– На кухне, – повторил Валерий и, тяжело ступая, поплелся туда.

Пока он шел, еле передвигая конечности, его мозг усиленно работал.

Во-первых, он усиленно вслушивался, не донесется ли из комнаты какой-нибудь подозрительный звук. Одновременно с этим Валерий спешно соображал, какие же доводы привести Аркадию, чтобы он передумал отдавать бабки заказчику.

Отказываться от такой суммы и довольствоваться какой-то премиальной хренью казалось Валерию даже не глупостью, а полным дебилизмом.

Валерий пошарил по кухонному столу, потом по ящикам и холодильнику.

– А ты почему молчишь, что у тебя коньяк есть? – крикнул он, вытаскивая из холодильника бутылку. – «Варцихе»! Никогда о таком не слышал.

– Тащи сюда! – скомандовал Аркадий.

– Ага!

Валерий взял две чайные чашки, бутылку и половину буханки хлеба.

Сам не понимая до конца, зачем он это делает, Валерий, намеренно шаркая, вернулся в комнату.

Аркадий лежал в прежней позиции.

– За такое дело и чуток дерябнуть не грех, – сказал Валерий, усаживаясь на свое место.

– Согласен, – пробормотал Аркадий, – разливай, я сейчас.

Валерий свернул крышку и набулькал каждому почти по полной чашке.

– Ну ты, надежный, – позвал он Аркадия, разламывая хлеб на куски. – Стол накрыт и закуска подана. Тебя поднять или сам вскочишь?

Марина полностью и со вкусом отыграла свою роль: она поведала все известные ей подробности убийства директора клуба «Троянский конь».

Попутно уничтожив приготовленный Надей классический обед, выпив по чашке чая и выкурив по сигарете, девчонки все равно требовали все новых и новых подробностей. А их уже и не осталось.

– А что менты? – все допытывалась Надя. – Что они-то говорят?

– Ой, да не знаю я, мне ничего не сказали, кроме того, чтобы я никуда не уезжала из города. Как будто я что-то знаю! Мы втроем: я, Маша и Николай, как выяснилось, обеспечиваем друг другу алиби. Примерно в то время, как Диму убили, мы болтались у стойла.

– И сколько сперли денег – неизвестно, да? – Практичную Оксану интересовал в основном только этот вопрос. – Полный сейф, поди?

– Не знаю, врать не буду, но я слышала, Маша говорила, будто десять штук там было точно. Баксов.

– Десять? – Оксана принялась ожесточенно почесывать себе затылок. – А сколько это в деревянных-то? Короче, до хрена!

Подумав, она выдала:

– Да, молодцы, кто бы это ни был. Такие бабки за пять минут работы. Уважаю!

– Перестань. – Надю покоробили слова Оксаны. – Ты про его жену подумай! Она же не просто так стала звонить именно в это время, она почувствовала! Жалко женщину. Любила она его, как я понимаю.

– Брось ты! «Жалко женщину», – передразнила ее Оксана. – Как будто он нас жалел! С каждого нашего козла он имел себе денежку и еще, подонок, приказал высчитывать с нас за кофе. Словно мы не работаем в этой конторе. Да мы такой же персонал, как та же Машка! Даже покруче будем, потому что люди идут не на Машку, а на нас с тобой, между прочим! Жалко ей, скажите, пожалуйста, какая добрая! Себя пожалей! Сколько лет тебе нужно подставлять задницу, чтобы скопить такие бабки? Миллион? То-то!

Оксана выдернула из пачки еще одну сигарету и прикурила. От раздражения у нее даже немного подрагивали руки.

– Может быть, и жалко, но не так, чтобы уж сильно, – примиряюще сказала Марина, – хуже всего, что теперь клуб могут закрыть на несколько дней. Пока неизвестно, но, когда я уходила, такой слушок уже пошел. По крайней мере, Машка активно на эту тему разорялась. И что теперь? На улицу, что ли, идти? Не хочется.

– Еще бы! – согласилась Оксана. – А между прочим, очень даже вовремя его грохнули! – воскликнула она. – Как раз в то время, когда я не в форме. Ничего не теряю и продолжаю законно отдыхать!

– Законно! – хмыкнула Надя.

– А между прочим, по законам природы! – откровенно засмеялась Оксана.

Все улыбнулись. Смерть директора была только новостью, нарушившей монотонность жизни. И больше ничем. Все это чувствовали.

– А мне деньги нужны, – сказала вдруг Надя, – меня не устраивает ни фига, что нас прикроют.

– Всем они нужны, – философски заметила Марина. – Все мы работаем из-за денег. И я, и ты, и Резник. Тот же Дима из-за них работал.

– Из-за чего его и грохнули, – подытожила Оксана. – Нахапал бабок, а кондишн купить пожмотился. Думал: второй этаж, никто не залезет. Раззявил окошко, тут-то его и прищучили. И как момент подобрали ловко, а?

– Кто-то навел, – спокойно произнесла Марина.

– Не без этого, – согласилась Оксана. – Наводчик в таких делах есть всегда, точно вам говорю. Сами подумайте: резко потеплело только вот три или четыре дня назад, и в такой короткий срок суметь подготовиться, разработать план… Тут наводка классная и на самом высоком уровне.

Марина промолчала. Она была согласна с Оксаной на все сто процентов, сама считала так же, но кто его знает: сейчас наговоришь лишнего, а потом выплывут ее слова в той же ментовке. Или еще хуже: своя служба безопасности наедет. Ну их всех к лешему, лучше промолчать. Оксанка, девка, конечно же, своя, но бывает, как выпьет, так запросто лишнего наболтать может. Ляпнет где-нибудь, не подумав, потом и не отмажешься.

– А ты чего грустишь? – повернулась Оксана к Наде. – Или уже и Диму жалко? Не плачь, дочка, – она шутливо погладила Надю по руке, – нового назначат, такого же толстого и потного. И так же мы будем ездить на халявку. То к Резнику, то к директору, то к Резнику, то…

– Да ну тебя, – махнула рукой Надя, – я не из-за этого. Деньги нужны: жара уже, а мне надеть нечего. Ну что за невезуха, неужели на улицу идти, девчонки? А я-то думала, что уже не вернусь туда. Так радовалась, что устроилась в приличное место работать, а тут такая история…

– А что купить собираешься? – сразу же заинтересовалась Марина.

– Костюмчик один приглядела, – мечтательно призналась Надя. – Вы только представьте себе: тройка…

Оксана с Мариной, сморщившись, переглянулись.

– Але, мамзель, – насмешливо оборвала Надю Оксана, – вы не перепутали случайно? На дворе некоторым образом лето, тепло, понимаете ли. А вы: тройка!

– Вечно ты не даешь мне договорить! – обиделась Надя. – Тройка, но летняя, из шелка. Китайский костюм или вьетнамский, не помню, короче, от узкоглазых братьев. Брюки прямого покроя длинные, безрукавка. Много-много пуговиц и сверху что-то вроде пелерины, или не знаю, как называется. Короче, длинный такой пиджак, но легкий. Вот!

– А цвет какой? – заинтересовалась Марина.

– Нежно-голубой…

Надя замолчала, подумала и встала:

– Нет, пойду позвоню Машке или кому еще. Может быть, уже точно знают: закрывают нас или нет.

Надя вышла из кухни в комнату и стала звонить в клуб.

– Тебе еще не онастобрындела наша работа? – неожиданно для самой спросила Марина Оксану.

Та помолчала и, пораздумав, ответила:

– А куда деваться? Где сейчас платят?

– Не знаю, – протянула Марина.

– То-то и оно-то. – Оксанка протяжно зевнула. – Здесь я сама себе хозяйка: хочу работаю, хочу посылаю всех куда подальше. Да и не переламываюсь я, если честно.

– Пойдем в комнату? – предложила Марина.

Они вошли в комнату, где Надя только что закончила говорить по телефону.

– Ну и что? – спросила ее Оксана, снова падая на диван и принимая свою любимую позу.

– Николай говорит, что пока не ясно: будет работать наше стойло или нет. Вот так, – ответила Надя. – Что делать будем?

Марина пожала плечами:

– А что? Я думаю, что мы спокойно это дело перекурим. Пусть боссы мозги напрягают, а мы уж без работы не останемся.

Она села на стул перед старым, обшарпанным столом, накрытым голубой клеенкой, и полистала каталог фирмы «Орифлейм».

– Это уж точно, – согласилась Оксана.

– К сожалению, – сказала Надя.

– Да почему же это к сожалению? – возмутилась Оксана. – Вот заладила, как попугай. Радоваться нужно. По нашим временам даже такая работа уже божий дар. К тому же я на другой и не смогу, наверное.