— Ада, давай руку и лезь ко мне, — послышалось сверху, девушка задрала голову и облегчено вздохнула. Все-таки он пришел.
С трудом Ада преодолела все препятствия и наконец-то оказалась на ветке рядом с Аджмалем. В темноте они едва видели черты друг друга. Зрение в темноте подводила, а вот чувства обострились. Каждой клеточкой она чувствовала тепло, исходящее от парня.
— Пришла все-таки, — сказал он, улыбаясь, его рука потянулась к ее щеке, лаская нежную кожу. — Жаль теперь часто ветра будут в наших краях гостить. Ты что плачешь?
Аджмаль поднял ее подборок и убедился в правоте своих слов. Аделаида плакала.
— Что с тобой?
— Я думала, — ком в горле мешал говорить. — Думала, что ты больше никогда не будешь моим, ты ведь ушел и… Не знаю, как объяснить. У меня душа болела…
— Тише, тише. Не плачь.
Склонившись над ней, он прикоснулся к ее теплым губам и успокаивающе поцеловал. Поцелуй сказал ей куда больше слов, подействовав, как обезболивающее для ее страдающей души. Время остановилось, подарив влюбленным сладкий миг.
— Все? Больше не болит? — спросил он с улыбкой возле мягких девичьих губ.
— Прошло, — ответила девушка, снова потянувшись губами за новым поцелуем.
Поцелуй вновь прервался, и девушка недовольно застонала. Аджмаль потянул Аделаиду на себя, усадив ее возле себя на прочную ветку. Так было гораздо удобнее. Теперь ее руки были свободны, и она могла обнять Аджмаля. Как же давно ей хотелось прижиматься к его сильному телу.
— Я никогда не уйду от тебя, Аделаида. Ишааллах никогда не уйду. Если уйду физически, мысленно останусь с тобой.
— В моей вере говорят дай бог, — улыбаясь, она разорвала объятия и обхватила ладонью крестик. — Ты не очень-то уважаешь моего Бога, да?
— Пока не разобрался. Я мусульманин, Ада. Верю в Аллаха и в то, что нам все приписано его волей. Мы встретились с тобой, значит на то его воля. Если Всевышний пожелает наша вера станет единой, если нет мы примем друг друга такими, какими он нас создал.
— Вы верите в то, что судьба уже решена за людей. В нашей вере у человека есть выбор. Мы и Бог — одно целое, он дает нам право прожить так, как пожелает наше сердце. Что если Аллах разлучит нас с тобой? Ты тоже скажешь, что на то его воля?
— Если разлучит я буду молиться чтобы он свел нас снова. Аллах любит просящих рабов и всегда отвечает на искренние молитвы.
Наступило молчание. Как сложно принять мир другого человека. Понять ей его было просто, а вот принять нет. Она воспитывалась совсем в другом менталитете.
— Ты хочешь вернуться в Польшу?
Аджмаль сжал ее ладонь и принялся водить большим пальцем узоры на коже.
— Скорее всего да. Мне сложно здесь.
— Почему? Тебе не нравится носить платок?
— Мне много чего не нравится. Не знаю сможешь ли ты меня понять, но здесь будто время стоит на месте. Люди не имеют стремлений. Они живут предписаниями, которые давно не актуальны. Никто не торопиться. Не стремиться развиваться. Дети растут, как трава… Взрослые часто бездельничают…
Аджмаль поник, его плечи опустились, и Аделаида замолчала.
— Прости. Мне не хотелось задеть тебя словами.
— Не извиняйся. Ты все правильно говоришь. На самом деле я тоже замечал такое за нашими людьми.
— Ты серьезно? — ее лицо просияло.
Выходит, сердце не ошиблось, и она выбрала того, кто поймет ее мысли и стремления?!
— Серьезно. По правде говоря, я давно мечтаю уехать отсюда. Только вот родители… Они от этого не в восторге, но я все-равно рано или поздно уеду. Меня тяготит осознание, что где-то протекает другая жизнь. Яркая, масштабная! Мне так хочется быть частью движения…
— Ты оставишь родителей? — недовериво спросила Аделаида.
— Придет время и мне придется так поступить. Здесь нет будущего. В стране большая коррупция.
Девушка кивнула и порывисто обняла парня. Их губы снова встретились и разговоры о будущем потеряли важность. Растворяясь в чувствах, она подумала о том, что рядом с ним ей не нужна никакая Польша, а он, держа ее в своих объятиях готов был забыть обо всех планах на будущее. Сейчас они наслаждались настоящим. Первые чувства влюбленных перерастали в постоянную крепкую любовь. Конечно, они еще ни раз будут ругаться, но каждый раз их сердца сумеют найти путь к примирению.
16
Пришла зима. Правда, в Египте она другая. Теплая. Нет снега, даже дожди идут редко. Только ветра хозяйничают в стране песков. Аделаида к такой зиме не привыкла. Она скучала по Варшаве, так хотелось вновь окунуться в прогулки по чистым мостовым. Посетить торговые центры и элегантно украшенные кофейни. Отдохнуть от шума и криков детей. Как ни старалась обычаи и нравы местный принять ей было трудно.
Несмотря на сложности, полячка старалась не унывать. В конце концов, если бы не Египет, она бы никогда не узнала Аджмаля. Благодаря парню она легче переносила тревоги и печали. Аджма был замечательным слушателем! Как же он умел слушать… Наверное, никто больше в мире не мог так спокойно и терпеливо выслушивать ее жалобы на страну. Он молчал, но она чувствовала парень понимает каждое ее слово. Они забрались высоко на дерево и сквозь листья глядели на холодную луну. Их встречи на дереве стали чаще. Они по-прежнему скрывались и встречались лишь глубокой ночью, но теперь не ждали ужасной погоды.
Сегодня не было ветряно. Под деревом лаяли собаки. Здесь было много бездомных животных. Еще одна причина, по которой Аде не нравилась восточная страна. В Польше было много центров, следящих за бездомными животными. Люди волновались, было множество организацией и волонтеров, которые заботились и переживал за судьбу четвероногих. В Египте среди бродящих животных действовал закон джунглей. Выживал сильнейший.
Внизу громко залаяли собаки, они снова сцепились друг с другом. Услышав жалобный скулеж, Аделаида зажмурила глаза. Невыносимо больно видеть страдания маленького белого песика с рыжими ушами. Она давно его заприметила, потому что он чаще был обиженным другими псами.
— Опять ты нервничаешь по пустякам, — Аджма притянул голову девушки к своей груди.
Прижавшись к его мускулистому телу, Ада закрыла руками уши. Аджма покачал головой быстро чмокнув ее в висок.
— Пошли отсюда! Вон! — проревел мужской голос. — Я сказал пошли вон!
Аделаида чуть было не вскрикнула, но Аджма успел зажать ей рот. Послышался хруст веток. Проклятье! Аджма узнал мужской голос. Посмотрев вниз, он заметил, как к дому идут его родители. Мать шла позади Нассефа держа в руках большую корзину с едой.
— Твои родители, — испугано прошептала Ада. — Откуда они так поздно возвращаются.
— Со свадьбы. Ездили в какое-то село…
Нассеф дошел до дерева, роясь в кармане просторных брюк, он нашел сигарету и облокотившись рукой об ствол, затянулся дымом. Жена недовольно буркнула:
— Нашел, где курить! Сейчас собаки на нас нападут. Все сожрут, что я для детей везла.
— Ты хочешь иди в дом. Я воздухом хочу подышать.
— Мне страшно одной в дом заходить! Темно, Нассеф.
Несмотря на поздний час, они не стеснялись громко разговаривать. Особенно Реанна. Достав из корзины, гость орехов, женщина принялась жевать, то и дело оглядываясь по сторонам.
— Казим молодец! Достойную свадьбу для сына сыграл. Скоро и нам такое предстоит. Я уже девушка для нашего сына ищу.
— Рано еще, — буркнул отец.
— Ничего не рано! — возмутилась мать. — Ты в его возрасте уже отцом стал. Не надо тянуть и мне помощь лишней не будет. Только надо толковую девушку найти. Не нужна нам языкастая, а то будет вторая Бейхан в нашем доме сидеть.
— Ай, Аллах умом ты не наградил мою жену, награди хотя бы послушанием! Сказал тебе, женщина! Рано ему еще и деньги на свадьбу нужны. Я тебе не Казим, у меня нет триста баранов.
— Я так и знала! Всю жизнь ты так! Света с тобой не увидишь! Работай больше! За, что мне Аллах такого ленивого мужа послал только! Ай, несчастная я женщина! Несчастная!
