Альберт замер, его мысли на мгновение застопорились. Эти слова звучали не как оправдание, а как откровение, как тяжёлое бремя, которое Грам нес на своих плечах. Демон продолжал говорить, его взгляд был туманным и далёким, словно он возвращался в далёкое прошлое.
— Там нет места слабости, — продолжал Грам, его голос стал чуть менее холодным, но в нем все еще оставалась тяжесть. — Все, что ты делал, все, что ты стал, — это всё выбор силы. Если ты не силён, ты не выживешь.
Альберт, как бы он ни пытался быть сдержанным, не мог не заметить, как эта мысль отзывается в его душе. Он понял, что Грам не просто демон, а существо, которое прошло через пытки силы, через бессмысленные битвы, где любой недостаток был смертелен.
— И ты хочешь, чтобы я поверил, что ты стал таким, потому что такова была твоя судьба? — спросил Альберт, чувствуя, как горечь в его голосе становится все сильнее. — Ты сам избрал этот путь.
Грам покачал головой, его глаза вновь вспыхнули, но не с яростью — с чем-то более глубоким, скрытым.
— Ты не понимаешь, Альберт, — сказал он, голос его звучал более усталым, чем прежде. — Я не избрал этот путь. Я был вынужден выбрать его. И теперь, когда всё уже позади, я понимаю, что сила — это не единственная вещь, которая имеет значение. Но в моем мире нет другого пути.
Альберт почувствовал, как его гнев начинает угасать, заменяясь пониманием, которое всё равно не могло избавиться от горечи. Он сам был частью этого мира, части которого тоже требовали силы и выживания.
— А что ещё более страшное... — голос Грама стал низким, почти трагичным. — Из-за меня погибли все, кто был мне дорог.
Эти слова прозвучали так, как будто с их произнесением демон скинул с себя невообразимую тяжесть, и в его глазах мелькнуло нечто человеческое — сожаление, боль, возможно, раскаяние. Альберт замер, почувствовав, как холод охватывает его сердце. Он видел демонов в своей жизни, видел их ярость и жестокость, но это... это было чем-то совершенно другим.
— Ты не понимаешь, — продолжил Грам, его взгляд стал пустым и далёким, как будто он снова видел те далекие, разрушенные моменты. — Когда ты становишься частью чего-то настолько огромного, ты забываешь, что у каждого есть что-то или кто-то, кто держит его. И когда это всё рушится, когда ты остаёшься один, ты начинаешь понимать, что сила — это не спасение, а проклятие.
Альберт почувствовал, как его собственные слова застряли в горле. Он не знал, что сказать, что ответить. В этом мире, полном боли и страха, была ли хоть одна душа, которая не пережила бы того, что пережил Грам?
Альберт стоял, словно парализованный, не в силах найти ответ. Слова Грама проникают в его сознание, и он ощущал, как каждый из них как будто отдаляет его от привычного мира, в который он верил. Он всегда думал, что сила — это что-то, что нужно ценить, что-то, что нужно стремиться получить, чтобы выжить. Но сейчас, когда Грам говорил о своей утрате, Альберт не мог не задуматься: что, если сила — это не благословение, а проклятие?
— Ты говоришь, что сила — это проклятие, — сказал Альберт, его голос был тихим, но отчаянным. — Но что же остаётся? Если ты не можешь быть сильным, тебя уничтожат. Если ты слаб — ты умрешь.
Грам тихо рассмеялся, но смех был горьким, как ржавое железо.
— Сила никогда не спасала, Альберт, — ответил он. — Она лишь убивает. Сила разрушает всё, что ты когда-то любил. Она заставляет тебя забывать, кто ты есть. В конце концов, ты остаёшься только с тем, что ты сделал, с тем, что потерял. Но если ты достаточно силён, чтобы увидеть это, то может быть, в этом и есть шанс на прощение.
Альберт почувствовал, как внутри что-то перевернулось. Он давно знал, что мир не так прост, как казалось, но теперь он понял, что сам этот мир, с его жестокими законами, сам создает тех, кто вынужден сражаться, чтобы выжить, и тех, кто сражается до конца, чтобы сохранить свою душу.
— Значит, ты хочешь, чтобы я понял, что сила — это не единственный путь? — спросил он, ощущая, как его взгляд устремляется на Грама, словно пытаясь найти в этом странном существе хоть каплю истины.
Грам молча кивнул. Его глаза, которые раньше были холодными и беспощадными, теперь стали мягкими, полными скрытой боли.
— Это не просто желание, Альберт. Это предупреждение. Ты можешь быть сильным, но если ты потеряешь всё, что тебе дорого, ты не будешь знать, чем эта сила стоит. И когда ты потеряешь свою человечность, ты не сможешь вернуться. Я потерял все, что мне было важно, и теперь я вижу, как жесток этот путь.
Альберт почувствовал, как от этих слов внутри него нарастает нечто большее, чем просто сомнение. Это была не просто жалость к Граму. Это было осознание, что он сам может стать тем, о чём говорил демон. Он не хотел быть таким, как он. Но мог ли он избежать этого, если не поймёт, что истинная сила лежит где-то в другом месте?
— Ты хочешь сказать, что сила — это ловушка? — спросил Альберт, его голос стал почти задумчивым. — Что когда ты слишком много берешь от жизни, она забирает всё взамен?
Грам молчал, его глаза были устремлены в темноту, как если бы он пытался заглянуть в бездну своего прошлого. Он не ответил сразу, но в тишине звучала вся тяжесть его истории.
— Сила — это не то, что забирает у тебя всё, — наконец сказал Грам. — Это то, что ты сам отдаёшь. Когда ты выбираешь быть сильным, ты отдаешь часть себя. И когда ты отдаешь слишком много, ты оказываешься на грани исчезновения. Я потерял всё, что когда-то ценил, и теперь мне ничего не осталось, кроме воспоминаний и сожалений.
Альберт слушал, и всё больше понимал: этот разговор касался не только Грама, но и его самого. Он сам стоял на пороге, где каждый шаг мог привести его к тому, что он потеряет не только тех, кто ему дорог, но и себя. Он не мог не задаться вопросом: стоит ли стремиться к той силе, которую он так долго искал? Или он тоже рисковал потерять свою душу?
— Ты же был Генералом, — сказал Альберт, пытаясь найти хоть какую-то ниточку уверенности в своих словах. — Почему ты не мог просто оставить всё позади? Почему не попытался найти другой путь?
Грам повел плечами, и в его голосе вновь появилась усталость, как если бы этот вопрос был слишком простым, чтобы на него можно было ответить.
— Я пытался, — сказал он тихо. — Но ты не понимаешь, что значит быть демоном в этом мире. Мы не можем просто уйти. Мы — это отражение того, что существует вокруг нас. Мы были созданы для войны, для разрушения, и как бы мы ни пытались вырваться из этого круга, мы всегда возвращаемся туда, откуда начали.
Альберт почувствовал, как тяжесть слов Грама давит на его собственную грудь. Внутри него поднималась буря, в которой смешивались чувства — гнев, сомнение, жалость, понимание. Он сам был частью этого мира, его тело и душа так или иначе тоже становились частью этой бесконечной борьбы. И сейчас перед ним стоял демон, который оказался в самом центре этого кошмара.
— И что теперь? — спросил Альберт, почти не осознавая, что его голос был тихим и подавленным. — Ты хочешь, чтобы я тоже оказался в этом?
Грам посмотрел на него, и в его взгляде было что-то близкое к примирению.
— Нет, Альберт, — ответил он. — Я не хочу, чтобы ты стал таким, как я. Я просто хочу, чтобы ты осознал: сила — это не цель. Она всего лишь инструмент. В конце концов, важно то, как ты её используешь, и что ты готов отдать ради неё.
Альберт почувствовал, как холодное чувство растерянности растекается по его телу. Слова Грама пробивали его защиту, размывая чёткие границы между тем, что он знал и что был готов понять. Он всегда стремился к силе, ведь она была тем, что позволяло ему выжить, что давало ему контроль. Но теперь, с каждым словом Грама, он осознавал, как пустой и опасной может быть эта погоня.
— Ты говоришь, что сила — это инструмент, — произнёс Альберт, чувствуя, как его собственные мысли теряются в тумане. — Но если ты не можешь её контролировать, то что ты получаешь взамен? Чем эта сила отличается от того, что делают с тобой другие, когда они тоже хотят использовать тебя как инструмент?
