— У нас есть записи фон Мирбаха?

— Есть, — кивнул Готтлиб. — Только не знаю, помогут ли они в поисках. Я пролистал несколько страниц — одна бессмыслица.

— С записями будем разбираться завтра, — решила Маша, непринуждённо устраиваясь у Готтлиба на плече и закрывая глаза. — Лучше расскажи мне подробно о вашем разговоре с Полем Брауном.

— Хорошо, — мужчина приобнял её и улыбнулся. — Слушай.

Он начал говорить, обстоятельно пересказывая состоявшийся диалог, но спустя несколько минут понял, что Маша крепко спит. Рыцарь замолчал, погасил свет и ещё какое-то время лежал в темноте, прислушиваясь к ровному дыханию женщины, пока сам не провалился в глубокий крепкий сон.

* * *

Маша с Готтлибом проснулись лишь к полудню и благополучно проспали завтрак, входящий в стоимость номера. Маша первая вскочила с кровати, стыдливо запахнула халат и отправилась в ванную комнату. Ночной хмель выветрился из головы, уличный шум из-за окна напомнил о будничности, развеяв ночную романтику, и женщине стало немного неловко за чувства, которые она позволила себе проявить несколько часов назад. И хотя всё закончилось лишь прерванным поцелуем и невинным сном на плече у Готтлиба, ей казалось, что рыцарь может подумать о ней как о легко доступной женщине. А ей очень не хотелось выглядеть ветреной красоткой в его глазах. «У них там, в девятнадцатом веке, всё не так. Месяцами исподволь за женщиной ухаживают. Сначала делают томные глаза и вздыхают, потом отправляют любовные записки, затем удостаиваются чести поцеловать кончики пальцев или пройтись в танце, держа за талию. А мы знакомы всего неделю, и я уже готова оказаться с Готтлибом в постели, — размышляла Маша, стоя под душем. — Ещё подумает, что я так со всеми мужчинами себя веду. Хотя, если разобраться, по меркам нашего времени я выгляжу капризной недотрогой. Целую неделю живу с молодым красивым мужчиной здоровой ориентации и до сих пор не переспала с ним. Большинство женщин решили бы, что я дура ненормальная. Лена — так точно. Вот и как совместить два века разницы?» Маша тихонько рассмеялась. Вообще-то её очень радовало влечение к Готтлибу. Она вспоминала, как шарахалась от мужчин после замужества с Трошкиным и неудачного романа с прощелыгой Игорьком. Кирилл, несомненно, превзошёл по коварству и мерзости их обоих, и она была уверена, что на этом можно ставить точку в отношениях с противоположным полом и в дальнейшем посвящать себя только работе. Но с появлением Готтлиба Машины прошлые неудачи словно оказались за невидимой чертой. Ей не хотелось думать о работе, о будущем. Она просто наслаждалась настоящим. Таким необычным, даже опасным, с риском для жизни, но необыкновенно увлекательным. К тому же рядом был настоящий рыцарь, а много ли женщин могут этим похвастаться?

В прекрасном настроении Маша вышла из ванной и посмотрела на Готтлиба. Судя по всему, он тоже чувствовал некоторую неловкость. В её отсутствие рыцарь оделся и расположился за столиком, деловито листая исписанный блокнот. Перед ним лежали два блестящих ключа, и Маша невольно загрустила, вспомнив, что остался один-единственный ключ, необходимый для возвращения Готтлиба в своё время. «Может, мы не найдём его никогда, — с надеждой подумала женщина. — Хотя вряд ли. Эти ключи сами так и лезут нам в руки!»

— Ты ещё не рассказал мне в подробностях о разговоре с Полем, — сказала Маша, садясь напротив Готтлиба.

— Я пытался, но кое-кто заснул, — улыбнулся он.

— Потому что ты специально усыплял меня своим тихим бормотанием.

— Извини, в следующий раз постараюсь кричать на ухо.

— А вот этого не надо, — рассмеялась женщина. — Предлагаю пойти в кафе позавтракать и там обо всём поговорить. Бери записи фон Мирбаха — попробуем в них разобраться.

— Я бы хотел сначала в душ.

— Ой, прости, не подумала! Конечно, иди! А я пока позвоню Александру. Хоть он и не нравится Брауну, но мы договаривались действовать сообща. А ещё он обещал нам экскурсию по городу.

Готтлиб скрылся за дверью ванной, а Маша набрала знакомый номер. Александр не отвечал. «Наверное, ещё спит по обыкновению, — подумала женщина. — Ну и хорошо. Спокойно обсудим всё с Готтлибом наедине». Она взяла в руки блокнот и бегло просмотрела его. «Ну и почерк!» — покачала она головой, изучая слова, написанные вкривь и вкось. Для фон Мирбаха не существовало чётких горизонтальных линий — он писал так, как велело ему воображение. Короткие фразы на страницах располагались в беспорядке — с наклоном вправо и влево, по диагонали, вверх ногами и по бокам страниц. Буквы были разных размеров — от крохотных, едва различимых, до огромных, на полстраницы с крутыми пиками и резкими впадинами. Иногда проскальзывало большое, круглое «о», которому автор записей придавал вид человеческого лица — добавлял глаза, нос и губы с маленькими характерными усиками над ними. А все буквы «т» неизменно имели вид ключей.

— Ну как? Поняла что-нибудь? — спросил Готтлиб, выходя из ванной.

— О да! — Маша улыбнулась. — Только то, что у человека, делавшего записи, с головой было не в порядке. Эх, выучить бы ещё немецкий! А так я узнала только несколько «я» — «ich», и вот это слово встречается дважды или трижды — большое разрисованное «О», а потом «stroff».

— Остров, — произнёс Готтлиб. — Странно, ведь на немецком остров пишется «die Insel».

— По-моему, в этом блокноте много странного. Разве нет? — Маша взяла Готтлиба под руку. — Идём завтракать?

По рекомендации портье, они расположились в закусочной через дорогу. Несмотря на неприхотливый интерьер, сосиски здесь подавали отменные, а картофельное пюре прекрасно дополняла тушёная капуста с пикантным вкусом. Лишь перейдя к яблочному пирогу с кофе, Маша с Готтлибом снова принялись за изучение записей фон Мирбаха.

— Ты читай всё подряд и переводи, — предложила Маша, — а я буду записывать. Потом систематизируем.

— Легко сказать — всё подряд, — проговорил Готтлиб, переворачивая блокнот вверх ногами. — Старик писал как придётся. Даже не знаю, с чего начать. Видно, что писалось всё в разное время, чернила отличаются по цвету, некоторые слова написаны поверх старых.

— Начинай с любой фразы. Просто читай, что видишь.

— Ладно, — кивнул мужчина и принялся переводить: — «Смешно, рыболовная блесна. Говорит, щука хорошо берёт. Он и не догадался. Ягайло разозлился и отдал ключнице. Хорошая женщина, умница. Переехала, детей нет. Кто и зачем? Я не дождусь, но не страшно. Странный человек, но глупый. Жаль, что умер. Остров. Она там живёт. Не отпустят, гуляю здесь. Поль, бедный мальчик, но хороший, хороший. Вот! Кажется, нашёл. Я знаю, но нет уверенности. И этот тоже. Ключница хорошая, хозяйственная. Сколько же их? Как узнать? А литовец хитёр. Остров — это точно! Поль не поедет, не верит. И ещё один! Но главного нет. Как проверить? Где же?»

Готтлиб перевёл дух и взглянул на Машу:

— Ну как? Продолжаем или пора остановиться?

— А ещё много?

— Несколько страниц.

— Я готова претерпеть это до конца! — Маша сделала взгляд мученицы. — Если Александр позвонит — прервёмся.

— Тогда читаю дальше. — Готтлиб продолжил: — «Не то! Не то! Или то? А печать? Они молодые хищники — найдут след. Хороший нюх, острый взгляд».

— Ого! — воскликнула Маша. — Длинная связная фраза, и касается она, судя по всему, группы диверсантов.

— Похоже, — согласился Готтлиб. — Слушай дальше. «Я снова уверен. Я думал, как найти, утеряны давно. Их нельзя потерять! Они есть! Не разрушить, не сломать! Они спрятались, но я найду!»

— О Боже, — вздохнула Маша. — Это он, похоже, о ключах. Спрятались они.

— А ведь фон Мирбах прав, — задумчиво проговорил Готтлиб. — Когда Ягайло, Витовт и Джелал ад-Дин поняли, что не смогут добраться до сокровищницы Тевтонского ордена, они должны были выбросить ключи за ненадобностью. Но они этого не сделали. Джелал ад-Дин почему-то хранил ключ среди личных вещей. Совершенно бесполезная вещь, но рука хана не поднимается выбросить. Польский король Ягайло, судя по записям фон Мирбаха, отдал ключ на хранение ключнице. На эту должность, как известно, подбирали очень ответственных и бережливых женщин. Такая точно не занималась расточительством. Ключ Витовта, думаю, ждала похожая судьба. Важно одно — несмотря на многовековой возраст, ключи просуществовали до сегодняшнего дня. Они не исчезли, не потерялись, не рассыпались в прах, как это можно было ожидать. Они видоизменились — спрятались, как определил фон Мирбах, до определённого момента. И надо отдать должное его настойчивости. Один ключ он нашёл.