Голос Лавензии повышается по мере того, как она говорит. Он достигает такой высоты, что эхо разносится по всей часовне, вглубь замка, словно это вопрос ко всем, кто пришел раньше. Молчание — единственный ответ.
По крайней мере, до тех пор, пока Каллос не найдет в себе достаточно смелости, чтобы ответить за всех нас.
— Смысл тот же, что и всегда выжить. Смысл в том, что ты делаешь. Мы отправимся в академию и пробудим следующим лордом, мы передадим все, что знаем. В конце концов, мы успокоимся, зная, что сделали все, что могли. И если повезет, следующий раунд будет лучше.
— Джулия, — тихо прошептал Вентос. Мы все делаем вид, что не слышим.
— У нас есть время до полнолуния, прежде чем Квинн разбудит следующего лорда, — говорю я. — Давайте подождем до тех пор.
— Какой в этом смысл? — Лавензия смотрит на меня с надеждой в глазах. Наверное, это мне в последнюю секунду приходят в голову безумные идеи. Но у меня закончились все невероятные схемы.
— Я не знаю. — У меня нет ответа, который бы ее удовлетворил, и я это знаю. Но я все равно говорю ей правду. — Я еще не готова попрощаться. Я не знаю, что ждет меня в будущем. Я сомневаюсь, что останусь здесь надолго... но я не знаю, куда я пойду и что буду делать дальше. — Я смотрю на Рувана. Он будет держать меня привязанной к Мидскейпу до конца моих земных дней. Неужели мне суждено скитаться по этой земле без дома? Попробую ли я помочь следующему лорду или леди? Или вернусь в Деревню Охотников, опасаясь, что в любой момент кто-то узнает правду? И до конца дней своих буду прятать метку между ключицами? — Дайте мне еще немного времени, пожалуйста.
— Я с ней согласен. — Вентос поднимает голову и встречает мой взгляд. Он слегка кивает мне в знак понимания. Он знает, каково это - тосковать по человеку, который находится прямо перед тобой и в то же время недосягаем для тебя.
— Ладно. Какая разница? — Лавензия пожимает плечами. — Две недели.
Вентос поднимает себя с пола и начинает спускаться в главный зал. Остальные следуют за ним. Но я остаюсь, мои ноги движутся в противоположном направлении, прочь от них.
— Ты идешь? — спрашивает Винни.
— Продолжайте без меня. Я хочу провести здесь еще немного времени.
Они соглашаются, оставляя меня одного. Я подхожу к алтарю, возвышающемуся над землей. Я кладу руку на то место, где находится лицо Рувана.
Если бы это была сказка, я могла бы наклониться вперед и поцеловать его. Он бы проснулся. Это было бы доказательством того, что мы действительно любим друг друга. Наш союз был бы предначертан силой, превосходящей нас.
Но я знаю, что спасти его можно только действием.
— А у меня все идеи кончились, — тихо говорю я. — Мне жаль, Руван. Я пыталась. Я действительно пыталась. Я пыталась спасти не только Деревню Охотников. Я хотела помочь всем, но особенно тебе. Может быть, это то, что я получила за то, что слишком далеко зашла за пределы того, из чего была сделана. — На моих губах появляется горькая улыбка. — Ты прав, что сами куете свою судьбу... Наверное, у меня не было достаточно умелых рук, чтобы все получилось так, как я хотела. И я не думаю, что у меня будет больше тренировок.
Мой голос дрогнул. Слова захлебываются в горле.
— Прости меня за то, что я сказала тебе, когда мы расставались. Я была так напугана. Я была зла и растеряна — на себя, на людей, которые меня вырастили. — Я качаю головой, и слезы льются с моих ресниц на рубиновую шкатулку. Руван продолжает лежать, такой же неподвижный, как и заключенный в него магический камень. — Даже если я знала, что ты — все, что я хотела, я все равно боялась. И этот страх заставлял меня пытаться найти любую причину, чтобы сказать, что ничего не получится, что я ничего не чувствую к тебе или что это неважно. Мне жаль, что я не была лучше, что я не была смелее, сильнее, умнее или красноречивее. Может быть, если бы я была такой, я бы сейчас лучше соображала. Я бы раньше все поняла.
Мои ногти впиваются в магию, как будто я пытаюсь прорваться и дотянуться до него. Не получается.
— Но правда в том, что... Правда в том, Руван... Даже несмотря на то, что я была напугана. Даже если я чувствую, что меня никогда не было достаточно. Я все еще хочу попробовать. Для тебя, меня, нас. Потому что... потому что не только у тебя возникла привязанность — любовь. Я не разбираюсь во всем этом; у меня нет опыта в романтике. Но мне кажется... мне кажется, я бы хотела, если бы это было с тобой. Нет, я знаю, что хотела бы. Потому что, Руван, я люблю тебя.
Слова повисли в воздухе. Я представляю, как они проникают сквозь магию и достигают его ушей. Надеюсь, он меня услышит. Это единственное, на что я сейчас надеюсь. Это мое последнее желание для него и для меня.
— Я люблю тебя, Руван. Я еще только учусь понимать, что это такое, что это значит и как это правильно делать. Но я знаю, что это правда. Поэтому ты должен... Ты должен вернуться ко мне, хорошо? Ты должен проснуться; ты должен не быть проклятым. Ты должен повести за собой вампиров, как, я знаю, можешь сделать только ты. Ты должен спасти их, потому что меня было недостаточно. — Я перевернулась на спину, упираясь лбом в предплечья. Мой нос касается гладкой преграды, на которую быстро наливаются слезы. — Руван, пожалуйста. Ты сказал, что никогда не причинишь мне боли, но это мучение. Так что, пожалуйста, пожалуйста...
Мои слова становятся невнятными. В конце концов они переходят в рыдания. Я плачу обо всем, что могло бы быть. О жизни, которая могла бы быть, но закончилась, не успев начаться.
В течение нескольких дней я продолжаю жить. Мы все так делаем. Мы, как призраки, бродим по знакомым коридорам, делая все по привычке. Мы почти ничего не говорим, потому что нечего сказать, мы обмениваемся лишь унылыми взглядами.
Большую часть времени я провожу либо в часовне, либо в спальне Рувана. Слишком больно лежать там в первую ночь. На простынях еще чувствуется наш запах, поэтому я сплю на диване. Но там так одиноко и холодно. На вторую ночь мои эмоции срываются, и я бегу в уютную постель, которую мы делили в последний раз. Я укутываюсь в одеяла. Я ворочаюсь, борясь за сон. Он не приходит до утра. А когда он наступает...
Его нет рядом.
Я пытаюсь заставить себя заснуть в течение двух полных дней. Я почти не ем. Я хочу ускользнуть в мир снов и воспоминаний. Я пытаюсь вызвать Рувана, как я вызвала Лоретту. И вот, когда я уже потеряла надежду, он приходит ко мне. Я снова и снова переживаю нашу ночь страсти. Я так хорошо научилась вызывать его из глубин своего сознания, что воспоминания приходят, как только я закрываю глаза.
Однажды вечером меня прерывает особенно громкий стук в дверь. Ругаясь, я поднимаюсь с кровати. Там все четверо. Винни держит тарелку с едой.
— Я знаю, что тебе не нужно есть так много, как раньше, но тебе все равно нужно что-нибудь съесть.
— Спасибо. — Я беру ее и иду закрывать дверь.
Каллос останавливает меня.
— Я читал записи Лоретты, и есть несколько вещей, которые я хотел бы обсудить с тобой. У нее есть несколько интересных применений магии крови — ритуал, ну, скорее, теория для извлечения присущих человеку способностей. Руван упоминал, что тебе это интересно, вот я и подумал, что тебе это может быть интересно...
— Меня больше не интересует ни Лоретта, ни кровавое предание. — Я покачала головой. — Спасибо за еду. — И я закрываю за ними дверь. Я ставлю тарелку в главной комнате, рядом с флаконом крови, который мы взяли у Терсиуса.
И тут меня осенило.
Эти сны... видения прошлого... они начались после того, как я выпила эликсир в ночь Кровавой Луны. Сны были вызваны не Руваном, не поклявшимися на крови, не Мидскейпом и не этим замком — они были вызваны эликсиром.
— Кровь — это холст... — шепчу я. — В ней записан весь наш опыт...
Существуют базовые магии кровавого предания, доносится до меня откуда-то издалека голос Рувана. Каждый может вызывать разные способности, делать с их помощью разные вещи, но некоторые по-настоящему талантливы. Некоторые обладают врожденным даром.
