— Ладно, я побежала к шефу. Вы тут побеседуйте пока. — Маша обняла Готтлиба и звучно чмокнула его в щёку. — Не сболтни лишнего, — тихо прошептала она.

И вот теперь Лена стояла, скрестив руки на груди, полуоткрыв рот и вперив в рассказывающего Готтлиба немигающий взгляд, в котором застыли слёзы умиления.

— Ну что, наговорились? — спросила Маша, прерывая Готтлиба. — Всё в порядке, можем ехать.

— Ох, Машка, — вздохнула Лена и вдруг со всхлипом крепко обняла подругу. — До чего же ты счастливая! Такая любовь! Такая любовь! Как в сказке! Как я рада за вас, родные мои! Поздравляю!

— Хорошо, спасибо! — Маша растерянно взглянула на Готтлиба, с невозмутимым видом наблюдавшего за трогательной сценой. — Лен, мы поедем, ладно? Я позвоню потом, сама.

Маша высвободилась из объятий и села за руль. Готтлиб галантно поклонился Лене и поцеловал ей ручку на прощание.

— Что ты ей наговорил, пока меня не было? — поинтересовалась Маша, выруливая со стоянки.

— Рассказал правду, — ответил рыцарь.

— Про любовь, как в сказке? У нас с тобой? — уточнила Маша. — Где же там правда?

Готтлиб долго молчал, глядя в боковое стекло, а потом ответил:

— Правда в том, что мужчина из девятнадцатого века и женщина из двадцать первого едут за тысячу четыреста километров, чтобы предотвратить деятельность диверсантов из века двадцатого. Со стороны выглядит, как сказка, а на самом деле — чистая правда.

— Ты это сказал Лене⁈ — воскликнула Маша.

— Я не сумасшедший, — усмехнулся Готтлиб. — Я сказал ей лишь то, что она хотела услышать. Твоя подруга счастлива за тебя — разве это не главное? Когда ты передашь мне управление машиной? — сменил он тему.

— Не раньше, чем выедем на трассу.

— Хорошо. — Готтлиб устроился поудобнее в пассажирском кресле. — Итак, перефразируя рыцарей Тевтонского ордена — дранг нах вестен! Натиск на запад!

Глава 7

Долгая дорога на запад

Пока навигатор не обманывал — ехать от Москвы по трассе «Беларусь» оказалось сплошным удовольствием. Сразу за Вязьмой Маша уступила руль Готтлибу и была приятно удивлена его аккуратной манерой вождения. Поначалу он отчитывался ей по каждому встречному знаку и терпеливо объяснял любые манёвры, совершаемые им на дороге. Несмотря на строгость экзаменаторши, придраться оказалось не к чему. В конце концов Маша успокоилась и даже заснула, полностью доверившись рыцарю.

Он разбудил её лишь на подъезде к российско-белорусской границе.

— Ого! — удивилась Маша, взглянув на часы и меняясь с Готтлибом местами. — Быстро же мы проехали четыреста пятьдесят километров. Вот бы и дальше такая дорога была. Ну, Готтлиб, молись своей Деве Марии. Впереди первая проверка документов.

— Почему своей? — удивился рыцарь. — Разве ты не христианка?

— Ну, — замялась Маша, — как тебе сказать. Бабушка была православная верующая и покрестила меня в детстве. Значит, я — христианка.

— А в Бога веришь? — продолжал допытываться Готтлиб. — И в непорочное зачатие?

— Что ты мне допрос устроил? Верю, конечно. По-своему, в душе. Даже в церковь на Пасху хожу. Иногда.

— В душе… — повторил Готтлиб. — Что ж, хоть что-то. А Библию читала?

— Послушай! — Маша начинала злиться. — Я живу в современном мире, с научно-обоснованными и подтверждёнными теориями происхождения жизни и прочих вещей. Библия — это сборник древних легенд и сказаний, мировоззрений полуграмотных людей, живущих в совершенно других реалиях. Зачем мне её читать?

— Это книга книг! — воскликнул рыцарь. — Основа всех основ! Закон, данный самим Богом!

— Уж твои-то коллеги тевтонцы наверняка Библию из рук не выпускали! Прикрывались ею, когда огнём жгли и мечами рубили ни в чём не повинных людей! — взорвалась Маша. — Думаю, наизусть её могли процитировать!

— Могли, — с грустью в голосе согласился Готтлиб. — Только читали её со злобой и фанатизмом в сердце, забыв, что Бог — это любовь.

— Всё! Давай на этом закончим теологические прения, — прервала Маша рыцаря, останавливаясь в автомобильной очереди. — Российская граница. Приготовь свой паспорт.

Очередь в бодром темпе двигалась вперёд, и вскоре молодые супруги Воронцовы предъявляли документы симпатичной женщине в форме офицера пограничника. Вопреки Машиным опасениям, паспортный контроль, больше похожий на обычную формальность, прошёл без сучка и задоринки с обеих сторон. Через полчаса Маша с Готтлибом снова мчались по трассе, держа курс на границу с Литвой.

Они сделали две остановки, чтобы отдохнуть и поесть, и лишь поздно вечером прибыли к очередному пограничному пункту.

— Переберёмся на литовскую сторону и переночуем в Вильнюсе. До него от границы рукой подать, — решила Маша. — Спать хочу жутко.

— Я бы тоже не отказался от постели, — проговорил Готтлиб, изрядно уставший в пути с непривычки.

Как назло, в этот раз всё проходило в долгом, неспешном режиме. Автомобилей было мало, но каждый из них подвергался тщательному досмотру с белорусской стороны. Маша с тревогой поглядывала на Готтлиба, проходящего паспортный контроль. Здесь это не было пустой формальностью, и женщина приготовилась к тому, что их в лучшем случае развернут обратно, а в худшем — составят протокол при обнаружении обмана. Подвеску она предусмотрительно надела на шею как личное украшение, чтобы не возникло вопросов при осмотре вещей.

— Смотрите прямо на меня, пожалуйста, — попросил её офицер, внимательно вглядываясь в фотографию. — Это ваш паспорт?

— Мой, конечно.

— Странно. Вы делали пластику лица?

— Зачем? — удивилась Маша.

— Морщины вокруг глаз не убирали? У вас на фото уголки опущены, и губы имеют иной контур.

— Ничего я не делала! — воскликнула Маша. — Это моя фотография!

— Не надо нервничать, сейчас разберёмся. — Офицер принялся тщательно изучать каждую страницу документа.

— Посмотрите по отметкам — я пересекала границу уже несколько раз, и всё было нормально! При чём тут губы?

— Губы тут и правда ни при чём. Подождите, пожалуйста.

Пограничник взял Машин паспорт и куда-то вышел. Она в растерянности оглянулась и увидела, что Готтлиб преспокойно дожидается её у машины, держа в руках свой документ. «Цирк какой-то! — подумала женщина. — Этого самозванца-тевтонца без проволочек пропустили по чужим документам, а мне устроили унизительное дознание про пластику лица». Через пятнадцать минут офицер вернулся и вручил Маше паспорт со словами:

— Всего доброго, хорошего вам пути.

— Всё? — растерянно спросила она.

— А вы что-то ещё хотите? Документы в порядке, проезжайте.

Маша благоразумно решила больше не произносить ни слова, села за руль, и они с Готтлибом проехали к литовской стороне. Снова повторилась неспешная процедура осмотра автомобиля, зато паспортный контроль оказался гораздо быстрее. Маше показалось, что литовцы лишь проверили визы, особо не вглядываясь в фотографии. Совершенно обессиленные, но довольные успешным прохождением первого этапа путешествия, Маша с Готтлибом добрались до пригорода Вильнюса около полуночи, сняли номер с разными кроватями в небольшой уютной гостинице и заказали лёгкий ужин. «Как всё-таки хорошо путешествовать, когда у тебя куча денег на счету», — удовлетворённо думала Маша, расплачиваясь по счёту. Ей повезло перед выездом из Москвы найти ломбард, в котором быстро сообразили, что основная ценность императорских дукатов заключается не в весе золота, и, не торгуясь, перевели на Машин карточный счёт внушительную сумму. Готтлиб был доволен. Материальный ущерб прекрасной даме — это было совсем не по-рыцарски. А теперь ситуация выровнялась, и мужчина чувствовал себя намного увереннее, зная, что дорожные расходы с лихвой покрываются из его кармана.

— Самое время позвонить Александру, — резонно заметила Маша, подключаясь к местному вай-фаю. — Чтобы завтра днём, не задерживаясь надолго в Мальборке, сразу отправиться в Шверин.