Среди известных высказываний отцов Церкви нет более знаменитого, чем ставшее крылатым выражение Августина: «Ты сотворил нас для Себя, и сердца наши не успокоятся, покуда не упокоятся в Тебе».

Великий святой в нескольких словах раскрывает происхождение и духовную историю человеческого рода. Бог сотворил нас для Себя — вот единственное толкование, приемлемое для сердца мыслящего человека, что бы ни говорил его безумный рассудок. Если уродливое образование и извращенная философия заставляют человека мыслить иначе, то христианин ничего с этим поделать не может. Мне нечего сказать такому человеку. Я обращаюсь к тем, кто прежде втайне был наставлен мудростью Божьей. Я говорю жаждущим, чьи сердца были разбужены Божьим прикосновением и кому иных свидетелвств уже не нужно.

Бог сотворил нас для Себя. В «Кратком катехизисе», так же как в прежнем New England Primer, ставятся вопросы «что?» и «почему?» и даются краткие, в одно предложение ответы, которые делают этот катехизис выдающимся явлением среди небогодухновенных книг. «Вопрос: В чем смысл человеческой жизни? Ответ: Смысл человеческой жизни состоит в прославлении Бога и вечной радости пребывания в Нем». С этим согласны двадцать четыре святых старца, которые падают ниц и поклоняются Живущему во веки веков, говоря: «Достоин Ты, Господи, приять славу и честь и силу, ибо Ты сотворил все, и все по Твоей воле существует и сотворено» (Отк.4:11).

Бог создал нас для Своего удовольствия, и так сотворил нас, что, подобно Ему, мы способны, духовно общаясь, находить наслаждение в сладостном и загадочном взаимном растворении родственных душ. Бог предопределил нам видеть Его, и жить с Ним, и черпать жизненные силы в улыбке Его. Но мы виновны в «нечестивом бунте», о котором говорит Мильтон, когда описывает мятеж сатаны и бывших с ним духов. Мы порвали с Богом. Мы отказались покориться Ему и любить Его и в грехе и страхе бежали от лица Божьего, да так далеко, что далее уже некуда.

Но как можно бежать от Него, когда небеса и небеса небес не способны вместить Его? Когда, как свидетельствует мудрость Соломона, «Дух Господень наполняет вселенную»? Бог вездесущ, и вездесущность Его есть свидетельство совершенства Его. Вместе с тем очевидное Присутствие Его есть другой факт, и как раз от этого Его Присутствия мы бежали, подобно Адаму, который пытался укрыться под сенью дерев Эдемского сада, или подобно Петру, который отпрянул от Бога, воскликнув: «Выйди от меня. Господи! потому что я человек грешный» (Лк.5:8).

Так что жизнь человека на земле — это жизнь вне Присутствия Божьего, жизнь, приносящая страдание; это исход из того «благословенного средоточия», которое есть наша настоящая родина и место нашего первоначального обитания, где удержаться нам не удалось. В этом — причина и основание нашего непрерывного беспокойства.

Весь труд искупления Бог совершает, чтобы уничтожить последствия этого «нечестивого бунта» и восстановить наши праведные отношения с Ним в вечности. Для того чтобы, согласно Его плану, полностью примириться с Ним и обрести возможность как прежде вступать с Ним в сознательное общение и жить пред лицем Его, нам следует порвать с нашими грехами. Тогда действием Своим, совершающимся в наших сердцах, Он подвигнет нас обратиться к Себе. Именно это мы замечаем в первую очередь, когда наши усталые сердца испытывают жажду Присутствия Божьего и мы говорим себе: «Встану, пойду к Отцу моему». Вот он, первый шаг, и с этого шага, как сказал китайский мудрец Лао-Цзы, «начинается дорога в тысячу лье».

Прекрасной иллюстрацией сокровенного путешествия души из дебрей греха в сладостную близость Божью является ветхозаветная скиния. Воротившийся грешник вначале входит во внешний двор, где на медном жертвеннике он приносит Богу кровавую жертву и в стоящей поблизости умывальнице совершает ритуальное омовение. Затем он проходит, миновав завесу, в святилище, куда не проникает ни один луч естественного света и лишь золотой светильник, напоминающий об Иисусе, Свете миру, рассеивает вокруг мягкий свет. Там же располагаются хлебы предложения, говорящие об Иисусе, Хлебе Жизни, а также кадильницы — символ непрекращающейся молитвы.

Несмотря на то что поклоняющийся Богу уже испытывал великую радость, он не вступал еще пред лице Божье, отделенный завесой от места, называемого святая святых, где над крышкой ковчега завета находилось обиталище Самого Бога в величии и славе. Покуда стояла скиния, только первосвященник имел право вступать в святая святых, да и то всего лишь один раз в году, с кровью, пролитой за свои грехи и грехи народа. Именно эта вторая завеса «разодралась надвое», когда Господь наш испустил дух на Голгофе, и евангелист поясняет, что разрыв этой завесы открыл всякому, кто поклоняется Богу в этом мире, новый и живой путь в Присутствие Божье.

Новый Завет во всем согласуется с этой ветхозаветной иллюстрацией. Искупленным людям не следует больше бояться вступать в святая святых. Бог хочет, чтобы мы поспешили пред лице Его и обитали в Присутствии Его всю нашу жизнь. Вот что нам следует познать на своем личном опыте. Это больше, чем учение, которого следует придерживаться; это жизнь, всякий миг и каждый день которой дарят наслаждение от близости Бога.

Пламя Присутствия Божьего было живой и пульсирующей душой ветхозаветного закона. Вне его все сложное устройство скинии превращалось в мертвые знаки какого-то неведомого языка, не имевшего никакого смысла ни для Израиля, ни для нас. Величайшее значение скинии состояло в том, что Иегова был там; Присутствие Божье ожидало за завесой.

Все остается так же и сейчас. Присутствие Божье составляет суть христианства. Центральной христианской идеей является Сам Бог, ожидающий явления Своих искупленных чад в Присутствие Свое. Но есть и другой подход, ныне ставший модным, когда о Божьем Присутствии знают только теоретически. Беда в том, что здесь не говорится, насколько важны для человека поиски близости с Богом. Согласно доктринам такого христианства мы пребываем в непосредственной близости к Богу позиционно, в силу факта своего существования, и ничего не говорится о необходимости испытать, пережить это Присутствие Божье воистину. Недостает пламенной страсти, побуждающей людей действовать подобно Мак-Чейну. И нынешнее поколение христиан руководствуется этим несовершенным принципом Постыдное довольство собой занимает место пламенной ревности. Нас больше не беспокоит законность владения собственностью, а больше волнует отсутствие ее.

Кто же Он, Тот, за завесой, Кто обитает в пламенном сиянии? Не кто иной, как Сам Бог.

«Один Бог, Отец Всемогущий, создавший небо и землю, и все видимое и невидимое». Сей «Один Господь Иисус Христос, Единородный Сын Божий; Единородный Сын Отца Своего, бывший прежде основания всех миров, Бог от Бога, Свет от Света, Бог истинный от Бога истинного; Единородный, несотворенный. Единосущный Отцу Своему».

Это и «Дух Святый, Господь и Податель жизни, исходящий от Отца и Сына, прославляемый и почитаемый вместе с Отцом и Сыном». Однако сия святая Троица суть единый Бог, ибо «мы поклоняемся Единому Богу в Святой Троице и Святой Троице в Одном; мы. поклоняемся каждой Личности как совершенному Богу, не разделяя Единой Сущности. Ибо одна Личность есть Сын, иная — Отец, иная — Дух Святый. Однако Божество Отца, Сына и Духа Святого одно: равная слава и вечное величие».

Так гласит символ веры, и так утверждает богодухновенное Слово.

За завесой пребывает Бог. Бог, Которого в миру до сих пор ищут с несообразной мыслью — «не найдут ли» (Деян.17:27). Бог приоткрылся в мире природы, но явил Себя совершенно в Богочеловеке. Ныне в восхитительной полноте Он хочет явиться нищим духом и чистым сердцем.

Мир сей гибнет без боговедения, и церковь умирает от жажды Его Присутствия. Чтобы исцелиться от многих наших религиозных болезней, нам надлежит вступить в Присутствие Божье духовным опытом, проникнуться сознанием того, что мы — в Боге, а Бог — в нас. Этот опыт вывел бы нас из жалкой ограниченности и раздвинул бы возможности наших сердец. Этот опыт предал бы огню всю нечистоту нашей жизни, испепелил бы ее, как огонь при купине испепелял насекомых и плесень.