Глядя прямо в лицо Спенсера, чтобы быть уверенным, что тот прочитает фразу по его губам, Аарон сказал:

— В порядке, спасибо.

— Мне. Спасибо? Какого. Чёрта. Тебе. Меня. Благодарить? Это. Я. Виноват. Я. Забыл. Я. Забыл. И. Дотронулся. До. Тебя. Я. Повёл. Себя. Как. Идиот. И. Ты. Ударился, — Спенсер покачал головой, а затем уставился на пол.

Раздражённый тем, что не может привлечь внимание Спенсера, пока тот не смотрит на него, Аарон положил ладонь на щеку Спенсера и поднял его голову. Держа её на месте, он снова заговорил, так, чтобы Спенсер его видел.

— Ты не идиот. Я разбит, Спенсер. Это не твоя вина. Ты мой друг, и ты относишься ко мне как к нормальному человеку, а не как к уроду со шрамами. Больше никто такого для меня не делает.

На мгновение Спенсер перестал дышать, но затем сделал глубокий вдох.

— Я. Больше. Не. Вижу. Шрамов. Вижу. Только. Тебя, — тихо ответил Спенсер и продолжал сидеть совершенно неподвижно, пока Аарон касался его лица. Выражение лица Спенсера было задумчивым, может, полным удивления.

Затем в комнату вернулся доктор и, без комментариев о позе парней, сел обратно на кофейный столик перед Аароном. С присутствием третьего человека в комнате появившиеся чары разрушились, и Аарон медленно отодвинулся назад, со странной пустотой в мыслях.

— Спенс, можешь подержать зеркало? — ради Аарона доктор Томас произнёс это вслух, жестикулируя своему сыну. Аарон мог только представить, что доктор делает это по привычке — произносит то, что показывает жестами. Спенсер взял зеркало у отца и держал его перед Аароном.

— Хорошо, Аарон, я хочу, чтобы ты взял перекись и промыл область вокруг раны. Затем я попрошу тебя наложить этот бинт и пластырь, — сказал доктор Томас, складывая кусочек белого бинта в квадрат поменьше, может, пять на семь сантиметров, и приклеивая с двух сторон медицинский пластырь.

Аарон посмотрел в зеркало, на мгновение запаниковав из-за крови, которую увидел на своём лице. Затем он посмотрел на Спенсера, друг ему улыбнулся, и Аарон сделал то, что попросил доктор Томас. Понадобилось всего несколько минут, чтобы разобраться с раной, и отец Спенсера стал убирать принадлежности. Вскоре он вернулся в комнату и снова сел, но на этот раз не на кофейный столик, а в кожаное кресло, дальше от Аарона. Аарон продолжал сидеть на полу, скрутившись в клубок, притянув колени к груди. Спенсер пересел на диван рядом с ним, стараясь не прикасаться к парню.

— Отвечая на твой вопрос, Аарон, я имею представление о том, как тебе помочь, потому что я клинический психолог и специализируюсь на тяжёлых стрессовых расстройствах. Тот метод, который я использовал с тобой, называется заземлением. Заземление в комнате и в настоящем моменте помогает тебе не соскользнуть в травматические воспоминания, когда такие появляются, — сказал отец Спенсера, откидываясь на спинку мягкого кожаного кресла и скрещивая свои длинные ноги.

Аарон смотрел на него несколько минут, прежде чем отвечать. Он принял во внимание расслабленную манеру и уверенность мужчины. Казалось, он знал всё, что только можно было знать об Аароне, или…

— Думаете, вы можете мне помочь? — тихо спросил Аарон. Все они думали, что могут ему помочь. Каждый психотерапевт, к которому отправляли его родители, думал, что может ему помочь, но ошибался. Надежда, растущая в груди Аарона, начала исчезать, потому что он действительно хотел, чтобы кто-то ему помог. Ему действительно надоедало быть сломанным.

— Нет… Однако, я могу помочь тебе сделать так, чтобы ты помог сам себе.

Аарон поднял взгляд, встречаясь с мужчиной взглядом. Он редко смотрел кому-то в глаза, но такой ответ был просто неожиданностью. Какого чёрта это значило? Он мог помочь Аарону помочь самому себе? Разве отец Спенсера не был психотерапевтом? Как Аарон мог сам себя исправить, и если мог, почему до сих пор этого не сделал?

— Что именно это значит? — спросил Аарон, стараясь не формулировать в голове каких-либо надежд или планов, просто пытаясь прояснить ситуацию.

— Это значит, что я могу научить тебя механизмам преодоления, техникам расслабления и другим способам справиться с твоей травмой. Ты никогда не будешь тем парнем, которым был до нападения, но…

— Откуда вы знаете, что со мной случилось? — требовательно спросил Аарон. Он чувствовал, как внутри растёт злость, неконтролируемая ярость, и без особых причин. Отец Спенсера мог прочитать об этом в газете или увидеть в новостях. Мало кто в округе не знал, кто он — бедный маленький Аарон Даунинг. В комнате вдруг стало теплее, и его сердце дико билось в груди, подгоняемое адреналином. Аарон практически чувствовал, как его лицо краснеет от злости, но прежде чем он действительно успел сорваться, отец Аарона его перебил.

— Спенсер рассказал мне то, что ты рассказал ему, потому что как твой друг он хотел знать, может ли что-нибудь сделать, чтобы всё облегчить. Он очень переживает за тебя. Я покопался в вырезках из газет и в других вещах, которые смог найти о твоём деле, потому что, как сегодня, хотел быть в силах помочь тебе, если потребуется.

Отец Спенсера был спокойным и собранным, и Аарон чувствовал, как его злость испаряется. Видимо, доктор Томас знал, что попытки успокоить его вызовут только больше злости. Спокойное, бесстрастное и безэмоциональное объяснение было намного лучше, чем просьбы успокоиться или отстранение, которое использовали другие терапевты, когда Аарон злился. Доктор Томас отличался от всех, кого Аарон когда-либо видел. Добавление того факта, что Спенсер сделал всё это только потому, что заботился об Аароне, тоже помогло всё рассеять.

— Вы действительно можете мне помочь? — тихо спросил Аарон, совершенно не в силах сдержать нотку отчаянной надежды, которая прокралась в его голос. Аарон не особо верил в терапию — на это у него не было совершенно никаких причин. Все другие терапевты, к которым отправляли его родители, только притворялись, что хотят ему помочь, но у них ничего не получалось. Они просто успокаивали его и накачивали лекарствами, говоря, что это лучшее, что они могут сделать.

— Я могу помочь тебе контролировать это, да, но только если ты захочешь. Это будет не легко, и тебе действительно придётся посвятить себя этому и работать, — предупредил доктор Томас, и Аарон кивнул. В любом случае, у него почти не было жизни. Он хотел быть нормальным; он ненавидел, что Спенсер вынужден смотреть на него так, будто он сломан. Что ему было терять? Глубоко внутри, в тёмных уголках своего разума, Аарон начал видеть маленький, очень слабый огонёк. Это была простейшая тень надежды.

— Сейчас я не вспомню информацию о страховке моих родителей, но могу достать данные, если нужно, — робко произнёс Аарон, желая разобраться с этой деталью, потому что ему не терпелось начать.

— Я не буду брать с тебя деньги, Аарон, — твёрдо сказал ему отец Спенсера, настроенный по этому поводу непреклонно.

— Тогда, если вы позволите спросить, что вы получите, помогая мне? — спросил Аарон, скептически, но с интересом. За свою жизнь, он тяжёлым путём понял, что очень мало людей готовы сделать что-то без выгоды для себя.

— На самом деле, я получаю две вещи. Я получу любовь и восхищение своего сына за помощь его другу, и ещё я хотел бы опубликовать доклад о том, чего мы достигли вместе, чтобы помочь другим терапевтам лечить пациентов со стрессовыми расстройствами, похожими на твои.

Аарон кивнул. Если доктор Томас действительно мог помочь ему стать более функциональным членом общества, путь публикует хоть десять докладов.

— Спенсер, — сказал доктор Томас, двигая руками, чтобы привлечь внимание сына. — Мне нужно немного поговорить с Аароном наедине.

Спенсер кивнул и встал. Он развернулся, чтобы выйти из комнаты, когда Аарон вдруг поднял руку и схватил друга за запястье. Спенсер опустил на него взгляд, и, во второй раз, Аарон будто и не понимал, что прикасается к Спенсеру.

Глава 13