С утра идея одеться именно так казалась ей блестящий, и она думала о том, что будет выглядеть весьма привлекательно и соблазнительно — но теперь, в стойке с весьма широко разведёнными ногами, она чувствовала себя слишком откровенно одетой и даже вульгарной.

Илия происходила из хорошей семьи, и её опыты в отношениях с противоположным полом были осторожными и далеко не заходили: она старалась беречь репутацию. Она, совершенно точно, не привыкла находиться перед мужчиной в положении столь вызывающем, и из-за этого не могла сосредоточиться на правильном хвате, пытаясь не столько повторить то, что показывал Рийар, сколько найти менее смущательную позицию.

Он же, занятый по большей частью попыткой проконтролировать положение её рук и ног, не сразу заметил её смущение — а когда поднял взгляд и увидел её полыхающие щёки, интерпретировал это смущение неверно. В управлении служило несколько женщин-боевиков, и, конечно, им были привычны и боевые стойки, и гимнастические упражнения — в общем, он не подумал, что то, что кажется естественным ему, может быть необычным и чересчур откровенным для неё.

— У всех сперва не очень получается, — поспешил ободрить он её, уверенный, что она переживает из-за того, что никак не освоит правильный хват. — Ты бы видела, сколько Леон себе синяков набивает! — не отказал он себе в удовольствии позубоскалить по поводу брата.

К его огорчению, она в этот раз не поддержала тему, потому что неуспехи Леона в фехтовании волновали её теперь в последнюю очередь. Она пыталась встать и ровно, и удобно, и как-то поприличнее, и меч при этом удержать — все эти побуждения привели к тому, что она весьма исказила первоначальную стойку, и ей стало даже ещё менее удобно, потому что неожиданно она умудрилась локтём зажать себе грудь.

— Далёкие звёзды, ещё и грудь! — забывший, с досадой воскликнула она и выпрямилась, сводя, наконец, ноги, и опуская меч.

Её затруднение весьма его насмешило.

— Да, у тебя ещё и грудь есть, — весело согласился он и отметил: — Если делать всё правильно, она вообще не будет мешать.

Илия бросила на него страдальческий взгляд. На её вкус, ей мешало уже абсолютно всё.

Верно оценив её выражение лица, он дипломатично заметил:

— Мы можем на этом закончить.

Мысль показалась ей заманчивой. Мечты о том, какой великолепной воительницей она могла бы стать, теперь виделись ей совершенно недостижимыми — ну, какая из неё воительница! Она даже просто взять и удержать меч правильно не может!

— Да, я, кажется, неудачно выбрала одежду, — согласилась она и тут же запнулась, потому что ей пришла в голову мысль, что у неё и в принципе нет подходящей одежды. Не в платье же и не в юбке же фехтовать? А брюк у неё особо и не было…

Он смысла её реплики не понял и оглядел её с большим недоумением: на его вкус, с её одеждой было всё в порядке. Ну, возможно — и даже наверняка! — было бы более удобно в широких брюках, но…

Как только он взялся оценивать удобство её брюк для фехтования — до него дошёл смысл её затруднения.

— А сразу сказать было не судьба?.. — недовольно упрекнул он, отложил свой меч и вышел в одну из дверей, чтобы почти тут же вернуться с какой-то шалью. До Илии не сразу дошло, зачем ей сдалась шаль, но потом она догадалась повязать её вокруг пояса — и сразу почувствовала себя более комфортно.

— С грудью уж сама как-нибудь разберись, — насмешливо фыркнул он, наблюдая за тем, как она вертится перед зеркалом, чтобы убедиться, что теперь выглядит куда приличнее.

— Хватит надо мной смеяться! — обиженно буркнула она, становясь в правильную стойку. Отсутствие необходимости переживать о том, не слишком ли откровенно она в этой стойке смотрится, сказалось на её правильности весьма положительно.

— Я любя, — отмахнулся он, беря в руки свой федершверт и снова показывая правильный хват. Не удержавшись, впрочем, от ещё одной подколки, демонстративно скрутил корпус и объяснил: — Вот так тебе точно будет грудь мешаться, — вернулся в правильное положение и отметил: — А вот так будет нормально.

Бросив на него раздражённый и обиженный взгляд, Илия постаралась повторить.

В этот раз у неё получилось гораздо лучше — настолько лучше, что вскоре она научилась переходить из этой стойки в другую, занося меч вверх, к лицу, а там дошло и до её первого удара.

Сперва, правда, она постоянно теряла равновесие, но очень увлеклась попытками, и, в конце концов, он счёл, что для первого раза результат вполне удовлетворителен. С хулиганской улыбкой встав напротив неё, он велел:

— Ну давай, атакуй!

— Что? — округлила она глаза.

— Ты выучила удар, — напомнил он и повторил: — Атакуй!

Хотя у него тоже был в руках меч, держал он его расслабленно, и даже ни в какой стойке не стоял. Это заставило Илию растеряться — не может же она атаковать человека, который не защищается!

— Нет, я так не могу! — заявила она, опуская меч.

Рийар искренне не понял, в чём заминка в этот раз, поэтому нахмурился.

— Почему? — затребовал он объяснений.

— Так я же по тебе попаду! — возмущённо воскликнула она.

Пару секунд он просто пялился на неё в упор. В его серых глазах стояло совершенно ошеломлённое удивление, а затем он громко, безудержно рассмеялся.

На лице Илии ярко отразилась обида. Она не поняла, что такого смешного сказала.

— Попадёшь? В меня? — наконец, выразил суть своего веселья он, всё ещё давясь смехом. — Илия, я уже почти двадцать лет фехтую, и ты всерьёз думаешь, что можешь в меня попасть?

Её обида стала ещё глубже. Ну да, и что смешного в том, что она переживает о том, что может нечаянно его ударить?

Увидев, что она надулась, Рийар повинился:

— Прости. Я, правда, тронут твоей заботой, — заверил он. — Но, честное слово, Илия, ты мне не сможешь повредить! Так что просто попробуй!

Она решила, что он, конечно, прав, и, в самом деле, девушке, которая только научилась держать меч правильно, не удастся задеть опытного фехтовальщика — нелепо даже предположить такое!

Решительно встав в стойку, она занесла меч и совершила удар — он уверенно принял его на свой клинок.

— Ай! — вскрикнула Илия, которая совсем не ожидала, что удар будет так отдаваться в руках, и, к тому же, немного неверно держала меч, и поэтому отдача от столкновения клинков долбанула ей по большому пальцу и сломала ноготь.

Лицо Рийара вытянулось; в глазах засверкали тревога и недоумение.

Отложив свой меч в сторону и отобрав у Илии её, чтобы тоже убрать, он взял её за повреждённую руку и принялся осматривать. В выражении его лица ощутимо смешивались вина и недовольство собой. Обнаружив повреждение, он на секунду нахмурился — и Илия не сразу поняла, что он делает, и догадалась только тогда, когда боль в один момент прекратилась, и даже ноготь зарос и выпрямился.

— Ты что творишь?! — возмутилась она, отбирая у него свою руку.

Для лечения магию на Понте использовали крайне редко, поскольку почти всегда то, что пытались вылечить, переходило на того, кто лечил.

— Мой недосмотр, — хмуро ответил он, тряся теперь уже своей повреждённой рукой и недовольно рассматривая собственный сломанный ноготь.

— Рийар!..

— Может, я просто побоялся, что ты передумаешь заниматься и больше не придёшь? — перебил он её, склоняя голову набок и улыбаясь крайне обаятельно.

Он выглядел в этот момент удивительно безобидным и милым для человека, который только что уверенно размахивал мечом.

— Мне очень понравилось заниматься! — поспешила горячо уверить его Илия, но тут же добавила: — Но я не хочу, чтобы из-за меня…

— Это была моя ошибка, — жёстко отрезал он, перебивая, и не терпящим возражений тоном резюмировал: — Мне и расплачиваться.

Она всплеснула руками, но ничего не сказала. Такая забота глубоко её тронула, и она теперь не умела выразить свою благодарность, и поэтому снова чувствовала себя неловко.

Пораскачивавшись с пятки на носок и не дождавшись от неё новых возражений, он подсказал: