Куратор обязан был предупреждать о плачевных последствиях после пятидесяти проступков. Но, как показывала практика, это было уже бесполезно. Джек считал, что необходимо с первого душенарушения вводить предупреждение о последствиях. Чем больше лоскутов находилось в склянке у куратора, тем черствее становилась душа, злее и противнее становился человек, которому она принадлежала. После восьмидесяти проступков человек мог впасть в кому, а душа перемещалась в исправительное учреждение.

На Облаке 2 располагалась красивая деревушка, состоявшая из множества небольших домиков. Домики были украшены цветами и зеленью, а их крыши покрыты мягким туманом. В этой деревушке и жили души, подлежавшие исправлению. Всё для них начиналось с чистого листа. Там уже не было кураторов и строгих правил. Были смотрители – обычные жители деревушки на облаке. Они работали в кафе, занимались земледелием, рисовали картины. Они следили за порядком и помогали заблудшим душам в случае необходимости, были готовы прийти на помощь в любой момент и защитить облачную деревушку от любых опасностей. Смотрители носили специальную форму и благодаря ей ничем не отличались от людей – чтобы душа чувствовала себя комфортно. Ведь сколько времени душа проведет в этой деревне, не было известно.

Многим жителям Аэро казалось, что именно это место было самым спокойным местом в их мире: жизнь текла своим чередом, здесь ценились приземленные ценности и простой уклад жизни. Каждый день был наполнен простыми радостями и заботами. Именно это привлекало многих нефёлов. Они ценили свою свободу и независимость, возможность наслаждаться красотой окружающего мира.

Кажется, это звучит абсурдно: в мире людей человек находится в коме, врачи борются за его жизнь – а душа прохлаждается в облаках как в пятизвездочном отеле all inclusive. Но таков Мир Аэро: жизнь в деревне – не только комфорт и удовольствие, это еще и помощь человеку, моральная и психологическая. Смотритель помогает людям стать лучше, решать проблемы, учит их новым навыкам.

В таком, казалось бы, идеальном месте не всё всегда складывается хорошо. Не всегда душа становится на путь исправления, попадаются и закоренелые черствые души, которые невозможно исправить. Когда последний лоскут души бывает отрезан и помещен в склянку, душа перемещается навеки в архив. Это означает смерть человека в земной жизни.

В кабинет вошла Дейли.

– Как проходит твой день? Настроение улучшилось?

– Работа все-таки отвлекает. Вот полюбуйся: плюс один, – он взял со стола склянку и повертел у нее перед носом.

– Не забудь сдать в архив, когда наполнится доверху, – ехидно хихикнула Дейли.

Он взглянул на нее исподлобья, хмыкнув:

– Ох, лучше не напоминай. Посмотри: весь шкаф забит. И когда его сдавать… Да и вообще, с этими канцелярскими крысами не очень-то хочется общаться.

– Не нагнетай, у тебя всё получится! А вообще, у меня для тебя сюрприз! – Она достала из внутреннего кармана сверток.

– Спасибо! А что это?

– Разворачивай.

Он развязал ленточку и снял бумажную обертку с надписью ручкой: для хорошего настроения от Дейли. Внутри была жестяная банка заварного кофе.

– Оу! Это так неожиданно. Дейли, не стоило. Я вполне и сам в состоянии купить. – Он не выдержал и рассмеялся, откинувшись на спинку стула.

– Ладно, мне пора, души заждались, – засмеялась она, и ее каблучки застучали по коридору.

Джек работал по кодексу морали. Она работала по другим душенарушениям. Иногда они пересекались в коридоре и обменивались идеями и мыслями, ходили на обед и проводили свободное время вместе. Они были друзьями. Джек и Дейли, два куратора в Отделе особо важных душ, находившемся по адресу: Мир Аэро, Облако 3, Грозовая ал., 12.

Нью-Йорк, 11 апреля

Майкл включил свой моноблок. Проверка утренней почты. Сегодня по плану три встречи. Необходимо встретиться с менеджером, обсудить закупку и наконец-то подписать договор. Далее по расписанию – обсудить с архитектором макет, и в 18:00 – недельный дайджест в офисе.

Майк работал в строительной компании. На кону был денежный проект. Последнее время график был просто сумасшедшим, и в конце недели он валился с ног.

Телефон издал вибрирующий звук. Пришло СМС от Клэр: «20:00 – ужин с родителями! Не опаздывай. LY». О! Еще же вечер с Клэр! Знакомство с родителями… это он никак не может пропустить. «Надо занести в расписание. Я и вправду могу забыть». Майк ввел заметку и поставил оповещение за час. Отлично! Положив телефон на стол, пошел на кухню приготовить сэндвич. Взглянув на часы, заторопился, наспех съел бутерброд, оставил тарелку на столе и побежал одеваться.

Светло-серый деловой костюм в крупную клетку, белая рубашка, черный галстук и черные оксфорды с закрытой шнуровкой. Перед зеркалом зачесал темно-русые волосы на правый бок.

– Пару пшиков Hugo Boss – и я готов! – подмигнул он себе, ткнув указательными пальцами в отражение.

В машине Майк настроил навигатор. «Пересечение Декатур-стрит и Льюис-авеню, встреча в 11:00, ехать примерно десять миль, за полчаса управлюсь и буду как раз вовремя».

Майкл несся по пересекающимся улицам и бульварам, в один момент проскочив на красный светофор. Это было для него нетипично. Досадно цокнув, взглянул в зеркало заднего вида. Он был законопослушным и всегда соблюдал правила. Иногда сталкивался с непониманием, когда переходил дорогу исключительно по зебре и на зеленый. Он даже старался избегать пешеходных переходов без светофора.

Внезапно он почувствовал себя не очень хорошо: не то чтобы совсем приплохело, но что-то изменилось в его сознании. Майк остановился, поставил машину на аварийку. Нет, все-таки ему плохо. «Пять минут ничего не решат, наверное, выпил слишком крепкий кофе с утра. Брр…» – встряхнул он головой. Перед глазами полетели разноцветные круги и блики, в ушах зазвенело фоном. Кажется, он видел свет в конце тоннеля.

Майкл Батнер отключился. Он обмяк, и голова его упала набок, опершись на открытое стекло. Проезжавшая мимо машина слегка притормозила, девушка высунулась из окна и спросила:

– Эй, вы в порядке? – и, обратившись к спутнику, почти прокричала: – Он весь белый, тормози, вызываем парамедиков!

Службы подъехали спустя 10 минут. Извлекли Майкла из машины – стекло было приспущено, – открыв дверь. Парня положили на носилки, развязав галстук и расстегнув верхние пуговицы, приподняли ноги. Приложили пальцы к сонной артерии – пульса нет.

– Приступаем к реанимации! Дефибриллятор! Разряд!

Аэро, Облако 3. Зал ожидания

Цветные кольца перед глазами начали выстраиваться в одну линию, превращаясь в длинный тоннель. Майк плыл через эти кольца, будто в невесомости. Что-то тянуло его вверх, он не ощущал своего тела. Вокруг был вакуум, дыхание сводило. Он пробовал коснуться стенок или придать телу движение – всё было бесполезно, тело не слушалось. Сколько он так плыл, непонятно: время тянулось бесконечно, казалось, прошел час или больше. Потом в конце радужного тоннеля появился свет. Небольшая задержка в полете, перепад давления – ощущения были странные, все внутренности сжались и подскочили одновременно, будто его придержали для разгона. Он вылетел на свет, словно пробка, и распластался на белокаменном полу необычного помещения.

Большой белый холл, арочные витражные окна и свет – везде был ослепляющий яркий свет. Хотелось сильно зажмуриться.

Холл, подобный нефу в готическом соборе, был украшен колоннами с лепниной. Высокий свод потолка с нервюрами завораживал красотой: сделанный из прозрачного материала, он, казалось, парил в невесомости. Своды дугами пересекались в виде звездного рисунка. Вокруг были облака – белые и пушистые, как сахарная вата.

Майк смотрел, не отрывая глаз, в какой мере ему позволяло состояние. Ему как архитектору было любопытно рассматривать помещение с профессиональной точки зрения. Он всегда это делал, попадая в необычное здание. Даже на свидании с Клэр, если они оказывались в музее, он не забывал вставить в разговоре пару архитектурных словечек.