Царскосельский железнодорожный вокзал напоминал разворошенный улей. В глазах рябило от серых шинелей, и найти кого либо в этом муравейнике не представлялось возможным. Команда разведчиков держалась кучкой возле своих телег до тех пор, пока Васильев не указал на два вагона-теплушки, которые требовалось занять. На размещение хватило получаса и оставшуюся часть суток, пока грузился эшелон, разведчики пребывали в благостном расположении духа, рассказывали небылицы, шутили. О чем-то страшном думать не хотелось. Ночью эшелон тронулся и тащился двое суток. Поговаривали, что конечной точкой маршрута будет царство Польское.
Страница 4. На Висле
30 августа 1914 года командиром 145-го Новочеркасского полка был назначен полковник Верцинский Эдуард Александрович. Это был боевой офицер, уже проявивший себя в боях на реке Сан и под городом Сандомиром. До назначения командиром полка он занимал должность начальника штаба Гвардейской стрелковой бригады. В полк, который в это время находился в районе деревни Жаровня (в резерве 18-го армейского корпуса), Верцинский прибыл 9 сентября из штаба Гвардейской стрелковой бригады верхом на коне. Два батальона полка (1-й и 2-й) находились в дивизионном резерве при штабе 37-й пехотной дивизии. Два других батальона Новочеркассцев и 146-й пехотный Царицынский полк под начальством командира бригады генерал-майора Юнакова занимали позицию вдоль реки Вислока. Командиром 1-го батальона Новочеркассцев оказался старый товарищ и друг Верцинского по 1-му кадетскому корпусу капитан барон Штакельберг. Зайдя к нему на командный пункт, Верцинский смог познакомиться с офицерами 1-го батальона. Однако знакомство случилось очень коротким. В 3 часа ночи на 10-е сентября полковнику Верцинскому вручили приказание начальника дивизии выступить в 8 часов утра с двумя батальонами полка и 2-й мортирной батареей для перехода в деревню Циранки на соединение к войскам, занимающим позицию на реке Вислока. Начался переход на позицию, в течение которого новый командир полка продолжал знакомство с подчиненными. С офицерами 1-го и 2-го батальонов он сумел еще раз переговорить во время перехода на большом привале, а с командованием 3-го и 4-го батальонов, двумя днями позже- 12 сентября, уже после переправы через реку Вислоку.
Михаил в составе боевого дозора двигался в километре впереди полка. Шли пешим порядком, внимательно изучая местность по ходу маршрута. Начальник дозора, старший унтер-офицер постоянно сверял маршрут по карте, чиркая дорогими спичками. При этом солдаты создавали кружок, закрывая огонь от посторонних глаз. Ненароком можно было повстречаться с немецким разъездом. Однако вскоре из-за тумана спички отсырели и дальше двигались в сплошной темноте и белом тумане почти на ощупь. Сапоги вязли в грязи, и вытаскивать их оттуда с каждым шагом становилось все труднее. Повезло только приданному вестовому, у него была лошадь и, находясь в седле, он наблюдал за потугами разведчиков с нескрываемым удовольствием. Не сбиться с маршрута помогла дорога, которая согласно карте, должна была привести в деревню Циранки. Так оно и случилось. Впереди из тумана показался остов разрушенного дома. Группа остановилась, и Михаил и еще один боец по приказанию унтера отправились в разведку. Дома в деревне, в основном, были разрушены, но не все. В одном из целых зданий могла быть жизнь – дверь, во всяком случае, была закрыта изнутри. Михаил постучал, другой солдат принял оружие наизготовку. Через некоторое время за дверью послышалось старческое брюзжание: «Kogo jeszcze diabły noszą w nocy?». – «Открывай!», приказал Михаил. Дверь со скрипом отворилась и показалась белесая старуха, взывающая к «Matka Boża». С большим трудом у нее удалось выяснить, что немцев в деревне нет. На всякий случай группа обошла все дома, и обследовала местность вокруг. Немцев, действительно, не было. С вестью об этом к полку поскакал вестовой.
В управлении войсками творилась какая-то нерахбериха. Взмыленные вестовые носились туда и сюда, и порой в полк одновременно прибывали два приказа, один на выполнение задачи, а другой на ее отмену. Таким образом, в течение следующего дня два батальона полка трижды входили и выходили из подчинения командира бригады генерал майора Юнакова. 11 сентября 1-й и 2-й батальоны полка и мортирная батарея сосредоточились в деревне Циранка в ожидании переправы через реку Вислока. Противник отошел без боя, и командир полка Верцинский смог, наконец, завершить процедуру приема должности и заполучить полковой денежный ящик. «В командование полком вступил 11 сентября» – написал он в рапорте на имя командира бригады генерал майора Юнакова.
Прибытие в деревню Циранка не принесло Михаилу ожидаемого облегчения. Все целые дома в деревне были заняты офицерами, а нижние чины ютились в блиндажах и перекрытых щелях, которые они оборудовали в процессе нахождения здесь. Прибывшее пополнение не располагало такими удобствами, и разместилось в окопах, как попало, и кто как сумел. Михаил нашел где то сноп соломы и уселся на него, прижавшись к стенке окопа. Холод под утро крепчал и пробирал до костей.
12 сентября батальоны полка переправились через р. Вислоку и заночевали в деревне Воля Мелецка. 13 сентября переправились обратно, в деревню Циранка. Для того, чтобы сгладить неприятное чувство, возникшее после перечисленных ротаций, 13-го сентября отслужили всенощную, а 14-го – обедню. Все мы, как говорится, одним миром мазаны. В солдатскую массу, видимо, все-таки проник вирус большевизма, и некоторые не особо сознательные военнослужащие стали задавать непопулярные вопросы: «Что за идиоты нами командуют?». Это пока не относилось к новому командиру полка, но он посчитал необходимым отреагировать, так сказать, в профилактических целях. Был издан приказ по полку, в котором отмечалось, что солдаты не стрижены, небрежно одеты, плохо отдают честь и не соблюдают уставных правил.
Очень нужный и своевременный приказ. Офицерам было предложено обратить на это особое внимание. Это был «кнут». Теперь о «прянике»: командир вдруг с прискорбием узнал, что нижние чины не всегда получают два раза в день горячую пищу и приказал это наладить. От его наблюдательного ока не ускользнуло так же, что каждая рота таскает за собой до 8-ми повозок с имуществом. «Что-то многовато»,– решил он, и урезал их количество до пяти, а снаряжение, которое оказалось теперь в подвешенном состоянии, приказал надеть на солдат. Как говорится, все гениальное просто! Ну и «вишенка на торте»: чтобы солдатам полка было не так обидно, полковник Верцинский переговорил о своем нововведении с начальником дивизии и попросил его отдать аналогичные приказы другим полкам.
В своих мемуарах, изданных в Таллинне (Ревеле)2 в 1931 году Э.А. Верцинский вспоминал: «Настойчивое проведение в жизнь полка образцового внешнего порядка и строгое соблюдение уставных правил считал необходимым для поддержания дисциплины и боеспособности части. Однако настойчиво проводя свою линию и не ища дешевой популярности, я достиг того, что к концу пятимесячного моего командования полк приобрел репутацию одного из лучших в корпусе, что было отмечено всеми командными инстанциями. В связи с этим я приобрел уважение и любовь всех офицеров, которые свой полк любили и с его репутацией считались. Себе в этом никакой добродетели не приписываю. Полк был в основе отличный. Со влитием в него большого числа запасных, естественно, получилось некоторое ослабление дисциплины, должное поддержание которой в начале войны не всеми ясно сознавалось. Этот ложный взгляд очень скоро удалось преодолеть, и офицеры дружно принялись за восстановление старой заслуженной репутации полка».
Описывать деятельность командира полка Верцинского только в негативном свете, на основании имеющихся фактов, было бы не совсем справедливо. Были у него и победы. В частности, это относится к организации горячего питания. Проблемы с горячим питанием часто возникали из-за того, что кухни не успевали за динамично перемещающимися войсками по причине плохих дорог. Это была видимая часть проблемы, невидимая часть заключалась в том, что развертывание 9-й армии, к коей относился и 145-й полк, мобилизационным планом генштаба предусмотрено не было, и надобность в ней определилась уже в ходе войны. В результате этого служба тыла армии не была отрегулирована и не имела нормальных связей взаимодействия с другими частями. В результате полк хронически недополучал хлеба, отпуск которого порой доходил до ½ фунта в сутки на человека. Заведующий хозяйством полка полковник Жирновский отчетливо осознавая вину старшей инстанции, сам никаких мер не принимал. Вот тут то и пригодился недюжинный талант командира полка. Он предложил самим заняться хлебопечением. В итоге была сформирована команда хлебопеков полка под начальством ушлого и предприимчивого фельдфебеля 8-й роты. Она действовала следующим образом: на марше команда хлебопеков двигалась впереди полка вместе с головным отрядом. По прибытию в район назначенного ночлега, скупала нужное количество муки или зерна, которое перемалывала на местных мельницах. Затем, реквизировала на 1-2 дня местные хлебопекарни, и, таким образом, своевременно снабжала полк свежеиспеченным хлебом. Что по этому поводу думало местное население, в хрониках того времени отражения не нашло.
