AnnotationТолько что прошли дебаты Максима Каца и Майкла Наки на Дожде. После них каждый разошёлся по своим сторонам... Но как скоро они встретятся вновь, и что несёт эта встреча?

-

-

- Да блин, сам дурак! – рыкнул Наки, хлопнув очередную стопку виски. – Да, я знаю, что упоминание всех грехов Макса было лишним и только помешало его переубеждению, но… Как я вообще мог удержаться?! Думаешь, ты бы удержался?!

Единорог не ответил, развалившись на барной стойке, как звёздочка. Он только мило улыбался, поддерживая незадачливого собеседника.

- Я же просто хотел ему помочь, понимаешь?.. Показать другим, что дискутировать с ним нормально, что он рукопожатный, что с ним можно договариваться… Ещё и Тихон, блин… Перебил нас в самый неподходящий момент. Мы только начали договариваться, что я могу сделать взамен на то, чтобы Кац перестал устраивать кацеботские набеги, а он… Hey, can I get another round?

Молодой парень за стойкой невозмутимо плеснул ещё жидкости из коричневой бутылки. Человек, разговаривающий с единорогом – далеко не самое безумное, что он видел.

Выпив одним глотком и эту порцию, Майкл с отвращением взглянул на пустую стопку.

- Вот, чёрт побери, я уже столько не пил алкоголь, и всё этот грёбанный Кац… Всё он портит…

- Ты в порядке? – осторожно поинтересовался над ухом знакомый голос.

Наки обернулся так резко, что потерял равновесие, рухнул со стула и упал прямо в объятия Максима. Всё вокруг поплыло – разноцветные огоньки освещения в полутёмном зале расплылись, окружили Каца волшебным ореолом… И голос его звучал очень озабоченно:

- По-моему тебе хватит. Где Нино?

- Уехала, - заплетающимся голосом ответил Майкл, судорожно пытаясь понять, сколько из сказанного Максим слышал, - её попросили… Срочное дело…

- Давай я вызову тебе такси, - предложил Кац, заботливо придерживая смущённого дебатёра.

- Да ничего мне не надо! – окрысился Наки, пытаясь снова взобраться на стул, но чуть не упал.

- Can I get his bill? It’s on me.

- Не надо! – щёки Майкла начали пылать жаром, как угли в кузнице, пока Максим, одной рукой придерживающий его за плечо, второй рукой прикладывал карточку к платёжному терминалу.

С трудом Наки таки водрузился за стул, пока Кац вызывал такси, игнорируя протесты. Будь человек трезв, он бы никогда не поступил так бестактно, но сейчас ему казалось, что он отвечает за того, кто утратил способность разумно мыслить.

- В каком отеле вы остановились?

Решив, что, если ответить честно, то Кац отстанет быстрее, Майкл назвал адрес.

- Через несколько минут приедет, - сообщил Максим, и устроился на соседнем стуле.

Наки лёг головой на единорога, и принялся украдкой поглядывать на нежданного гостя. Тот тыкался в телефон, никак не показывая интереса. Может быть, он считал, что разговаривать с человеком в состоянии алкогольного опьянения нет смысла, а может, он этого в принципе не хотел, и оставался здесь только из-за чувства долга… «И почему я не мог выбрать бар подальше от студии Дождя?» - уныло думал Майкл. – «Тогда Макс не увидел бы меня в таком состоянии…»

Вот наконец Кац повернул голову, и Наки сделал вид, что смотрел в другую сторону.

- Такси приехало. Пошли.

Хоть Майкл и не просил, Кац поддержал его за локоть, помог идти. Наки прижимал единорога к груди, пытаясь идти ровно, не шататься, как заправская пьянь. Пол качался под ногами, басы из колонок под потолком неприятно долбили в голову. «Блин, я ведь и правда перебрал…»

Вот они выбрались наружу, Майкл вдохнул глубокой грудью, свежий воздух немного разогнал хмель. Зажмурившись от света фар подъехавшей машины, он дошёл до дверей почти вслепую, и Максим посадил Наки на заднее сиденье, отошёл. Журналист уже выдохнул и закрыл глаза, приготовившись к спокойной поездке, когда открылась левая дверь. Повернувшись и разинув рот, Майкл следил за тем, как Максим усаживается рядом, пристёгивается… Выдохнув, Наки жалобно прохрипел заплетающимся языком:

- Ты чего это?..

- Провожу тебя до номера, - невозмутимо ответил Максим, наклоняясь к Наки… Его сердце забилось сильнее, но Кац лишь дотянулся до ремня безопасности, и застегнул его на Майкле. Отвернулся, опять уткнулся в телефон, совсем не заметив в темноте, как снова покраснел журналист, как забилась артерия на его шее…

Выдохнув, стараясь унять колотящееся сердце, Наки отвернулся к окну, не переставая нервно поглаживать единорожка, устроившегося у него на коленях. От присутствия недавнего оппонента мысли снова вернулись к дебатам, к аргументам, прокручивались в голове, копошились, кололи, заставляя чесаться язык… Через несколько минут Майкл не выдержал, повернулся:

- Да почему, чёрт побери, ты не можешь делать всё нормально?! Если бы не эти твои вечные срачи, эти набеги, эти… - алкоголь мешал думать, мысль потерялась в рое таких же суетливых идей, желающих быть высказанными первыми.

- Прости, Майк. Я не могу быть идеальным для тебя. – Максим смотрел внимательно и немного грустно, и у Наки перехватило дыхание. – Я хотел бы быть лучше. Я стараюсь. Пытаюсь совершенствоваться, слушать критику, меняться, адаптироваться под ситуацию. Но я никогда не смогу быть идеальным для тебя.

«Для тебя» звучало так, как будто всё, что Кац делал, было лично для него, Майкла Наки… Он поспешно отогнал от себя эти мысли, такие заманчивые, и оттого грозящие болезненным разочарованием… Криво усмехнулся:

- Ну да, ты же не розовый единорог.

- Да, - серьёзно согласился Максим. – Я всего лишь человек.

Повисла пауза, а в голове Наки эхом снова и снова звучали слова Каца, заставляя думать. «И правда… Почему я требую от него так много?.. Да, он политик, не как я, простой журналист, но… Но он ведь тоже просто человек. Он может ошибаться, может иногда поддаваться эмоциями, может что-то забывать, может просто менять мнение, и… и… в конце концов, разве сейчас у нас есть кто-то другой?.. Может, и правда, поговорить с Певчих, с Волковым?.. Да, я уже говорил с ними о возможности коалиции, но когда это было… Может, сейчас получится?.. Пусть хотя бы попробуют… Ведь попытка не пытка?..»

Дальше ехали в молчании. Майкл потихоньку трезвел. Когда машина остановилась у отеля, Кац снова помог, придерживал за плечо, чтобы Наки не упал… На самом деле, теперь он мог бы дойти и сам, но ему так нравились прикосновения, так нравилось чувствовать тепло и твёрдость, уверенность его рук… Он даже шёл специально медленнее, чем мог бы, чтобы отсрочить момент прощания.

Следуя по длинному коридору к нужному номеру, сжимая подмышкой уже полюбившегося единорога, Майк косился на спокойное, отрешённое лицо спутника и думал, и думал… Певчих говорит, что розовых единорогов не существует. Тогда почему от Каца требуют быть розовым единорогом? Идеальным, безгрешным? Почему просто не принять его таким, какой он есть? Почему не перестать сопротивляться этой тяге, этому горячему желанию сближения…

А вот и дверь номера. Наки достал ключ-карточку из кармана, провёл по замку…

- Ты в порядке, дальше сам? – Максим внимательно оглядел журналиста в поисках подтверждения своим словам.

- Нет, - сказал тот, с внезапным отчаянием глядя на Каца. – Я не смогу. В одиночку я не справлюсь.

«Я больше не хочу быть один. Я хочу объединиться…» На лице Максима проявилась озабоченность, он помог Майклу войти в квартиру, закрыл за собой дверь:

- Тошнит?

- Нет…

Наки скинул обувь, куртку, прошёл в светлую, минималистичную комнату, оставил единорога на комоде, рядом с вазой фруктов, бухнулся в кресло и закрыл глаза. Раздались мягкие шаги, голос Максима, готового в любую секунду начать помогать, зазвучал совсем рядом.

- А что именно ты чувствуешь?

- Усталость… - свой собственный голос показался Майклу бесцветным. - Я так больше не могу… Все эти срачи, все эти войны, всё это… Я так устал бороться, пытаться что-то сделать, бояться, что это никогда не закончится, что мы делаем что-то не так, что от наших действий станет только хуже…