Слишком открыто, слишком неопределенно…

Мы спустились на сторону, противоположную морю, чтобы каменная гряда преградила путь ветру и защитила нас.

— Куда теперь? — спросила Лода, и все выжидающе уставились на меня.

Я молчал, смотря в небо. Затылок наливался тяжестью, но я не опускал головы. Я искал путь.

— Подождите здесь.

В вышине парил сокол, сын солнца.

«Ману», — мелькнуло воспоминание, как лучи, игравшие на волнах.

Я полез вверх по скале, всё дальше и дальше от земли, от группы, к небу, к соколу и к чему-то непонятному, но впервые настолько реальному и яркому, что я поверил в это.

Я достиг точки, с которой мы не так давно спустились. Сокол полетел вдоль гряды, я бросился за ним. Камни летели из-под ног, руки запутывались в лоскутах одежды, а сокол всё летел и летел. Откуда-то снизу доносились голоса своих, но склонить голову и посмотреть вниз я не решался. Просто на бегу крикнул в полную силу своих легких: «За мной», и какое-то мгновенье мой голос жил отдельно от меня.

На двух ногах среди глыб было сложно удержаться, пару раз я повисал над обрывом, ловя крики стоявших внизу. И я карабкался выше, качаясь на ногах, как дерево с тонким, непрочным стволом.

«Неудобно, неправильно», — думал я, вставая на четвереньки и продолжая путь.

Легко и быстро прыгал я среди глыб, оставляя куски материи на острых камнях, а сокол всё летел и летел вперед.

«Дитя солнца, подожди», — хотелось крикнуть мне, но сил не осталось даже на дыхание.

Я сопел, хрипел, сплевывая песок и пыль, а сокол летел… и вдруг исчез.

Небо разорвало скалы. Я осторожно, припадая на задние ноги, приблизился к краю и посмотрел вниз.

Темная река деревьев текла там; река небольших и неказистых растений, шумящих и кудрявых. Слишком молодые, чтобы закрыть солнце, слишком кривые, чтобы поднять крону, но их было много, так много, что они закрывали горизонт.

Сотни запахов ударили мне в ноздри — чужие, незнакомые — горькие и сладкие, зовущие и отталкивающие, запахи жизни велись и крутились вокруг меня, как рой вездесущих насекомых.

Я сел, счастливый и окрыленный, как тот сокол, что летал над деревьями.

Я запел песню, древнюю как сама жизнь.

Песню, которую земля вернула, уничтожив разум…

Я не искал свой тотем, он сам нашел меня, когда пришло время. Как вирус, которых уничтожил миллиарды людей, ввинчивалось в мою кровь то, что понять невозможно. Как называть себя теперь? Я не помнил таких животных, а может быть, и никогда не знал.

Я потерял свою личность, зато обрел личности других.

Но… что такое личность? Что это за слово?

И что такое «слово»?