У лингвистов есть постулат: опыт языка многократно богаче опыта жизни отдельного человека. И каждый из нас невольно и непроизвольно использует опыт родного языка. Вот поговорка «Горе не беда». Почему мы так говорим, когда хотим утешить другого, да и себя самого в несчастье? Да потому что горе происходит от слова гореть, это когда душа горит, на сердце печаль, она ведь тоже печет душу. То есть горе – это личное несчастье. А беда происходит от древнего глагола бедить, что значит порабощать, беда – это исконно иго, порабощение. Так что горе может быть личным, а беда – только общей. И личное горе – ничто в сравнении с общей бедой, с порабощением, с игом. Вот в чем смысл русской поговорки, в которой хранится многовековой опыт языка. А вдумаемся в смысл слова победа. Победа – это буквально то, что приходит после беды, победа – это освобождение от ига, от рабства, победа – это свобода. Вот что мы подсознательно понимаем и чувствуем.

Поведение, поступки человека зависят от его языковой картины мира, а она хранится в генетической памяти. Именно на этих механизмах основаны национальные стереотипы поведения, культурные сценарии, по которым живут и действуют народы и этносы. Есть ведь у нас выражение «Ты ведешь себя не по-русски». Нерусский тип поведения, общения, образа жизни сразу бросается в глаза и вызывает отторжение. Вот почему в пору смуты и безвременья, в дни национального смятения нам необходимо понимать, какова русская картина мира, наши законы жизни, формулы национальной стойкости, чтобы не перенять, случаем, чужое и чуждое нам, чтобы не угасить русского духа.

Архетип подсознания – популярный сегодня в науке термин, и это не случайно. Человеческая цивилизация зашла в тупик, увлекшись идеями прогресса и борьбы с предрассудками, отвергая традиции и духовность. Человечество заболело невиданными доселе болезнями: отказом от создания семьи и деторождения, эпидемией психических заболеваний, самоубийств, повальной одержимостью пороками, которые ведут личность и народ к самоуничтожению, вопреки инстинкту выживания, который свойствен всему живому. Превращение человечества в управляемую, безнациональную биомассу, в биороботов осуществляется методами нейролингвистического программирования (НЛП), то есть, как выражаются специалисты по НЛП, «переписыванием текстов человеческих душ».

В поисках выхода из этого тупика современная философия, психология, социология обратились к изучению защитных механизмов сознания человека и обнаружили, что наше сознание исконно контролируется подсознанием. В человеческое подсознание заложены инстинкты и рефлексы, заставляющие нас действовать разумно в соответствии с задачей продолжения рода, с целью выживания своего народа.

В русском языке это противопоставление сознания и подсознания соответствует двум дополняющим друг друга понятиям – ум и разум. Ум – категория сознания, понятно, что благое свойство, к которому, однако, русский человек относится весьма критически, ведь у нас как говорят: «на ум взбрело», «с умом жить – мучиться», «от ума сходят с ума», «с умом подумаем, а без ума сделаем». Зато разум в представлении русских – безусловно положительное качество. Если ум может завести человека в беду, то разум – никогда. Недаром русские пословицы гласят: «Ум без разума – беда», «Ум разумом крепок», «Разум не велит – ума не спрашивайся», «Ум разуму подспорье», «Ум за разум заходит» (когда ум подавляет разум), «Где ума не хватит, спроси разума». Эти вековечные начала народной мудрости свидетельствуют, что разум обитает не в человеческом мозгу, разум – это свойство души. А душа и есть кладезь подсознательного.

Архетип подсознания или архетип мышления – термин, введенный Карлом Густавом Юнгом. Мы употребляем его в силу выразительности и точности формулировки архетип, то есть «древнейший тип», – исконно заложенная в человеческой душе модель и образец инстинктивного поведения под влиянием врожденных, по наследству на генетическом уровне передающихся импульсов. Психологи говорят, что архетипы мышления – это пра-мысли, пра-образы мыслей. А мысль невозможна без слова, она неразрывна со словом, она облечена в слово. Значит, без языка действие архетипов мышления невозможно. Тогда именно в языке и следует искать формы выражения таких архетипов для защиты от нейролингвистического программирования.

Мысль действительно облечена в слово, но и само слово несет в себе мысль. Именно слово, являющееся выразителем исконно заложенной в него мысли, определяет образ мышления и поведения большинства человечества. Как это происходит? Психолог К.Г. Юнг говорил о подобных случаях, что мысли словно «всплывают» в голове человека. Из каких же глубин «всплывают» мысли? Психологи метафорически именуют их «глубинами подсознания», «наследием жизни предков», лингвисты же до сих пор спорят о языковых источниках «всплывания мыслей».

На этот счет существует несколько гипотез. Самая распространенная из них утверждает, что «элементарные мысли», «пра-мысли» хранятся в корнях языка. Такова высказанная академиком Н.И. Толстым идея о выделении семантического ядра – исходного значения слова. Причем, как полагают лингвисты В.И. Абаев, О.Н. Трубачев, Д.Н. Шмелев, память об исконном значении корня слова хранится даже в словах, уже утративших всякую связь со своим корневым прародителем. Вот и получается, что исходные значения корней пра-языка (в нашем случае мы будем говорить о пра-индоевропейском языке, из которого возрос праславянский язык – предок русского), исконные смыслы слов пра-языка существуют как генетически врожденное наследие предков, которое пусть и безотчетно, но надежно сохраняется в глубинах подсознания человека.

Вот индоевропейский корень *nw- несет в себе «элементарную мысль»: он обозначает «нечто новое, неизвестное, непознанное». Исконное значение этого корня установлено замечательным русским лингвистом Н.Д. Андреевым – «обозначение перемен в окружающем мире», корень *nw- существует во всех индоевропейских языках. В русском языке такой корень присутствует не только в прилагательном новый (ср. латинское novus, греческое neo, английское new и т. д.), но ту же «элементарную мысль» о новом и неизвестном, о переменах и постоянном движении хранят в себе другие слова русского языка, в которых мы даже не подозреваем родства с прилагательным новый. Но такое исконное родство в них присутствует: но – союз, вводящий новую информацию, грамматический знак перемен, ныне – «теперь», буквально означает – «в новый день», ну – утвердительная частица, требующая от собеседника получения новой информации, ну – команда, понукание лошади ездоком, сигнал к началу движения, то есть нового пути. Так что «элементарная мысль», которая содержится в древнем корне *nw-, сохраняющемся во множестве слов русского языка, определяет действия человека на получение новых знаний, новых впечатлений, новых известий, нацеленность на ожидание перемен.

Сколько таких пра-мыслей было в древнейшем языке человечества – неизвестно. Достоверно установлены 203 корня пра-индоевропейского языка и описаны их исконные значения. Это великое открытие, равнозначное в науке открытию периодической системы элементов Д.И. Менделеева, сделано лингвистом Н.Д. Андреевым, и он же показал, как из крохотного зернышка-корня, состоявшего всего из двух звуков в нашем пра-языке, произрастали, словно дерево со стволом и ветвями, производные слова со множеством значений.

Установленные Н.Д. Андреевым 203 корня пра-индоевропейского языка с их реконструированными исходными значениями, породившими смыслы слов в современных языках, на сегодняшний день с достоверностью могут быть приняты как материальное – языковое воплощение архетипов мышления индоевропейских народов, что психологи называют коллективным бессознательным, свойственным этим народам, а антропологи – расовым типом поведения. Вот один из примеров расового типа поведения, определяемого языком.

Индоевропейское понятие муж, мужчина *xn- (греч. аn-dros), исконно означало идущий впереди. Мужчина, по смыслу своего именования в индоевропейских языках, должен быть вождем, ведущим – для семьи, для рода, обязан направлять, продвигать свое дело, проводить свои идеи, искать и прокладывать путь. В русском языке это понятие сохранилось в предлоге над, который говорит о превосходстве и предводительстве. Одновременно мужчина является носителем ума и мысли благодаря смыслу другого своего индоевропейского именования *mn-, сохранившегося, например, в русском слове муж и в английском man. То есть архетипы мышления, хранящиеся в языковых корнях, диктуют мужчине установку, что он является ведущим для всех и думающим, то есть заботящимся обо всех в роду и семье.