы своя цивилизация, а у нас соответственно своя. Со своими ценностями, со своим мировоззрением и ясное дело со своими интересами.

Если наши интересы в чем-то совпадают, то сотрудничаем. Если нет, то извините.

Самое главное в этом деле ни в коем случае не играть по чужим правилам. Ведь выигрывает вовсе не тот, кто хорошо играет, а тот, кто устанавливает правила. Если мы согласимся принять западные ценности как "общечеловеческие", или хотя бы "цивилизованные", то наша песенка спета. Ведь тем самым мы предоставляем западу право эти ценности устанавливать и произвольно толковать. Раз это их ценности, то они имеют на это полное право. Например, сегодня в дружественной нам стране Запад организует выступление сепаратистов (а они это прекрасно умеют делать) и введет туда свои войска, громко крича, что защищает неотъемлемое право народов на самоопределение. А не далее как завтра тот же Запад организует в другой дружественной нам стране переворот (это он тоже прекрасно умеет), а если какие провинции этой самой страны заартачатся, то он опять же введет туда свои войска, попутно вещая о незыблемости границ и защите территориальной целостности. В этой шулерской игре выиграть невозможно. Ведь если шулер начнет проигрывать, то он просто поменяет правила игры.

Чтобы выиграть необходимо самим начать устанавливать правила. То есть сформулировать собственные ценности и активно их продвигать. Искать союзников, кому эти ценности тоже близки, привлекать их действовать совместно. Шулерской игрой Европы недовольны многие. Трудно, согласен, европейская цивилизация сильна. Но работать надо. Давить потихоньку, но неустанно. Я ведь не предлагаю на дипломатические приемы вместо фраков в косоворотках являться. Хотя вся современная система дипломатических отношений тоже разработана западом и, в общем и целом мы тут опять же играем по его правилам. Интерпретируют то они, и обычно не в нашу пользу. Начавшаяся война дает нам неплохой шанс. Если нам удастся выйти из войны сильными, а противники ослабнут, то многие правила удастся переписать.

Снова открылась дверь в палату. - Товарищ Сталин, - снова заканючил медик.

- Хорошо, идите, товарищ Прутов. Я вас потом еще приглашу. Тогда и поспорим. Учтите, я со многим не согласен, только пока сил спорить нет. - Сталин усмехнулся.

Николай Иванович пожелал вождю здоровья и пошел к двери, посторонившись, чтобы пропустить озабоченного врача.

На следующий день Николаю Ивановичу снова довелось посетить Москву. И не Кремль, который уже изрядно поднадоел, а сам город. Разрешение на это он запросил еще неделю назад, но дело затянулось. Начальству явно не слишком хотелось выпускать его на публику. Но не сидеть же вечно взаперти? Он ведь не отшельник какой, а нормальный человек. Надо же посмотреть на советский народ образца 1941 года в естественной, так сказать, среде обитания. Хотя бы для того, чтобы знать во имя чего горбатишься.

Ну и пообщаться с отдельными его представителями. Впрочем, с "пообщаться" дело не выгорело. Всякие поползновения на общение начальство задавило на корню. В смысле, как в музее: смотреть смотри, но руками трогать не моги. Но и самому факту экскурсии Николай Иванович очень обрадовался. Начальство выделило для этого машину, водителя и пару охранников в штатском. Правда, охранники поначалу настаивали, чтобы он уселся между ними. Пришлось выдержать спор, мол, что он с такого места увидит? В итоге один из охранников сел на переднее сидение, а Николаю Ивановичу удалось устроиться у окна.

Часа полтора машина просто крутилась по городу, а Николай Иванович в это время разглядывал из окна Москву и москвичей.

Москва предков из окна машины выглядела странно. Разум упорно отказывался воспринимать ее как реальность. Казалось, что просто смотришь фильм. Накатавшись по улицам, Николай Иванович вздохнул и предложил перейти к следующему пункту экскурсионной программы, где предполагалось посмотреть на народ поближе. Хотелось верить, что тогда наваждение исчезнет и город обретет реальность.

Согласованным объектом для прогулки являлась ВДНХ. Точнее сейчас она еще называлась ВСХВ - Всесоюзная сельскохозяйственная выставка. Николай Иванович об этом забыл, поэтому при обсуждении маршрута вышла забавная сцена. Привязаться к реальности удалось только по реперной точке - скульптуре Мухиной "Рабочий и колхозница".

Машину оставили вместе с водителем неподалеку от центрального входа. Пришлось надеть выданную ему кепку ужасного вида, хотя охранники утверждали, что это последний писк. В качестве альтернативы была еще предложена соломенная шляпа, но Николай Иванович рассудил, что в этой шляпе он будет смотреться еще более глупо. Не привык. Без головного же убора в настоящее время мужчины не ходили.