После еды, Василисе вдруг вспомнилось, что она сумела сохранить старую детскую книжку с картинками, когда служба по утилизации забирала бабушкины вещи. Она открыла молнию у матраса, пошарила рукой и вытащила сплющенную книжицу, открыла наугад:

«…Котик – ко-ток, цепкий ко-го-ток…» – и картинка с беззаботным котенком, с розовым бантом на шее.

«…Заинька, заинька – скок, поскок. Серенький, маленький прыг скок…» – и нарисованный ушастый заяц лопает какие-то листья.

Василиса бережно погладила страницы, потом закрыла и поцеловала свою драгоценность из прошлого. Прижалась к ней лбом. Стала вспоминать – вот, бабушка расчесывает густые волосы маленькой Василисы и рассказывает историю из своего детства. Вот, ведет гулять в парк и снова рассказывает какую-то «стародавнюю» сказку… Сколько она их знала? Наверное, тысячи. А может, просто придумывала на ходу.

Только в последнее время, когда бабушка уже не вставала с постели, она все больше молчала. Бывает, обнимет, прижмет Василису, гладит ее по спине и вдруг скажет – «Ничего, ничего детка. Ты главное, запомни, этот дурдом когда-нибудь кончится, ты верь в это, Господь все управит…», а потом, смахнет слезы и снова замолчит, и еще крепче прижмет к себе внучку.

А однажды, когда Василиса пришла домой с работы, бабушки уже не было. Робот-распорядитель сообщил, что Василисина бабушка умерла и ее увезли. А вещи бабушки забирают люди из службы по утилизации – «для предотвращения распространения инфекций, суеверий и исторической недостоверности…» Единственное, что тогда удалось спасти Василисе – это маленькую затертую книжку для малышей. Девушка выдернула ее из кучи небрежно сброшенных на пол бабушкиных книг, икон, старинных фотографий и писем – спрятала за спину. Работники утилизации не посчитали нужным отобрать такую малость. Тогда ей тоже было очень горько, но была работа, были коллеги, которые увидев утром заплаканное лицо Василисы, жалели ее, выражали свое сочувствие. Жалели ее интернет друзья, увидев в истории траурное сообщение, наконец, домовой чат маслился словами поддержки и уверениями, что теперь ее жизнь принадлежит только ей и все бывает к лучшему. Вечером пришло сообщение, от робота-куратора, что система подобрала ей партнера для создания семьи. А сейчас было все не так.

«Нужно срочно переключиться на что-то, а то, я сойду с ума. Нужно какое-то дело.» – Василиса подошла к окну и стала рассматривать пролетающие полепланеры. Вот летит большой пассажирский, вот за ним, маленький одноместный. Вот еще один. А вот смешной, с розовой полосой на верху – как будто он котенок из книжки, с розовым бантом…

«А сошью-ка я котенка!» – Василиса сама опешила от никем не ограничиваемой возможности сделать что-то самостоятельно. Быстро, пока не прошло вдохновение, перебрала свои вещи – на предмет что ей уже не пригодится, нашла серую шапку и розовую маечку, нашла пару катушек ниток и маленький набор игл для шитья – они лежали в аптечке. Почему и зачем они там лежали, девушка не знала, так было заведено и все тут. Еще она достала ножницы, села за стол, как прилежная ученица, приготовилась творить. Задумалась. Оказывается, если тебе не подсказывает интернет, не подаются готовые идеи и не предлагаются выкройки, не так – то легко сделать что-то из ничего.

«Наверно, сначала нужно съездить в столовую. Да нужно все разузнать, а то, когда захочется есть будет сложно сориентироваться» – Василиса оставила свое рукоделие, оделась, нашла в кармане распечатку карты с указанием ближайшей к дому социальной столовой, сжала свою пластиковую карточку в руке и осторожно пошла на улицу.

Ей впервые в жизни было так неуютно. Она шла к остановке – пройти-то всего метров сто – но ноги подгибались от ужаса. Как будто она прокаженная и представляет угрозу для всего мира.

Редкие прохожие, которые попадались по пути, видели, что идет девушка. Весьма интересная молодая девушка. А в то же время – они видели, что на карте ее нет, пусто. И это заставляло одних удивленно оглядываться, замирать. Другие же, видимо знающие почему так бывает, напротив, ускоряли шаг и старались обойти Василису как можно дальше. Наверное, боялись, что, если будут идти слишком близко, у них спишут социальные баллы.

У здания столовой, Василиса в окно выдачи получила пакет сухого завтрака и бутылку воды. Ни слова не полслова ни от кого за целый день. Девушка надеялась, что здесь возможно встретит товарищей, по несчастью. Но нет, кругом пустота. Вставила карту – забрала карту. Открыла окошко – закрыла окошко…

Василиса медленно брела по улицам, жевала свой сухой корм и размышляла – вот раньше, она считала, что ей не хватает общения – у нее был достаточно невысокий социальный рейтинг и переписывались с ней в основном такие же низкосоциальные люди, с которыми она или играла в общую игру или состояла в городской группе новостей. На работе случалось перекинуться с женщинами парой другой слов, даже смеялись иногда. Но девушке этого тоже было мало. Кошку или собаку ей было заводить не рекомендовано роботом-куратором – она не могла обеспечить должного материального ухода своему питомцу. Это, знаете ли, очень дорогое удовольствие. Поэтому, Василиса довольствовалась только просмотром мимимишных картинок из чужого мира.

Но теперь оказывается, что у нее все -таки была своя жизнь. Какие-то, но планы. Она могла договориться со Светкой из цеха и поехать погулять в парк. Или в кафе. Или могла представлять себе, как она будет жить, когда выйдет замуж. А теперь, Василиса как будто бы умерла – только еще почему-то живая. В целом свете никому, ни единой душе нет до нее дела. Полное тотальное одиночество.

Василиса вернулась домой и села творить. Нарисовала на шапке контур будущего котенка. Вырезала, зашила, набила обрезками шапки. Ужаснулась. Явно, нужно было сделать как-то по-другому – уши и лапы полностью «потерялись». Распорола, отрезала лишнее…

Потянулись однообразные дни. Утром подъем, поездка за едой, после, работа с игрушкой. Поначалу Василиса пыталась гулять, но вскоре выяснилось, что проехать она может только до столовой и обратно. В парк, расположенный на пути от дома до столовой по ее карте войти нельзя, а уйти далеко от привычного маршрута девушка боялась, так как не хотела заблудиться среди одинаковых домов с куар-кодовыми табличками. Отдушиной было шитье. И еще молитва.

Удивительное дело, сколько она всего вспомнила, когда не стало чипа в голове. Василиса сидела, укладывала руками ровные стежки, и проговаривала внутри себя бабушкиным голосом «Отче Наш» и девяностый псалом. А на ночь, рассказывала себе сказки. Постепенно одиночество перестало жечь раскаленным жалом, Василиса смирилась. Привыкла она и к тому, что теперь соседи не перешучивались с ней как бывало раньше, а опустив голову быстро пробегали мимо.

Зато, в шитье игрушек она делала значительные успехи. На рабочем столе сидели большой серый, косорылый кот с розовым бантом, розовый кривой зайчик с длинными ушами, стояла белая в цветочек «навернолошадь» из наволочки, лежала рыба из носка. А сейчас Василиса корпела над маленьким котенком. Девушка придумала, что, когда закончит его, будет брать с собой на улицу. Это будет ее товарищ. Ну или подружка. Василиса пока не решила. Вот уже оформилась мордочка вышитыми глазками, а сейчас девушка доделывала усы. Котенок Котик готов. Одна беда – заканчивались нитки.

Утром Василиса собралась, всунула в рукав куртки Котика, привычно сжала в ладони карточку и вышла на улицу. Забрала еду, прошлась по осенним улицам, посидела на скамейке у серого дома. Ей очень нравился этот дом. Он был не похож на остальные – малоэтажный, с арочками, он как будто был из другого времени – возможно это даже было правдой – спросить Василисе было не у кого. И главное, у него не было ограды. Все дома в округе были замкнуты своей оградой. Свои люди отдыхали в своих дворах. Свои редкие дети, которых еще не сдали в интернат, гуляли со своими роботами на своих детских площадках. Все очень строго и прилично. Никаких больших деревьев – чтобы не сыпала листва. Только стеклоасфальт и каменные клумбы, в которых растут идеальные ухоженные цветы. А тут, у серого дома, росли клены и липы. Они были старые, узловатые. Деревья сорили красными и желтыми листьями и люди, когда проходили, забавно шуршали ими. Люди ругались на непорядок, а Василисе нравилось. Она сидела на скамейке под кленом и рассматривала лист на солнце. Пятилучевой, желто-красный, с ажурными прожилками, листик был прекрасен.