— Я люблю тебя, Маша. Я всегда любил тебя.

Столько чувственной искренности было в его словах, столько желания и нежности, что у Маши подкосились ноги и закружилась голова от нахлынувших эмоций. Она обхватила голову Готтлиба, приоткрыла губы для поцелуя, и в это время раздался телефонный звонок…

Громкая мелодия с дребезжащей вибрацией нахально ворвалась в тишину комнаты, рассеяла волшебство, разметала очарование близости, и Маша почувствовала, как напряглись руки Готтлиба.

— Кто это может звонить посреди ночи? — пробормотала она, неловко высвобождаясь из объятий и направляясь к прикроватной тумбочке, где надрывался телефон. «И почему я не отключила его?» — ругала она себя.

— Кроме Александра, больше некому, — заметил Готтлиб, снова отворачиваясь к окошку и подставляя лицо ветерку.

— С его стороны это было бы верхом невоспитанности — мешать спать уставшим людям. — Маша взглянула на экран и сделала удивлённое лицо. — Но это не он, номер высвечивается незнакомый. Как думаешь, отвечать?

Готтлиб кивнул, не поворачиваясь, и Маша ответила:

— Алло.

— Простить меня, фрау Мария, это Поль Браун, — в смартфоне раздался голос внука Людвига фон Мирбаха. Он говорил по-русски медленно, тщательно подбирая слова. — Я понимать, поздно, но надо сказать.

— Доброй ночи, Поль, — произнесла Маша, и Готтлиб резко повернулся. — Я не ожидала, что вы позвоните так быстро.

— Да-да, извинить, но хочу сказать. Очень важно.

— Говорите, я вас слушаю.

— Нет, не телефон. Увидеть и сказать.

— Хорошо, Поль, — вздохнула Маша. — Завтра утром мы снова приедем в Шверин. Я так понимаю, вы что-то вспомнили?

— Не надо в Шверин. Я в Бранденбург. Прямо сейчас.

— Что? — удивлённо воскликнула Маша. — Вы в Бранденбурге? Как? Вы же собирались пораньше лечь спать?

— Я плохо понимать, фрау Мария. Насовить гостиница — я сейчас быть, — попросил Поль. — Но буду говорить только ваш супруг на улица.

— Поль Браун в Бранденбурге и хочет прямо сейчас встретиться с тобой возле гостиницы, — прошептала Маша Готтлибу.

— Хорошо, переоденусь и выйду.

Маша сообщила название гостиницы и с беспокойством поглядывала на собирающегося Готтлиба. Странная эта ночь. Началась так волнующе романтично и перешла в загадочный приезд следом за ними внука фон Мирбаха. Получается, он что-то утаил от них на встрече — но почему? Смущало присутствие Александра? И откуда такое желание говорить именно с Готтлибом? Телефон снова зазвонил.

— Я сдесь, перед вход, — сообщил Поль и отключился.

— Браун приехал. Он совсем не так прост, каким показался. — Маша взяла Готтлиба за руку. — Пожалуйста, будь осторожен.

— Не волнуйся, — прошептал Готтлиб, привлекая её к себе. Он склонился к Машиному лицу, но в последний момент словно передумал и лишь коснулся губами её лба. — Ложись спать. Ты должна отдохнуть.

Готтлиб вышел из номера, а Маша устроилась клубочком на кровати, твёрдо решив не спать, дождавшись возвращения рыцаря. Его слова о любви чудесной музыкой звучали у неё в голове. Что это было? Признание в порыве страсти? Или он и правда любит её? А как же та женщина, о любви к которой он говорил? Разлюбил или забыл, очутившись рядом с Машей? Думать об этом было приятно и тревожно. Интересно, как быстро Готтлиб вернётся? Откуда только взялся этот Поль Браун? Странный человек — закончил разговор в кафе, чтобы отправиться в неблизкий путь следом за ними. Маша взглянула на циферблат смартфона — время словно застыло с момента ухода Готтлиба. Она лишь на минутку прикрыла глаза, как тут же провалилась в глубокий сон.

Поль Браун стоял возле своего автомобиля перед заездом на парковку гостиницы. Увидев Готтлиба, он приглашающе махнул ему рукой.

— Давайте прогуляемся по улице, — предложил Браун. — Подышим воздухом и поговорим. Я так понимаю, вы свободно разговариваете на немецком?

— Да, конечно, — согласился Готтлиб, и они медленно пошли вдоль Беккерштрассе.

— Признайтесь честно, ведь вы не русский? — неожиданно спросил Поль.

Готтлиб на секунду замялся, не зная, как ответить, но почувствовал, что для дальнейшей беседы с Полем это имеет решающее значение, и утвердительно кивнул.

— Я так и знал! — воскликнул внук фон Мирбаха, достал носовой платок и промокнул вспотевший от волнения лоб. — Фух! Простите. Это эмоции. Знаете, ваш сегодняшний визит перевернул во мне все представления о жизни! Столько лет я снисходительно относился к словам деда, считая его безнадёжным сумасшедшим! Столько лет! Да, конечно, у него бывали минуты просветления, всё-таки лечение препаратами давало о себе знать, но потом снова возникали навязчивые мысли о возрождении и рыцарях. И вдруг являетесь вы!

Поль остановился и схватил Готтлиба за руку.

— Сколько раз, — возбуждённо зашептал он, — дед говорил, что обязательно придёт мужчина-рыцарь. Либо один, либо с такими же, как он. Никому, говорил он, не верь, кроме того, кто скажет продолжение словам «смерти нет». Пожалуйста, убедите меня, что я не ослышался. Повторите то, что вы сказали в Шверине.

Поль умоляюще смотрел на Готтлиба.

— Хорошо. Это любимая фраза штандартенфюрера СС Людвига фон Мирбаха, — произнёс рыцарь. — Он часто повторял её, готовя самую важную операцию своей жизни. Смерти нет! Она лишь сон перед пробуждением в вечности.

— Это невероятно! — Поль в волнении взъерошил волосы. — Вы — тот самый рыцарь. Оказывается, дед не был сумасшедшим! В его словах много правды. Но раз так…мне надо спешить. Он говорил, что с появлением рыцаря начнётся светопреставление!

Поль решительно повернул обратно к машине. Готтлиб следовал за ним, не задавая вопросов, боясь спугнуть нахлынувшее на внука фон Мирбаха откровение или проявление наследственного безумия.

— Идёмте! Я должен поскорее отдать вам то, что оставил дед, и уехать подальше из Германии.

С этими словами Поль подошёл к машине, достал из-под сиденья пакет и вручил его Готтлибу.

— Здесь всё, что предназначалось рыцарю от деда. Сам не знаю, зачем хранил это столько лет. Наверное, где-то в глубине души я всё же верил, что в его словах есть смысл. Держите! Распоряжайтесь по своему усмотрению!

— Что здесь? — спросил Готтлиб, достав из пакета жестяную коробку из-под печенья.

— Его записи и коллекция. Он любил выпрашивать у фермеров разные железяки, когда мы путешествовали по округе.

— Это всё?

— Было ещё кое-что. — Поль сел в машину и положил руки на руль. — Незадолго до смерти на деда нахлынула очередная волна покаяния. У него в глубокой старости случались периоды слёз и сожалений.

— Покаяние? — удивился Готтлиб.

— Что тут удивительного? — пожал плечами Поль. — В минуты просветления дед рассказывал, что гитлеровцы провозгласили себя наследниками Тевтонского ордена. При этом безжалостно расправлялись с настоящими служителями ордена. Людьми из благородных семей, носивших это звание до войны. Многие были убиты после пыток, лишь некоторым удалось скрыться. Так вот дед написал сумбурное покаянное письмо и заставил меня отправить его в Вену, в резиденцию Тевтонского ордена. Без обратного адреса, конечно.

— Как давно это было? — спросил Готтлиб.

— В две тысяча пятом году, за год до его смерти. У деда, несмотря на проблемы с головой, было отменное здоровье. Он умер в возрасте девяносто семи лет. — Поль горько усмехнулся и завёл машину. — А я ведь так и не женился. Поль Браун — последний представитель фон Мирбахов. Прощайте, рыцарь! У вас очаровательная жена. А мужчина, ваш спутник, мне совсем не понравился.

— Чем? — спросил Готтлиб.

— Это уже не имеет никакого значения! — Поль махнул рукой и выехал на дорогу.

Глава 10

Второй ключ

Александру, несмотря на усталость, не спалось. Ночь — это прекрасное время для раздумий и приведения мыслей в порядок. А поразмыслить было над чем. Хоть поездка к Полю Брауну ничего не дала, Александр чувствовал, что немец чего-то не договаривал. Насколько откровенны были Маша с Готтлибом — тоже большой вопрос, и где искать след недостающих ключей? Ещё нужно было составить отчёт и получить дальнейшие распоряжения. Как подойти к этой стороне дела, Александр пока не решил. Его сочтут за выжившего из ума, если он сообщит о рыцаре, прибывшем из девятнадцатого века и гоняющемся за диверсантами из двадцатого. Такие вещи в сухих зашифрованных отчётах не отправляются. Тут надо писать подробный рапорт и вручать его с глазу на глаз уполномоченному лицу с подробными устными пояснениями.