– А чем? –Удивился он.

– Как чем? Смотри, у всех прогрессивка, у меня нет. Сижу весь день в офисе, перевожу на английский бумажки. Скукота! От нечего делать иногда даже курьерскую работу делаю. На своей машине! Или пешком…И это считается престижной работой!

– Да уж…– пробормотал Влад.

– Хуже всего, что я плохо знаю язык.

– Как?

– А вот так, училась в институте плохо, думала, не буду работать по специальности. Лезу теперь за каждым словом в словарь. Столько лет этот английский учу, а он для меня так чужим и остался, хоть тресни! А тебя кто учил языкам?

– Бабушка – учительница, прабабка вообще графского рода, дворянка была.

– А, ясно, -кивнула она.

– Всё изменится, увидишь, -задумчиво произнёс он, глядя на экран, где на месте тундры стояли уже высотки и по улицам ехали автобусы.

– Как это – изменится? –Не поняла она.

– Ну, если чего -то очень хочешь, всё обязательно происходит. Это ведь закон жизни.

– Twoimi by usta tak miod pic! –Сказала она.

– Переведи.

– Твоими бы устами мёд пить! – Рассмеялась Власта.

– А по –армянски умеешь?

– Да, но только немножко.

– Скажи что –нибудь.

– Ари папимот, тцават таним!

– Это что значит?

– Иди к папочке, дорогая!

– Аха –ха! Трудно быть дочкой армянина и польки?

– А то! Мне иногда кажется, что во мне каждый день две деревни ссорятся– армянская и польская. И каждый день у них начинается с перетягивания каната. Тот, кто выиграет, тот диктует настроение. Армяне перетянут, я весь день жёсткая, неразговорчивая, злая и хочу на обед остренького. Поляки выигрывают – я мягкая, добрая, пушистая и ем на обед овощной супчик.

– А когда ты со мной познакомилась, какая была?

– Наверно, польская. Да, точно. Я с утра на дочь шикала.

– Ха-ха! Как же тебя муж –немец терпел?

– Ты про Хёгерта? Ничего, свыкся. Он терпеливым парнем был, из обкомовских…

– Почему был?

– Я же говорила, он умер в 90- х.

– Ах, да… Забыл, прости. Как же вы познакомились?

– В спортзале. Герман был сэн-сэем по каратэ. Занимался с ребятами, а мы с подругой как –то на его тренировку из любопытства заглянули. Увидел меня, говорит: предлагаю руку и сердце. И любовь на всю жизнь – соглашаешься? Я стою и улыбаюсь. Думаю –шутит, наверно. Я ведь замужем была. Ну, почти. Мой гражданский муж комсоргом завода был. Нилин его фамилия. Видный такой -костюмы носил, галстуки. Всегда причёсанный. А этот – шпиндель, маленький, белобрысый, в кожане, вихры на голове, чем -то он мне Фигуру напоминал, знаешь, из фильма про Тимура и его команду. Короче, мне его внешность неказистой показалась, подумала, зачем он мне нужен! С таким проблем не оберёшься. Потому что я ещё комсомолкой ярой была, на всех собраниях сидела, во всём участвовала, всех всегда агитировала, за всё голосовала. Да что я говорю про себя «была»? Я такой наверно и осталась. Мне все эти игры в миллионеров, если честно, не по душе.

Влад недоверчиво покосился на неё.

– Нет, серьёзно, – заметив его недоверие, сказала она. – Я вот верю во все эти идеалы, что люди всё должны делать вместе, что коммунизм должен быть построен, правда. Ну, может, не сейчас, может, через пару столетий… -Увидев, как полезли вверх его брови, торопливо добавила она. – Ну, вот такая я идеалистка, что поделаешь, казните меня теперь за это!

– Ладно, не отвлекайся, – погладил он её, как доктор гладит пациента. Чего было дальше?

– И вот как –то после занятий в институте выхожу, а он возле своей девятки вишнёвой стоит – тогда это была о-о, какая машина, с цветами, огромный такой букет роз. Где -то через месяц сделал мне предложение. Папа, конечно, как узнал, за кого я хочу, испугался, кричит, ты что?! Бросишь Нилина, он тебе как пить дать анкету испортит! Но мы с Германом поженились всё равно. Свадьбу такую сыграли – многие до сих пор помнят. А дальше понеслось: нефть, камешки, икра, рыба, деньги мешками, а потом…

– Его убили, – кивнул Влад.

– Да. – Она положила недоеденное яблоко обратно на тарелку. – Это произошло под Рязанью, где мы тогда жили. Лоре я сказала, что отец пропал без вести. Она тогда ещё в Лондоне училась. Думаю, пусть не знает лучше, чем всю эту грязь для неё поднимать…

– Так, может, он в самом деле ещё жив?

– Нет, я точно знаю – умер, сама хоронила.

– И что дальше?

– Дальше? Дальше меня стали преследовать должники Хёгерта. Каждый день звонки. Сначала звонили с просьбой подождать с выплатой, дать отсрочку, а потом с угрозами, представляешь? Стали требовать, чтобы я подписала какие -то бумаги, передала акции, вышла из состава правления. Я не слишком в этом разбираюсь… Но когда мне однажды намекнули, что меня скоро убьют, это я поняла сразу!

– И ты что?

– Собрала вещи и уехала в Москву. Приехала, помню, связей нет, работы нет, у Лорки в Англии проблемы начались. За образование платить надо, за жильё надо…

– Прости, сколько же они тебе были должны? –Спросил он.

– Кто? – Не поняла она.

–Должники твоего мужа.

– Не помню, на тот момент что -то около пяти миллионов или больше.

– Рублей?

– Нет, долларов! Мы же нефтью занимались, камнями…

Он кашлянул:

– Не милостыня.

– Да уж, – подтвердила она. – И вот представляешь, с таким безумным капиталом я ездила по Москве на старом громыхающем «Мерседесе»! Однажды чувствую запах в салоне, смотрю – дым из-под капота валит! «Всё, думаю, поход окончен, приехали».

Вдруг останавливается рядом машина, выходит из неё мужик в форме, погоны со звёздами, спрашивает: помочь вам, девушка? Ну, катните, говорю, хуже не будет. Привязал верёвочку, довёз, оставил телефон. Познакомились. Съехались. С тех пор не могу отвязаться.

– Но ты же сама ему наверно позвонила, чего жалуешься?

– Погоди, а что было делать? Женщине одной в чужом городе как выжить? Всегда нужен кто –то с кем посоветоваться можно, кому –то что –то рассказать, чтобы тебе посочувствовали, помогли, если надо. А он для этого, между прочим, просто идеальный человек! Устроил меня в нефтяную фирму переводчиком. Подсказал, где снять квартиру дешевле. Не человек –бюро добрых услуг. Как будто только и ждёт, чтобы его спросили – всегда ответ наготове. Ну, вот, я рассказала. Теперь твоя очередь рассказывать. Чем ты занимаешься?

– Я? – Он комично закинул голову, как поэт на встрече с поклонницами. – Верстаю эпохи!

– Чего ты верстаешь? – Она стукнула его откушенным яблоком по лбу. «Но, но», потёр он лоб. – Ты опять драться?

– А ты не задавайся! – Засмеялась она. – Объясняй, давай, что за эпохи!

– Хорошо, представь. Наше поколение родилось в паузе между временем и безвременьем, так? "Временем" я называю период, когда у народа в жизни присутствует определённая цель – коммунизм, там, или, социализм, война с Гитлером, борьба с голодом, победа над общим врагом. Затем возникает новая цель – "догнать и перегнать". Тут все прямо кричат: "вперё-ё-ё-д!". Торопят время, чтобы при жизни ещё воспользоваться результатами своего труда. Потом все устают от этой беготни, и начинают падать от усталости. И когда все, наконец, видят, что старт вроде был, а финиша, как не всматривайся не видно, все начинают потихоньку останавливаться, чтобы подумать о себе. И тут на смену гонки приходит отставание. Время, когда люди начинают думать о душе. Вот в этот непростой период на свет и появляемся мы – скромные верстальщики эпох. Должен же кто -то и на этом грубом шве времени жить и помогать духовно обновляться людям!

– Вот ты завернул! – Рассмеялась от души Власта. – Да-а… Интересно быть журналистом?

– Да, но если честно хочется большего.

– Например?

– Стать писателем, удивить весь мир своей книгой.

– Что же тебе мешает?

– Мне нужен помощник, вроде тебя

– В смысле –соавтор?

– Нет, меценат. Не морщись. Просто чтобы написать книгу требуется время. Сама посуди, ты сидишь, пишешь целый день. А кто будет за квартиру платить, еду готовить?