— Твое прошлое привило тебе сильное чувство справедливости. Это делает тебя сильным воином, твердым в своих убеждениях. Но это также означает, что ты борешься с реальностью, в которой нет добра или зла в этом мире, как нет добра или зла в нас. Только то, что положено судьбой.

Я хотела бы сказать, что она не права. На протяжении многих лет я пыталась выбить из себя это качество, ту часть, которая была так одержима справедливостью и праведностью. И по большей части у меня это неплохо получалось.

Не существовало морального добра или зла. Было только то, что было предначертано судьбой, и то, что не было. То, что было правильным по нитям, сотканным нашей богиней, и то, что было отклонением от того, что должно быть. Судить о том, что есть что, было не в нашей власти.

Я едва не подпрыгнула, когда теплая рука коснулась моей щеки. Ласка Зрячей Матери была короткой и нежной.

— У тебя доброе сердце, Силина, — сказала она. — Это дар для Акаэи, даже если иногда это бремя для тебя. Умерь свои ожидания от этого мира. Но не гаси свой огонь. Он понадобится тебе для того, что ждет тебя впереди.

Что впереди?

Мне не нужно было выражений, чтобы почувствовать, как изменилась Зрячая Мать: в ее присутствии появился торжественный оттенок.

— Что это? — спросила я.

Зрячая отстранилась и продолжила прогулку. Долгое время она не отвечала.

— Я заглянула в темноту прошлой ночью.

Я замешкалась.

Загляни во тьму. Фраза, описывающая продвинутую форму прозрения, которую проводят высшие чины Арахессена — обычно только Зрячие Матери. Значит, именно поэтому Зрячая Мать отсутствовала последние несколько дней. Вглядываться в темноту было долгим и трудным занятием, которое оставляло их почти без света на многие часы, а иногда и дни. Но плюсом было то, что они приближались к богам настолько, насколько это вообще возможно для большинства людей.

— Что ты видела? — спросила я.

— Акаэи показала мне завоевателя. Она показала мне ужасные последствия, которые произойдут, если он преуспеет в своем деле. Его действия не являются правильными. Они угрожают царству Акаэи и всему Белому Пантеону.

Мои брови взлетели вверх.

Это было сильное, сильное обвинение.

Я успела спросить:

— Как? Почему?

Я почувствовал ее язвительную улыбку.

— Ткачиха, сердечно благодарю ее, загадочна. Она показывает мне только нити, а не весь гобелен. Но я увидела достаточно, чтобы понять ее намерения. Завоевателя нужно остановить. — Ее бровь дернулась. — Если ты все еще жалеешь о том пропущенном выстреле, то это ненадолго.

На мгновение я замолчала. Затем:

— Ты хочешь, чтобы я ушла?

— Хочу.

— Но я…

— Нам нужен огонь, дитя, — просто сказала Зрячая Мать. — Он у тебя есть. Но если ты не хочешь выполнять это задание…

— Я хочу.

Я говорила слишком быстро. Слишком быстро.

За время службы Арахессеном я получила множество заданий. Все их я выполняла умело, точно, спокойно. Я тренировалась в два раза усерднее, чтобы компенсировать свое позднее начало, чтобы компенсировать все то, что, как я знала, другие всегда будут говорить обо мне. И это было признано. Я быстро поднялась по карьерной лестнице, заслужив уважение, если не всегда любовь.

И все же в последние несколько недель… часть меня, которую я считала давно отброшенной, снова начала ворчать на меня. Я скрывала это, как могла, но меня беспокоило, что Зрячая Мать заметила это.

Я видела, как других Сестер изгоняли из Арахессенов. Наша богиня требовала дисциплины, дистанции. А не эмоциональной неустойчивости.

В этой миссии мне был дан дар. Я не растрачу его впустую.

Я склонила голову.

— Спасибо, Зрячая Мать. Я принимаю задание.

Зрячая Мать наклонила мой подбородок вверх, подняв мое опущенное лицо.

— Все заслуживают еще одного шанса, — сказала она и протянула мне руку, пока мы шли вместе.

— Что ты знаешь о Кровнорожденных вампирах? О Доме Крови?

Арахессены тщательно изучили все континенты и основные королевства на них. Трудно было узнать о Домах вампиров в подробностях, потому что они были так изолированы, но у нас были свои способы.

— Я знаю достаточно об их истории, — сказала я. — Я знаю, как они относятся к своей богине.

Ньяксиа, мать вампиров, была известной защитницей своего народа, единолично властвуя над континентом Обитраэс последние две тысячи лет. Но давным-давно Дом Крови усомнился в Ньяксии и оскорбил ее, возможно, даже предал, да так жестоко, что их прокляли, а не одарили дарами, подобными тем, что были у двух других Домов. Подробностей о проклятии было известно немного, только то, что оно приводило к молодым, уродливым по вампирским меркам смертям. Дом Крови вызывал отвращение не только у человеческих народов, которые не желали иметь ничего общего ни с одним из королевств вампиров, но и у двух других вампирских Домов.

— Ты знаешь, — сказала Мать Зрения, — что они питают сильную привязанность к провидцам?

Этого я не знала.

— Конечно, они не распространяют такую информацию, — продолжила она. — Но все крупные военные операции Дома Крови почти всегда сопровождаются одним провидцем, который, как правило, остается очень близким к ведущему генералу. У их короля, судя по всему, есть один, который никогда не покидает его сторону.

Странно, что королевство Ньяксии так полагается на провидцев. Ньяксиа не предлагала своим последователям никакой магии, с помощью которой можно было бы заглянуть в будущее, а значит, провидцы должны были быть людьми, поклоняющимися другим богам, которые предлагали магию, пригодную для таких вещей. Например, Акаэи.

— Наш завоеватель — не исключение, — продолжила она. — У него тоже есть провидец. Присоединяйся к нему, проникай в его армию и следи за его передвижениями. Если ты заслужишь его доверие, твое положение провидца даст тебе непревзойденную информацию о его передвижениях и намерениях.

— Ты говоришь, у него уже есть провидец? — спросила я, и Зрячая Мать кивнула.

— Есть. Пока что.

Ей не нужно было больше ничего говорить. Я сразу поняла, что она велит мне сделать — создать свое собственное открытие.

— Его силы движутся на север, — сказала она. — Я не знаю, каковы его конечные намерения в отношении нашей страны, но я знаю, что сейчас он движется за Королем Пифора. Мы должны знать, почему и что еще он задумал. Сопровождайте его. А потом, когда придет время, ты убьешь его.

Много лет назад я, возможно, хотела бы убить его немедленно. Но теперь я знала, что значит отрубить змее голову, а на ее месте вырастут еще две. Чтобы покончить с этим, потребуется нечто большее, чем один кинжал в его сердце.

Возможно, все было бы так просто, когда он только приземлился. Но не сейчас, когда он пустил корни.

— Я не стану обманывать тебя, Силина, — тихо сказала Мать Зрения. — Это будет опасное и неприятное задание.

— Все задания опасны и неприятны.

По крайней мере, это хоть что-то значило.

Она кивнула, точно понимая меня.

— Отправляйтесь, — сказала она. — Путешествуй через бассейны. Сегодня ночью он движется на юго-запад.

Я не стала спорить. Я не спросила, могу ли я попрощаться. Все равно нити связывали нас всех.

Я склонила голову.

— Спасибо, Зрячая Мать.

Я начала возвращаться в Крепость. Я собрала свои вещи и отправилась в путь в течение часа.

Зрячая Мат не последовала за мной.

— Пусть она ткет в твою пользу, — позвала она меня, и ее голос затерялся в океанском ветре.

ГЛАВА 4

Иногда я рисовала.

Когда я пришла в Соляную Крепость, у меня с собой было несколько моих рисунков — маленькие каракули, которые я делала в блокноте, чтобы скоротать время. В тот вечер я нарисовала море и скалы — вид был настолько прекрасен, что я не смогла удержаться и не запечатлеть его, как только смогли мои маленькие руки.

Зрячая Мать нашла его на следующий день, когда Сестры перебирали мои вещи перед началом испытаний. Она долго держала эту тетрадь в руках, глядя на бумагу взглядом с завязанными глазами.