— Литвинская ветвь, — пробормотала Маша.
— Да, верно, по фамилии мужа Евдокия была Литвинской. Как только муж умер, она сюда вернулась, к матери. Досмотрела её и похоронила. Оглянулась — одна-одинёшенька, вот и пришла к нам, в семью сестринскую. Домик родительский продала и всё на благо монастыря отдала. — Игуменья посмотрела на Машу. — А ты что-то передать ей хотела?
— Да, увидеться и поблагодарить думала. А как же теперь быть?
— Благодарность свою монастырю можешь пожертвовать. Будем денно и нощно молиться за здравие рабы Божьей… — Игуменья вопросительно посмотрела на Машу.
— Марии, — рассеянно ответила та, размышляя, что делать дальше.
— Значит, Марии. Детки, муж есть?
— Нет… То есть, муж есть. — Маша снова покраснела.
— Ясно, — констатировала монахиня. — Хорошо хоть муж есть, а с детками не затягивай. Реквизиты монастыря дать или на сайте посмотришь?
— Посмотрю на сайте.
— Вот и хорошо, благослови тебя Господи.
Матушка Руфина перекрестила Машу и собралась уходить, но та решительно схватила её за рукав.
— Подождите! Мне бы хотелось сохранить о Раисе… то есть, о сестре Евдокии, память. Может, что-то осталось из её вещей? Какие-нибудь безделушки?
— Монахиням не до безделушек, — строго ответила игуменья. — Они напоминают о тщете мирской суеты и вводят в соблазн. Да не расстраивайся так, — смягчила она тон, заметив Машино разочарование. — Ну какие вещи могли остаться через пять лет? Все между сестричками разошлись да уж и сносились давно. Ничего нет.
— Очень жаль, — вздохнула Маша. — Ладно, спасибо вам большое. Я пойду.
Она ещё раз окинула взглядом монастырский двор и направилась к воротам.
— Хотя, нет! Постой! — окликнула её игуменья. — Кое-что из вещей Евдокии должно быть у отца Леонида.
— У отца Леонида? — Маша обернулась.
— Да, священника из церкви Архангела Михаила, что в Кобыльем Городище.
— Где? — удивилась женщина.
— В Кобыльем Городище. Неужто не слыхала? Это недалеко от Самолвы. Что? Тоже не знаешь?
— Извините, я не местная, — Маша виновато пожала плечами.
— Да причём тут местная или не местная! — всплеснула руками игуменья. — Названия-то знаменитые на всю Россию-матушку! Это ж прям на берегу Чудского озера, где Александр Невский разгромил немецких рыцарей.
— Правда? — Маша поразилась совпадению, вспомнив упоминания озера в письме фон Мирбаха. — Я и не знала.
— Вот теперь знать будешь. Сестра Евдокия сильно сдружилась с отцом Леонидом, когда обитель восстанавливали. Он тогда часто сюда приезжал, помогал, как и все. Отец Леонид хоть и в сыновья по возрасту ей годился, но стал её духовным отцом. Хороший батюшка, ко всякой душе ключик подобрать умеет. И в монахини Евдокия пошла по его благословению. Как слегла перед самой своей кончиной, батюшку звала, чтоб причастил и соборовал. Вот ему она оставила крест свой нательный, Псалтырь и Евангелие. Может, ещё чего — не помню. Хочешь — съезди к нему. Это недалеко за Псковом.
— Пожалуй, мы с мужем так и сделаем, — кивнула Маша. — А как мы его найдём?
— Если в церкви не застанете — езжайте в Самолву. Он там живёт. Любой встречный дом укажет. Поклон от игуменьи Руфины передайте.
— Хорошо, спасибо!
Маша махнула на прощанье и вышла за ворота. Готтлиб дожидался её, сидя на берегу речки на траве.
— Ну как? Встретилась? — Он поднялся Маше навстречу.
— Нет, — покачала она головой. — Раиса Макаровна, она же сестра Евдокия, умерла пять лет назад.
— И что теперь делать? — задумался Готтлиб.
— Садиться в машину и ехать в Кобылье Городище к отцу Леониду!
— Кобылье Городище? — Рыцарь нахмурился. — Странное название. Город, в котором живут лошади?
— Нет, не угадал! — рассмеялась Маша. — Место, недалеко от которого Александр Невский разгромил тевтонских рыцарей!
— Вот как? А нам туда зачем?
— Садись! — Маша приглашающе махнула рукой. — По дороге расскажу.
Глава 13
Третий ключ
— Кажется, нам сюда. — Маша повернула направо с основной дороги, не доехав примерно пару километров до Самолвы. — Игуменья советовала сначала в церковь Архангела Михаила заехать. Места-то какие живописные, болотистые! — Она окинула взглядом высокие тростниковые заросли, кое-где разбавленные группами густых кустарников.
— Если бы ещё дорога нормальная была, а не просто широкая утоптанная тропа, — проворчал Готтлиб.
— Да вы разбаловались за время путешествия по двадцать первому веку, господин рыцарь. У вас, в девятнадцатом, дороги не намного лучше этой, разве не так?
— Так, — вздохнул Готтлиб, — но к хорошему быстро привыкаешь.
— Скажи спасибо, что в машине едем, а не пешком сквозь болото продираемся. Хотя тут и пройтись не грех, воздухом подышать — километра полтора всего. А вот, кажется, и въезд в деревню. — Маша остановила автомобиль перед большим бронзовым крестом, установленным на каменном трапециевидном постаменте. — Поклонный крест в честь первого упоминания Кобыльего Городища в летописях шестьсот лет назад, — прочитала она. — Ого! Деревенька-то весьма почтительного возраста. Интересно, она всегда такой крохотной была или со временем уменьшилась?
— Зато посмотри, какая тут церковь! — воскликнул Готтлиб, указывая на храм с куполами небесного цвета.
— К ней-то нам и надо.
Маша направила машину к церкви и остановилась возле запертых ворот. Маленькая калитка оказалась открытой, и мужчина с женщиной вошли в церковный двор.
— Необыкновенное строение! — заметил Готтлиб, в восхищении рассматривая храм — старое, но крепкое здание с белыми потемневшими стенами, местами — с обвалившейся штукатуркой. Над главным входом возвышалась колокольня, а за ней — купол храма, напоминающий пасхальный кулич, покрытый синей глазурью с серебристыми звёздами. — Маша! Это же настоящая жемчужина на берегу озера посреди степи и болот!
— Про жемчужину вы верно заметили! — Позади них прозвучал громкий раскатистый голос. — Только и болота эти особенные, памятные, а не просто осока с камышами. Тут благоверный князь Александр Невский дал отпор немецким рыцарям, вознамерившимся принести веру латинян на земли православной Руси.
Маша с Готтлибом обернулись — из-за угла вышел полный мужчина лет шестидесяти, облачённый в серую свободную рясу. Рыжеватая с проседью борода колыхалась от ветра над большим крестом, из-под чёрной скуфьи, надвинутой на лоб, зорко смотрели внимательные светло-карие глаза.
— Здравствуйте! — поздоровалась Маша. — Вы случайно не отец Леонид?
— Он самый, — пророкотал священник.
— Очень хорошо. Вам поклон от игуменьи Спасо-Казанского монастыря матушки Руфины, — сказала Маша, подходя к нему. — Из Острова.
— Благодарствую за поклон, — взгляд отца Леонида смягчился. — Как здоровье матушки?
— С ней всё в порядке. А мы к вам с просьбой.
— Да? С какой же?
— Понимаете, я разыскивала знакомую своих родителей Раису Макаровну. Как оказалось, она давно постриглась в монахини, а пять лет назад умерла. Матушка Руфина сказала, что вы были её духовным отцом.
— Это о какой же монахине речь?
— О сестре Евдокии.
— Как же, конечно, помню Евдокиюшку, упокой Господь её душу. — Священник размашисто перекрестился. — Легко преставилась, без мучений. Как только причастил её и пособоровал, так и отправилась к ангелам.
— Игуменья говорила, что Евдокия вам отдала кое-что из своих вещей.
— Мне? — удивился отец Леонид. — Зачем? Всё в монастыре осталось.
— Как же? А крестик, Псалтырь, Евангелие? Разве не передавала? — напомнила Маша.
— Ах, это! Было дело. И что?
— Понимаете, я бы хотела что-то сохранить на память о ней. Хоть одну вещичку из тех, что она оставила вам! — Маша умоляюще сложила руки. — Можно взглянуть на них?
— На память, говоришь? Так нет у меня ничего. Всё пораздавал добрым людям.
— Кому?
— Да разве уже помню! Сколько лет прошло!
