— Договорились, Юлия Сергеевна, — серьёзно ответил Дмитрий. — Можете на меня рассчитывать.

Он сказал что-то еще, но Юля не слушала. Она смотрела на их руки — её ладонь казалась такой маленькой в его мужицкой лапе.

— Вы меня слышите, Юлия Сергеевна? — не без недовольства поинтересовался самопровозглашенный партнёр по бизнесу.

— Можно просто Юля, — едва слышно произнесла она.

— Теть Маша! Теть Маша! — Дима распахнул дверь так, что едва не сорвал её с петель. — Вы тут?

Женщина, зевая и поправляя косынку, вышла к прилавку.

— Что, Дим? Покушать?

— И покушать тоже! Она покупает ваше здание!

— Что?! Ох… — тетя Маша схватилась за грудь и привалилась к холодильнику. — А мы и не верили… Уж даром его отдать готовы были, сил моих нет…

— Так что скоро купите себе дачу и будете там помидоры с огурцами выращивать.

— Ох, Дима, иди сюда, обниму тебя! Как же вы тут без моих котлет?

— А мы к вам ездить будем, за котлетами, — Дима прижал тетю Машу к себе. — Так что вы не расслабляйтесь.

Тетя Маша отстранилась от него и заглянула в глаза.

— Это ведь ты… Ты уговорил её? Ну?!

— Да нет, и уговаривать не пришлось, — он отвернулся. — Она сама все решила.

— Не врешь?

— Как можно!

Тетя Маша пригрозила пальцем.

— Чую — не договариваешь что-то. Ну да ладно, как надумаешь, скажешь. Сейчас кушать вам положу, подожди.

Дима, оставшись в одиночестве, потер шею, огляделся и вздохнул.

Это же на самом деле руины. Есть ли смысл их восстанавливать? Не лучше ли снести всё здание до основания и отстроить новое? Прочное, современное, удобное. Конечно, решать не ему, но можно же внести предложение.

Хотя бы попытаться для начала, ведь оно того стоит.

Юля заблудилась. Она никогда не находила правильную дорожку с первого раза, и это её очень расстраивало. И стела ведь была большой, заметной, а она каждый раз плутала среди могил и надумывала себе, что он не хочет, чтобы она к нему приходила.

Подошла молодая цыганка. Юля протянула ей купюру и, перебив поток благодарностей, спросила:

— А как отсюда пройти к седьмому сектору?

Цыганка прищурилась.

— Сначала иди к пятому, — она махнула рукой вправо. — До большой сирени, оттуда налево. Там увидишь указатель.

— Спасибо.

— Не бойся. Здесь все теряются.

Юля поджала губы и двинулась в указанном направлении. У куста сирени она замедлила шаг и повернула было налево, как взгляд зацепился за знакомую фамилию. Она обернулась и замерла перед мраморной плитой с двумя сокрытыми в ветках сирени крестами.

На надгробии, у основания крестов, были выбиты два имени и одна фамилия. Разница в датах смерти — всего три дня. В каменной вазе стояли белые розы. Они уже начали опадать, и ветер гонял по плите пожелтевшие лепестки.

Юля прижала пальцы к губам и стояла так долго, пораженная случайностью и отголоском чужого горя. Вздохнув, отделила две огромные ромашки от цветов, что несла на могилу мужа, и поставила их в вазу. Ромашки кивнули и затихли. Юля отвела ветку сирени и вышла на дорожку. Через пару минут она увидела впереди черную гранитную стелу.

Присев на скамейку, Юля сжала в руках длинные стебли цветов.

— Привет, — она глянула на запечатленную в камне фотографию мужа и смутилась. — Я знаю… Помню, что ты говорил про такие разговоры. И все же, — она слабо улыбнулась. — Даже если никто меня не услышит, кроме меня самой…

Юля поднялась и положила цветы под стелу.

— Я скучаю, Юр… — она коснулась фотографии на стеле. — Я очень скучаю. Куда ни пойду — везде ты, и нигде тебя нет.

Юля всхлипнула, запрокинула голову, через пелену слез посмотрела на голубое, с полосками далёких облаков, небо.

— Время лечит, — хрипло, с горькой усмешкой произнесла она и закрыла глаза. — Вот вранье, да? Так много слов и все ни о чем…

Пустая болтовня, бессмысленные советы. Юля давно поняла: в потере есть только одна истина — её невосполнимость.

Нет у неё больше его прикосновений, нет его поцелуев, нет его доброго, мягкого смеха, нет бардака в квартире, нет вечернего «А давай погулять съездим?», нет уверенного «Да ничего страшного, разберемся!», нет гостей в доме, нет «Не пойду я к врачу, само пройдёт!». Можно окружить себя его вещами, везде оставить напоминания о нем, можно было не продавать его машину, на который она так и не научилась ездить. Но зачем? Зачем, ведь любила она не вещи, а его! Его! А он теперь не здесь, а где-то далеко, навечно не с ней.

Она ещё постояла у могилы, потом резко развернулась и заторопилась к машине, на ходу вытирая слёзы.

Не вовремя зазвонил телефон. Юля не глядя сбросила и, только сев в машину, решилась перезвонить.

— Здравствуй, Игорь.

— Приве-е-е-т. Где ты?

— На кладбище.

— Оу. Извини. А я думал, снова решила не отвечать. Есть планы на вечер?

Юля откинулась на спинку сидения и прикрыла глаза.

— Нет.

— Сможем увидеться?

— Да, конечно.

— Хорошо. В восемь я заеду за тобой.

— Ты знаешь адрес?

— Обижаешь. До встречи.

Юля открыла глаза и уставилась в потолок. И сидела так долго, без мыслей и будто бы без чувств, пребывая в неком состоянии транса или пустоты, какое бывает, когда теряешь почву под ногами.

— Ничего, — она резко выпрямилась и, швырнув телефон на пассажирское сидение, вцепилась в руль. — Разберемся.

Вечером Люда застала сестру за выбором наряда.

— Ой, — девушка заглянула в комнату и глянула на два платья, лежавших на кровати. — А ты куда? На свидание?

— Деловой ужин, — сухо ответила Юля.

Люда подобралась к сестре, обняла за талию и, положив подбородок на ее плечо, посмотрела на платья.

— А ужин с приятными людьми?

— Нет.

— Тогда надевай то, что терпеть не можешь!

— Глупости говоришь, — Юля взяла за плечики темно-синие платье длиной до колен. — В том, к чему душа не лежит, я чувствую себя неуверенно. А неуверенность с неприятными людьми противопоказана.

— А-а-а-а… А ты надолго?

Юля обернулась.

— Да зови его уже сюда! Конспираторы!

Люда, взвизгнув, выскочила из комнаты, и Юля закрыла дверь. Когда она вышла — в «доспехах» и готовая к бою, — Люда и Егор уже гремели тарелками на кухне.

— Здрасьте, — Егор оглядел её с головы до ног. — А вы куда?

Люда двинула ему локтем в бок.

— У неё деловой ужин. Отстань.

— Крутой прикид для делового ужина, — дерзко заметил Егор.

Юля нахмурилась и сердито спросила:

— Это комплимент?

— Типа того.

— Егор, ешь уже свой плов!

Юля взяла пиджак, повесила его на локоть, надела туфли на шпильках и замерла перед дверью. Она представляла себя матадором, который весь бой будет убегать от разъяренного быка.

А может, наоборот, и бык в этой ситуации она?

Чтобы поднять себе настроение, Юля, не оборачиваясь, крикнула:

— Люда, презервативы на тумбочке! Не разбрасывайте их больше по квартире.

— А? Что-о-о-о?!

Тихо посмеиваясь, Юля выскочила в подъезд, а оттуда — в душный майский вечер. Только пару часов назад было прохладно и ясно, а теперь низкие серые тучи затянули небо. Морило, как перед грозой.

Чёрный крузак подъехал к ней, помигав фарами. Юля на мгновение замешкалась, но передняя пассажирская дверь распахнулась, не дождавшись её решения. Игорь улыбнулся и пропел.

— Юли-и-и-я… Вот мы и вдвоём. Долго я этого ждал.

— Правда? — Юля забралась на сидение. — А я полагала, ты не умеешь ждать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌- Ну, — Игорь отвернулся, выруливая. — Кто старое помянет — тому глаз вон.

— А кто забудет — тому оба.

Игорь, шумно втянув воздух через сжатые зубы, тряхнул головой.

— Много с тех пор воды утекло. Мы уже взрослые люди, серьёзные, умудренные опытом, семейной жизнью.