Анджело пружинистой походкой вышел в патио. Настроение у него было отличное. Он принял душ, побрился и сменил деловой костюм на непринужденную одежду. Эбби, конечно, озадачила его своими рыданиями, но теперь Анджело уже не недоумевал по этому поводу. Женщины часто реагируют на что-нибудь слишком остро, почему – Бог весть, наверное, все дело в гормонах. К тому же Эбби действительно было отчего растеряться, но теперь это все позади, отныне между ними будет происходить только хорошее.

У нее наверняка тоже улучшилось настроение. Она должна быть на седьмом небе, когда увидит свой новый гардероб. На эти цели Анджело выделил секретарше внушительную сумму, и она потратила ее с умом. А уж что касается покупки, которую он сделал лично, то от нее у Эбби должно захватить дух. Несомненно, так и будет.

Анджело машинально проверил рукой температуру шампанского, охлаждающегося в ведерке со льдом, не переставая думать об Эбби. Интересно, какой она выберет вечерний наряд? Что бы она не надела, она во всем будет прекрасна. Анджело попросил купить сразу несколько вечерних платьев, точно зная, что в очень дорогих бутиках, куда он направил секретаршу за покупками, не держат откровенных, на грани вульгарности, туалетов, вроде того, в котором Рафаэль позволил Эбби появиться на благотворительном балу в «Плазе».

Он глубоко вздохнул напоенный ароматами воздух, предвкушая приятный вечер. Как тихо, как спокойно! Только цикады стрекочут. Анджело посмотрел на море, темнеющее в сумерках. Прекрасная природа, прекрасная женщина, – чего еще желать мужчине? Его охватило ощущение умиротворения, полного благополучия.

На террасе послышались шаги. Анджело обернулся, посмотрел на приближающую женщину, и выражение его лица резко изменилось.

Что это на ней? Определенно не вечернее платье. Когда Эбби подошла ближе, Анджело рассмотрел, что она надела пляжный саронг, прикрывающий ее фигуру от талии до самых щиколоток. Все бы ничего, если бы саронг был дополнен топом, но Эбби надела полосатую хлопковую рубашку с длинным рукавом и воротником-стойкой, которую следовало носить только с соответствующими брюками. С саронгом она совершенно не сочеталась.

Анджело нахмурился. Неужели у нее нет вкуса, ни хотя бы минимального представления о моде? И это было еще не все. Эбби упрятала волосы под пестрый платок, не подходящий ни к саронгу, ни к рубашке. На ее лице не было ни грамма косметики.

Видя, как вытянулось лицо Анджело, Эбби чуть не расхохоталась. Он небось думал, что она радостно нарядится во что-нибудь открытое и облегающее, без рукавов и с низким вырезом – платья, которые ей доставили по его распоряжению, все сплошь такими и были. Что ж пусть привыкает к мысли, что сегодня вечером ему не удастся разглядывать ее тело, не говоря уже о большем. Эбби подошла к столу и села, бросив недовольный взгляд на бутылку шампанского. Вот, значит, каков его план: первым делом напоить ее, а уж потом сделать с ней все, что он пожелает. Не выйдет!

– Хочу сразу вас предупредить, мистер Феретти, – чопорно начала она, – что не собираюсь пить шампанское. И еще. Имейте в виду, я не намерена вас развлекать. Я надела вещи, которые вы купили, только потому, что мои собственные Росита забрала в стирку, а ужинаю я с вами потому, что не собираюсь голодать. Я не получаю удовольствия от вашего общества и потому не хочу проводить с вами даже на минуту больше, чем необходимо. Я ясно выразилась?

Произнося свою маленькую речь, Эбби воинственно задрала подбородок с ямочкой, которую Анджело так хотелось поцеловать. Слушая ее, он с трудом сдерживал улыбку. Она, видите ли, не хочет его развлекать, однако с ней не соскучишься. Анджело вдруг понял, что ему нравится ее колючая воинственность. Абигайль Хадсон внесла приятное разнообразие в длинную череду женщин, смотревших на него с обожанием. По сравнению с ней все остальные казались просто скучными.

– Рад слышать, что ваш довольно странный выбор одежды сегодня продиктован сугубо практическими соображениями, – пробормотал он сохраняя серьезность. – Если вам не по вкусу шампанское, что вы предпочитаете?

– Минеральную воду, – буркнула Эбби.

Она видела, что Анджело сдерживает смех, это ее раздражало и немного тревожило. По ее расчетам, ему сегодня вечером должно быть не до смеха.

– Отлично, сейчас принесу.

Он скрылся в доме и через минуту вернулся с бутылкой минеральной воды. Наполняя стакан, он с полупоклоном вручил его Эбби.

– Желание дамы – закон для меня.

Уголки его губ дрогнули в усмешке. Эбби предпочла бы, чтобы он на нее злился, как раньше. И не только потому, что ей не нравилось, как он подсмеивается над ней и над ее намерением его явному стремлению ее соблазнить, но и потому, что улыбающийся Анджело Феретти становился еще более неотразимым – и от этого опасным. Эбби бросила на него колючий взгляд, села и отпила воду из стакана. Анджело же, по-видимому, не собирался вообще ничего пить.

– Что, решили не расходовать зря бутылку шампанского, раз уж я не собираюсь вам уступать? – ядовито поинтересовалась Эбби. – Да вы не переживайте, вам достаточно позвонить, и ваши приспешники тут же пришлют вам какую-нибудь кинозвезду. Пусть она скрасит вам ночку, раз уж я недоступна.

Губы Анджело снова дрогнули. Он не ожидал, что пикетироваться с Абигайль Хадсон будет так интересно.

– Вы в этом уверены? – его глаза опасно блеснули. – Но вечер только начался, как знать, милая моя Эбби, быть может, вы еще передумаете. За женщинами всегда остается такое право. А сейчас давайте поужинаем.

Анджело встал и жестом пригласил Эбби войти. Она тоже встала и напряженной походкой пошла в дом. Под взглядом Анджело она чувствовала себя неловко, но, по крайней мере, ей доставляла мрачное удовлетворение мысль, что он практически не видит ее тела. Она не зря постаралась одеться так, чтобы скрыть все, кроме лица и кистей рук, даже волосы упрятала под косынку.

На ужин Росита приготовила тушеную ягнятину. Эбби с удовольствием принялась за еду: ланч был давно, а свежий морской воздух на острове разжигал аппетит. Однако к сухому вину, которое налил ей Анджело, она почти не притронулась. Это не помешало Анджело смаковать вкус и букет вина, по-видимому, очень дорогого. За едой Эбби украдкой наблюдала за хозяином острова. Тонкий кашемировый свитер облегал его плечи, подчеркивая их ширину, оливковый цвет гармонировал с его смуглой кожей. Темные глаза, которые Анджело часто скрывал за густыми ресницами, время от времени встречались с ней взглядом, и тогда в них вспыхивали огоньки. Казалось, Анджело искренне забавлялся ее мятежным настроением, и осознание этого отнюдь не прибавляло Эбби уверенности. В отличие от прошлого вечера Анджело старался поддерживать светскую беседу.

– Эбби, расскажите о себе. Вы родом из Нью-Йорка?

Эбби подумала о домике в предгорьях северных Аппалачей, где она родилась и выросла. После гибели родителей домик по наследству перешел к ней, но она мало жила в нем, стараясь сдавать в аренду, летом – отпускникам, зимой – любителям горных лыж. При мизерных заработках начинающей актрисы дополнительный доход приходился очень кстати. Но Эбби не хотела, чтобы Анджело Феретти знал что-то о ее настоящей жизни.

– Да, – солгала она.

– Из какого района?

– Э-э-э…вряд ли вы о нем слышали.

– А вдруг слышал?

Она с деланным безразличием пожала плечами.

– Какая разница? С какой стати вы об этом спрашиваете?

– Красавица моя, я поддерживаю светскую беседу, слышали о таком понятии? Понимаете ли, когда два человека ужинают вместе, они обычно беседуют.

– Я не ужинаю с вами! Мы просто едим за одним столом, и только потому, что у меня нет другого выбора!

Губы Анджело снова дрогнули. Ничего подумал он, скоро эта кошечка спрячет коготки и замурлычет в моих объятиях. Как же приятно будет ее приручить!

– Значит, вы из Нью-Йорка. Вам нравится путешествовать?

– Да, когда я делаю это добровольно.