— Конечно, мама, — сказал Аарон, стараясь показать, что ценит то, что она пригласила доктора Томаса на ужин, даже если не намеревалась его слушать. Вместе, он, Спенсер и отец Спенсера найдут способ до неё достучаться. Должны были найти.

Аарон поставил корзинку с чесночным хлебом на стол и отнёс в гостиную напитки. Его немного задело, что никто из родителей не вышел поприветствовать гостей. Если бы это были их друзья, всем троим сыновьям пришлось бы выстроиться в импровизированную очередь. В стакане звенел лёд, когда Аарон протянул газировку Спенсеру и понял, что дрожат его руки.

— Мама уже заканчивает, — сказал Аарон доктору Томасу, чтобы объяснить их грубое поведение. Однако, как раз когда он это произнёс, из кухни вышел его отец.

— Доктор Томас, это мой отец, Джон Даунинг, — сказал Аарон и выдохнул. Наконец-то. Его отец без колебаний пожал руку доктору Томасу, а затем поздоровался со Спенсером. Температура в комнате значительно снизилась, и Аарону стало легче дышать.

Столько вещей в его жизни зависело от этого ужина — его надежда, его счастье и, по большей части, его здравомыслие.

— Что ж, почему бы нам не присесть и поболтать, пока мы ждём Мишель. Она сказала, что закончит через несколько минут, — сказал мистер Даунинг, махнув рукой в сторону гостиной мебели. На его лице отразилось удивление, когда Аарон сел на диван между доктором Томасом и Спенсером, а не занял свободное место в кресле. Казалось, никто не хотел начинать разговор. Единственные звуки доносились в эту комнату из других: сигналы видеоигры из семейной комнаты, звон из кухни, и даже визги радости соседских детей, играющих во дворе. Но четверо мужчин в гостиной оглядывались вокруг и смотрели куда угодно, только не друг на друга.

— Наверное, нам следует просто открыть дверь и выпустить застрявшего в комнате слона, — сказал доктор Томас, поставив свой стакан с водой на один из подносов на кофейном столике. — Я не злюсь на ваш запрет. Я понимаю, что вы стараетесь защитить своего сына. Как отец, я это ценю. Однако, как терапевт, я должен сказать, что вы ему не помогаете. Как вы с женой делали последние два года, вы решаете всё за него, а ему нужно не это.

— Со всем уважением, доктор Томас, это мне и моей жене решать, что ему нужно, — выплюнул в ответ отец Аарона.

Спорить с адвокатом было не самой приятной вещью, но отец Спенсера не отступал.

— Нет, мистер Даунинг, это Аарону решить, что ему нужно. Он единственный человек, кто точно знает, что происходит в его голове. Я проконсультировался со своим адвокатом и узнал, что для того, чтобы ваш запрет работал, вам придётся по суду объявить Аарона не способным принимать решения о медицинском уходе.

Лицо Аарона покраснело, а руки сжались по бокам. Его родители пойдут в суд, чтобы объявить его недееспособным только потому, что он сам выбрал терапевта. Разве это не показывало, что Аарон способен принимать решения о своём лечении? Чёрт возьми, доктор Томас был одним из лучших специалистов в стране. Аарон принял правильное решение. Он был уверен в этом.

— Вы это сделаете? — спросил Аарон своего отца, изображая спокойствие, которого не чувствовал. Не нужно было, чтобы разговор превращался во что—то злое. По крайней мере, пока.

— Аарон, это просто лист бумаги. Это ничего не значит, — лицо его отца было открытой книгой, показывая все его эмоции. В этот момент оно показывало Аарону, что отец успокаивает его и не относится всерьёз ни к одному слову, которое говорит.

— Правда? Это просто лишает меня человеческих прав и подчиняет полному вашему контролю. Разве я ошибаюсь? — Аарон почувствовал, как Спенсер коснулся его ноги своей, и ему стало лучше. Он хотел потянуться и взять Спенсера за руку, но не знал, сказала ли его мать отцу о том, что он гей. Он не хотел прямо сейчас проверять эту мысль.

— Технически, но это наша работа — заботиться о тебе.

— Потому что вы думаете, что я не могу сам о себе позаботиться? Вы думаете, что в нападении я тоже был виноват сам? — спросил Аарон и увидел, как от лица его отца отлила кровь.

— Конечно нет, но это не имеет никакого отношения к нынешней ситуации, — сказал Джон, но его быстро перебила жена, появившаяся в дверном проёме кухни. Она не поздоровалась ни с доктором Томасом, ни со Спенсером; она просто объявила, что ужин готов, и попросила всех перейти в столовую.

Аарон неохотно встал и почувствовал на спине руку Спенсера.

— Всё. Будет. Хорошо, — прошептал ему Спенсер, пока их отцы проходили мимо. — Никакой. Судья. Не. Даст. Им. Того. Что. Они. Хотят.

— Да, но что они сделают, если проиграют? — спросил Аарон. Он мог представить, как его родители собирают вещи и переезжают в Нью-Йорк или Сан-Франциско, просто чтобы увезти его подальше от доктора Томаса. Тогда Аарон потеряет не только своего терапевта, но и своего лучшего друга и парня. Аарон не мог думать об этом, когда наконец нашёл хотя бы долю счастья.

— Идём. Послушаем. Что. Они. Скажут.

Аллену и Антони предоставили редкую привилегию поесть в своих комнатах, и, уходя, они посмотрели на Аарона одинаковыми взглядами поддержки. Аарон сел со Спенсером на одной стороне стола, доктор Томас сел один с другой стороны, а родители Аарона сели в концах. Тарелки уже стояли, напитки были разлиты, и салат был выставлен к тому времени, как разговор вернулся к теме терапии Аарона.

— Я не хочу вызывать размолвки между вами и Аароном. Это никогда не являлось моим намерением. Мы говорили о том, чтобы рассказать вам о его терапии, и тогда я думал, что он расскажет. Вы спрашивали, что я получу, леча Аарона бесплатно, и как я объяснял ему, я использую наши результаты и опубликую доклады, чтобы помочь другим терапевтам лечить пациентов с похожими признаками. Тот факт, что до сих пор Аарон не находил терапевта, который не просто лечил бы его лекарствами и скрывал его симптомы, говорит мне, что такая информация очень необходима, — доктор Томас сделал большой глоток воды, ожидая ответа.

Мишель посмотрела на Джона, а затем на Аарона.

— Доктор Томас, хоть я ценю ваши слова, мы беспокоились не столько о ваших намерениях, сколько о вашей этике. Во время осторожного исследования, мы обнаружили, что вы были высокопрофессиональным терапевтом по травмам. В то время мы думали, что вы можете стать ответом на все наши мольбы. Но затем мы поговорили с Нэнси Бургофф. Вы её помните, доктор? — спросила Мишель, её голос звучал практически злобно от молчаливого триумфа. Выражение лица доктора Томаса не изменилось.

— Да, я очень хорошо помню мисс Бургофф, — сказал он, но не стал продолжать.

— Она рассказала нам, что у вашего партнёра, доктора Хьюна, был роман с шестнадцатилетней пациенткой. В данный момент он отбывает наказание за эту неосторожность, не так ли?

— Это так, — сказал доктор Томас, но, опять же, продолжать не стал.

— Вашу практику закрыли вскоре после его ареста. Также нам рассказали, что вы приходили на собрания ассоциации психиатров таким пьяным, что едва стояли на ногах. Среди психиатров Чикаго пошли слухи, что вы стали алкоголиком. Вы отрицаете эти слухи? — решительно спросила Мишель, глядя на доктора через стол. Ужин был забыт, и Аарон не мог делать ничего, кроме как наблюдать, с тошнотворным ощущением в желудке.

— Я не отрицаю того, что я пью; однако, я никогда не делал этого перед приёмом, или даже когда Аарон был в доме. То, что я делаю в своё личное время, вас не касается, и, для заметки, я не общался с Хьюном со времён его ареста. Он скрывал свой роман от всех, включая сотрудников клиники. Об этом узнали только по единственной причине — беременность девушки. Компания предложила Эмили и её семье очень щедрое мировое соглашение, которое я не могу обсуждать из—за конфиденциальности, но как я понимаю, у неё всё очень хорошо с терапевтом-женщиной, которую я ей порекомендовал. Я не монстр, миссис Даунинг. Если бы меня меня не волновало благосостояние вашего сына, я бы не сидел здесь, позволяя вам выплёскивать на меня свою злость, — сказал доктор Томас и откинулся на спинку своего стула, делая очередной глоток воды. Его ужин остывал в тарелке, стоящей на бордовой салфетке.