— Натаниэль, — прошептала она. — Натаниэль. У тебя на чердаке гоблин.
— Что? О. — Он засмеялся. — Нет, это просто Тетя Клотильда.
— Она жива?
Это почему-то еще больше рассмешило Натаниэля. Должно быть, он произнес какое-то заклинание, потому что свеча вспыхнула еще ярче, и ее изумрудное пламя осветило раму с изображением ужасного лица, которое, как теперь убедилась Элизабет, было всего лишь портретом.
— Я должен была предупредить тебя. Сайлас положил его туда. Подозреваю, что у них с ним целая история. — Она услышала стук его трости, а затем почувствовала его тепло на своей спине. — Знаешь, возможно, ты что-то понимаешь… Интересно, она действительно была гоблином? Надо будет спросить Сайласа, может… если это…
Он замялся. Во время своего выздоровления он часто говорил что-то вроде Надо спросить Сайласа об этом или Что подумает Сайлас? но потом вспоминала, что Сайлас ушел и больше не вернется. Но в этот раз свет в его глазах померк лишь на мгновение, и он прочистил горло, заметив, что Элизабет наблюдает за ним. Она не была уверена, какое выражение появилось на ее лице, но ей показалось, что ее сердце набухло, как мокрая губка, так что, вероятно, это было неловко.
— Как я уже говорил, — продолжал он, — я уверен, что Сайлас с удовольствием расскажет нам об истории плотских отношений между людьми и… мфф.
Элизабет решительно закрыла ему рот рукой.
Они спустились по лестнице. Проходя мимо дедушкиных часов в холле, они обнаружили, что уже раннее утро. Только из-за грозы, заслонявшей небо, казалось, что сейчас глубокая ночь.
Мёрси они нашли внизу, в гостиной, она неловко держала в руках кастрюлю с пеплом из камина, как будто ей некуда было его выбросить — а может, и некуда, если она не могла выйти на улицу.
— Это был не я! — воскликнул Натаниэль, когда она повернула в его сторону злобный взгляд. — Честно говоря, почему все всегда думают, что это был я? — продолжал он с раздражением, не замечая взглядов, которыми Элизабет и Мёрси обменивались за его спиной, когда он, прихрамывая, проходил мимо них в сторону холла. — Во всяком случае, не только я, — добавил он про себя.
Дразнящий аромат пекущихся булочек поманил всех на кухню. Хотя Сайлас, должно быть, услышал их приближение, он не обернулся, когда они толпились внутри. Он открыл дверь, ведущую в сад, и с выражением глубокого упрека уставился на сплошную стену снега, навалившуюся на дом. Он плотно закрыл дверь и сделал то, чего Элизабет никогда раньше не видела: он слегка вздрогнул, как кошка, столкнувшаяся с холодом. Натаниэль поймал ее взгляд и усмехнулся.
— Вы открыли для себя что-то познавательное прошлой ночью, хозяин? — спросил Сайлас, слегка повернув голову в их сторону.
Элизабет покраснела. Натаниэль вскинул руки.
— Хорошо! Я помогу исправить чары. Вопреки распространенному мнению, у меня есть некоторые стандарты. Я не собираюсь сидеть сложа руки и смотреть, как мой дом превращается в ханжу.
— Вам лучше всего подкрепить свои силы завтраком. Доброе утро, госпожа. Мёрси.
В ответ раздался короткий вздох. Мёрси стояла позади них, на ее лице застыло настороженное выражение. Элизабет недолго размышляла над выражением лица другой девушки. Когда она оглянулась, взгляд Сайласа упал на пыльные следы, оставленные их с Натаниэлем тапочками на половицах кухни.
Началась суматоха.
— Я открою! — воскликнула Элизабет, потянувшись за тряпкой, в то время как Мёрси закричала:
— Дайте мне! — Они боролись за тряпку до тех пор, пока Элизабет не ударилась головой о стол. Когда она закончила моргать, тряпка исчезла, и Сайлас вытирал ею пол.
— Вижу, я должен еще раз напомнить вам, что я не инвалид, — заметил он, бросив на них укоризненный взгляд из-под ресниц.
Все обменялись взглядами. Все дружно согласились, что им следует больше работать по дому, чтобы Сайлас мог больше отдыхать. Но он не только умел читать их мысли, но и обнаружил, что Натаниэль сам складывает свою одежду, что было беспрецедентно и крайне подозрительно.
Наступило неловкое молчание. Натаниэль разрядил ее словами:
— Смотри, Элизабет, кажется, ты головой ударилась о стол. — Все наклонились поближе, чтобы посмотреть. И точно, так оно и было.
Через несколько минут, после неловкого объяснения Мёрси о чарах, завтрак был подан. Элизабет обнаружила, что ей совсем не мешает буря, завывающая снаружи, когда она сидит в теплой, уютной кухне, где в очаге потрескивает огонь, а воздух наполнен запахом булочек. Сайлас подал их с абрикосовым джемом и мятным чаем и даже сложил салфетки в форме цветов, на что Натаниэль сказал:
— Ради всего святого, перестань пытаться запугать Мёрси, Сайлас. — Сайлас поклонился в знак согласия, он даже не пытался отрицать это.
Лицо Мёрси покраснело. С досадой Элизабет вспомнила вчерашний ужин и подумала, не делал ли Сайлас то же самое и тогда. Она до сих пор представляла себе выражение лица Мёрси, когда та садилась за стол: не удивление, а скорее мрачная выдержка человека, который уже долгое время терпит трудности. Неужели это происходило целых полтора месяца прямо у нее под носом? Она в шоке посмотрела на Сайласа. Не обращая на нее внимания, он снял чайник с огня с помощью аккуратно сложенной салфетки — она знала, что угрозу для него представляет не столько жар, сколько то, что он сделан из железа.
— Сайлас, — импульсивно сказала она, — ты можешь как-то помочь нам с защитой? Хоть немного.
Он сделал паузу, затем сказал:
— Конечно, госпожа, — снова поклонился и вышел из кухни. Натаниэль пробормотал что-то, похожее на «фаворитизм4».
Элизабет подождала, пока Сайлас уйдет, и неуверенно положила руку на руку Мёрси.
— Ты же знаешь, он совсем не похож на Мистера Хоба. — До Сайласа единственным демоном, с которым сталкивалась Мёрси, был гоблин, выдававший себя за дворецкого Эшкрофта.
— Я знаю, мисс, — тихо сказала она.
— Он демон совершенно другого типа. Хороший.
Мёрси возилась с ложкой, не совсем встречаясь с Элизабет взглядом.
— Я знаю. Он помог вас спасти мир и все такое, и он был порядочен со мной, и все такое. Но мисс…
— Элизабет, — сказала Элизабет.
Мёрси бросила косой взгляд на Натаниэля. Затем она еще больше понизила голос.
— Просто Господин Торн… он приказал Сайласу не убивать меня.
Натаниэль рядом с ними громко кашлянул в свой чай.
— Ты не должна был этого слышать, — прохрипел он, отдышавшись.
— Вы тоже не должны были это слышать, — ответила Мёрси. — В любом случае, — решительно продолжила она, — я стояла в коридоре, когда вы это сказали.
С булочки, которую Элизабет держала в руке, упала крошка, забытая на пути ко рту.
— Что? Когда это произошло? — спросила она, переминаясь с ноги на ногу.
Натаниэль помрачнел.
— По большей части, Мёрси, я говорил несерьезно.
— По большей части, — повторила Мёрси, пристально глядя на него.
— Сайлас никогда бы не убил тебя, — настаивала Элизабет, с трудом веря, что произносит эти слова вслух. Он бы не убил. Разве? Но опять же…
Тридцать лет, которые они с Натаниэлем поклялись ему в прошлый раз, были потеряны, когда он принес себя в жертву. Чтобы заменить их, ему потребовалось всего два дня жизни. Тогда она решила, что его природа изменилась вместе с именем, и он больше не жаждет человеческой жизни. Но что, если это было не так? Что, если он был голоден?
Прохладный ветерок потрепал ее волосы.
— Добрых демонов не бывает, госпожа, — мягко вмешался Сайлас, наклоняясь мимо нее, чтобы поставить что-то на стол. — Есть только те, у кого есть манеры, и те, у кого их нет.
Никто из них не услышал его ответа. Мёрси заметно вздрогнула; даже Элизабет, которая уже не боялась его, оказалась охвачена инстинктивной реакцией хищного животного на хищника: мурашки побежали по ее рукам, когда его серебристые волосы прошелестели мимо, а бледные когтистые пальцы скользнули от завернутого в ткань свертка, который он положил между чашками.
