Дальше Ханна уже не знала, что она сделала первым: свалилась с ног от шока или закричала в агонии, но она точно запомнит, что потом потеряла сознание на несколько часов.

* * ** * ** ****** ** * * * * * * * * ** ****** * * ** * *

– Это правда? Ты не шутишь? – поражённо спросила маленькая Джесси, семилетняя дочь Трудяги Пита, в ответ на интересный факт, который она услышала. – Змейки могут пробовать воздух на вкус?

– Ну, раз сестрёнка так говорит, значит, так оно и есть, – сказал другой крестьянский ребёнок, мальчик по имени Корд.

Дети из «Троп» всегда отличались своей любознательностью и энергией, дух их прапрадедов, строивших тут деревню, ещё тек в их жилах. Помогать своим родителям с работой постоянно они не могли, да и никто не хотел губить детство своих потомков, поэтому местные ребятишки чаще гуляли и играли по всей деревне. Но особенно много времени они любили проводить около старой одинокой яблони на холмике, что была неподалёку от их родного села. А объяснить их заинтересованность данным местом можно было буквально одним словом – Сандра.

– Нет, Корд, это неверно, – произнесла молодая девушка шестнадцати лет, чьи ноги и поясок свисали с крепкой толстой ветки старой яблони, – вы не можете позволить себе верить мне на слово. Если вы хотите быть умными, когда подрастёте, то вы должны научиться не верить всему, что говорят, и думать самим. Маленькая Джесси поступила правильно, что усомнилась.

– Тогда я снова запутался, – начал пухленький мальчик Том, ровесник Джесси, – так змейки нюхают языком или нет?

– Сестрёнка, ты только всех сбила с толку!

Она любила делать это – дразнить и путать их своими рассказами и фактами. Находясь наверху яблоневой ветки, в окружении детей, которые считали её самой умной в деревне, чуть ли не в мире, что вполне могло бы оказаться так, молодая девушка ощущала удовольствие и уверенность. Любопытные маленькие глазки устремляли свой взгляд на их пример восхищения и подражания в поисках ответов, а юная дева, которую с теплом называли сестрёнкой, совсем без доли высокомерия и безразличия, вновь погружалась в свои мысли, раздумывая над информацией, прочитанной из объёмной книжки в её руках. Она рассказывала о множестве интересных вещей и явлений вот уже несколько лет, и дети очень ценили её за этот вклад в расширение их кругозора. Да и она чувствовала себя хорошо после этого. Однажды папа отправил её, будучи ещё маленькой девочкой, учиться в город, не каждый мог себе это позволить. И, дабы отдать дань неисчерпаемой благодарности и уважения к своему отцу, она обещала дать местным детям знания и навыки, как когда-то это сделали её учителя в городской школе. Все в деревушке называли её умной, красивой и доброй девушкой, хотя свою доброту, в силу воспитанной в ней скромности, она называла просто человеческим долгом. Такова она была – Сандра, дочь охотника Фридриха, из деревни «Тропы».

– Сестрёнка Сандра? – недоуменно спросил Том, глядя на задумчивый вид Сандры.

– М? – отреагировала дочь охотника на звучание своего имени.

Погружённость Сандры в свои мысли, помимо анализа и принятия решений и выводов, также несла в себе и негативный аспект, а именно то, что она уделяла этому слишком большое внимание и оттого переставала замечать внешний мир. Сандра – одна из тех людей, которым следует быть поосторожнее со своими мыслями, потому как в случае какого бы то ни было сложного случая в жизни, она склонна замыкаться в себе и оставаться наедине со своими демонами. – А, извини, задумалась. Слушайте, дети, а вы знаете, что лягушки глотают глазами?

– Что-о-о-о?! – восторженно и впечатлено спросила разом группка детей, но никаких подтверждений и объяснений они уже не смогли получить от Сандры, так как она после сказанных слов слезла с ветки и отправилась в деревню, напоследок произнеся, что ей нужно увидеться с мамой дома.

Дом охотника Фридриха и его семьи находился на краю деревни, так было ближе дойти до леса. Утреннее солнце ярко озаряло Тропы, а светлые волосы Сандры блистательно играли на свету и развевались на бегу. Наконец, Сандра домчалась до дома. В деревне все друг друга знали и все друг другу доверяли, поэтому закрывать на замок двери никто даже не думал. Дочь охотника вошла внутрь достаточно уютного одноэтажного деревянного домика и, оставив книги, находящиеся у неё в руках, прошла в другой конец дома. Там за сделанными вручную шторами доносились слабые отзвуки кашля и хрипа. Сандра подошла ближе и отдёрнула шторы.

– Привет, мама.

На небольшой, но удобной кровати лежала женщина тридцати-сорока лет, истощённость и глубокая подавленность которой прослеживались в каждом отголоске кашля и стона.

– Сандра… детка, зачем ты пришла?..

Сандра присела рядом на стул и выдохнула, её лицо посерело от тяжёлого состояния матери.

– Как ты можешь мне задавать такие глупые вопросы? – твёрдо заявила Сандра. – Какие у меня ещё могут быть дела и мысли, когда ты лежишь в постели без сил и не можешь даже подняться?

Мать Сандры не смогла ничего сказать и лишь откашлялась.

– Боже, мы ведь даже не знаем, что с тобой… – продолжила Сандра. – Я не могу оставить тебя в этот момент, сейчас тебе нужен отдых, а я пока буду изучать твоё состояние. Вы с отцом так трудились эти десятки лет, и много средств уходило на мои книги. Теперь моя очередь помочь тебе и воспользоваться своими знаниями.

– Милая… обними меня, – проговорила она со слезами на глазах.

Сандра опустилась к матери и крепко её обняла. Ничто не может сделать связь между близкими людьми настолько крепкой, как печальное осознание утраты этой связи навсегда. И Сандра в глубине души боялась, что непонятное состояние матери может оказаться предвестником самого худшего исхода.

Она заснула. Заснула прямо у Сандры в объятиях. Эта женщина очень страдала, и ласка дочери смогла немного заглушить боль. Сейчас мать Сандры нуждалась в покое – это всё, что могло сейчас ей помочь, пока было неизвестно, что с ней. Дочь тихими движениями вышла из дома, не хотелось мешать матери спать, да и если что-то может понадобиться ей после пробуждения, то Сандра сидела бы у входной двери на старом кресле-качалке.

Только выйдя из дома, она увидела, что кресло уже было занято. Это тоже была женщина сорока лет, в обычной крестьянской одежде, запачканной из-за работы, с повязкой на голове.

– Ну как Елена? – обеспокоенно спросила женщина у Сандры.

– Тётя Брид… мама в очень плохом состоянии, – пытаясь выразиться деликатнее, ответила дочь Елены.

– Это у неё началось ещё вчера вечером. Когда я только пришла к ней, она вся была скрючена и обливалась потом, пыталась спросить, что с ней, но она ни слова не вымолвила. Я никогда прежде не видела её такой, – продолжила тётя Брид спустя небольшую паузу. – Чёрт, и где только твоего отца носит, когда с его женой тут происходит такое?..

Сандра промолчала.

– Мой Хинкель ещё ладно, хотя если бы и со мной приключилась та же самая болезнь, что и с твоей мамой, Сандра, то и я бы требовала, чтобы этот пьянчуга был дома ночью. Так их до сих пор нет!

Если говорить начистоту, то Сандре не сильно нравились мамины подруги – все они были какими-то одинаковыми сельскими бабами, по её суждению. И все, как одна, были столь бестактны и спешны в выводах, что с полной уверенностью могли говорить о том, что происходит с человеком либо с любым другим живым существом или миром. Как, например, сейчас: какая же у неё уверенность, что это болезнь? Большинство бы назвало это наиболее вероятным, и, возможно, Сандра бы с этим согласилась, но заявлять так твёрдо она не могла. Обычно говорят: «Семь раз отмерь, один раз отрежь». Что ж, в случае с Сандрой это было «двадцать семь раз отмерь».

– Фибрилла мне сказала, что и Пит не вернулся, – говорила Брид. – Ну, если Ханна отыщет их дрыхнущих на лесных тропинках, то в следующий раз будут обрабатывать поле в выходной. И выходить из дома на пьянку ему запрещу.