— Что за история произошла между тобой и моим отцом? — не теряя даром времени, спросила я.

Потому что сейчас я прекрасно понимала, что к исчезновению Кости из моей жизни приложил руку мой отец.

— Рит, это не важно. — Отмахнулся он.

— Как не важно?! — крикнула я. — Ты исчез тогда, ничего мне не объяснив, а сейчас говоришь, что не важно!

— Рита, хватит строить из себя невинную жертву! — крикнул на меня Константин. — К моему отъезду и той истории ты первая приложила руку!!!

Маргарита

Он что, совсем умом тронулся?! Как я могла приложить руку к его отъезду?! Если я до сих пор думала, что он сам бросил меня. Просто исчез, не посчитав нужным мне хоть что-то объяснить. А теперь, оказывается, я приложила руку!

— Что? Я? Ты в своём уме?! — крикнула я на Варламова. — Да я с ума сходила, я понять не могла, почему ты так со мной поступил! Я к тебе домой ходила, я искала тебя! Но мне сказали, что вы переехали, а квартиру продали!

— Хочешь сказать, что это не ты первая давала показания о том, что именно я совершил хищение препаратов в клинике, где мы с тобой должны были работать?! — играя желваками, процедил Константин.

— Да что за бред ты несёшь?! — не могла понять я. — Какие препараты? Какая клиника?

— Я целый месяц провел в СИЗО. Я ждал тебя там каждый день, пока следователь не открыл мне на тебя глаза, что ты дала показания против меня. Я читал протокол и видел твою подпись. — Настаивал на своём Варламов. — И тебя я видел, когда ты приходила к следователю. Мне показали записи с камер.

— Подожди, ты про ту историю в областной больнице? — начала припоминать я.

— Да, именно про неё. — Подтвердил мои воспоминания он.

— Да, я давала показания, но не против тебя. Я просто сказала, что понятия не имею, кто это мог сделать. Да я у следователя была минут пятнадцать. — Ответила я. — Но о тебе там даже речь не шла. Следователь задавал вопросы, я на них отвечала. И всё!

Действительно после института мы с Костей хотели работать в областной клинике. Мы даже практику там проходили вместе. Но до этого так и не дошло. Сначала там всплыла какая-то история с хищением препаратов, потом исчез Константин. Поэтому когда профессор Троицкий позвал меня работать у него, мой отец убедил меня, что мне первое время нужно поработать недалеко от дома. Что я не справлюсь, да и история та ещё не до конца забыта.

— И мой отец приходил к тебе, просил показания изменить. Но ты ему ответила, что преступника покрывать не будешь. — Продолжил шокировать меня он.

— Твой отец? — переспросила я.

— Да, мой отец. Теперь-то ты не будешь делать вид, что ничего не знаешь?! — пытался убедить меня Костя в обратном.

Только вот я понятия не имела, о чём он говорит.

— Я, правда, ничего не знаю. — Я посмотрела в глаза Косте, но по его взгляду я поняла, что он мне не верит. — Костя, это бред какой-то. Как я могла такое сделать, если я любила тебя?!

— Значит, не любила. — Пришёл к выводу он.

— Подожди, ты провёл в СИЗО целый месяц? — не могла поверить я.

— Да, целый месяц. А потом меня отпустили, так как нашли того, кто действительно это сделал. — Ответил Варламов. — К тому времени мои родители уже продали квартиру ниже рыночной стоимости и уехали. Потом я переехал в Санкт-Петербург и работал там, пока профессор Троицкий не пригласил меня в эту клинику.

— Костя, я понимаю, что ты мне не поверишь, но я не давала этих показаний. Я не знаю, как тебе это доказать. — Пыталась объяснить ему я. — Да если бы я знала, что ты в СИЗО, да я бы первая землю рыла, чтобы тебя вытащить оттуда.

Константин хотел было что-то сказать в ответ, но в этом время к нам вошёл Виктор Яковлевич.

— Рита, ты как? — спросил профессор.

— Всё хорошо, спасибо. — Ответила я.

— В общем, у нас ЧП. — Сообщил он.

Да что ж такое-то происходит?! Что не день, то происшествие какое-то! И что произошло на этот раз?

Маргарита

— Что случилось? — Спросил Константин.

Сердце замерло в ожидании ответа. Что ещё могло произойти? Неужели мой отец успел что-то предпринять против этой клиники и профессора Троицкого?

Ведь ему же ничего не стоит снова сломать чью-то жизнь, уничтожить чей-то бизнес и всё в угоду себе и своим амбициям.

— К нам в тяжёлом состоянии везут беременную женщину. — Заговорил Троицкий.

— А почему к нам? А не в роддом? — задал вопрос Варламов.

— Её везут к нам по скорой, потому что она попросила об этом. — Ответил Виктор Яковлевич. — Дело в том, что это та самая пациентка, у которой ребёнок с пороком сердца.

— Что?! Но ей рожать только через два месяца! — на эмоциях произнёс Константин.

— Она попала в аварию. Её муж в тяжёлом состоянии, он весь удар взял на себя, что бы спасти жену и ребёнка. Так что сама она, можно сказать, не пострадала. Но у неё начались преждевременные роды.

— И что нельзя ничего сделать? Остановить их, положить её на донашивание? — волновался Варламов.

— Нет, их очень долго из машины доставали. Поэтому теперь только роды. — Так же очень взволнованным тоном ответил Троицкий. — И как ты понимаешь, профессор Игнатьев не успеет приехать.

— Я-то это понимаю, но что теперь делать? — Константин потёр лицо руками.

— Я ему позвонил, будем пытаться спасать ребёнка сами. — Развёл руками Троицкий.

— Но это безумие! У нас нет соответствующей квалификации, у нас в центре никто никогда не проводил подобных операций! — возразил Костя.

— Я два раза работала с профессором Игнатьевым. — Вступила в разговор я, правда пока ещё не совсем понимала, о чём сейчас шла речь. — Вы можете рассказать, что происходит?

— У нас есть беременная пациентка. Она ждёт ребёнка с тяжёлым пороком сердца. — Начал рассказывать Виктор Яковлевич. — Я не знаю, что за шарлотан её наблюдал, но на ранних сроках беременности порок не обнаружили. Да и она категорически отказывалась прерывать беременность. Мы наблюдали её с того самого момента, как она встала на учёт в нашу гинекологию. В принципе у её ребёнка был шанс, если операцию провести сразу после рождения. Мы связались с профессором Игнатьевым, пересмотрели кучу материала, мы готовились к родам через два месяца, назначили дату родов. И вот сейчас она попала в аварию.

— Можно мне ознакомиться и историей болезни? — спросила я, понимая, что у нас очень мало времени.

— Рита, ты уверена? — спросил Варламов. — Случай очень серьёзный.

— Да, я уверена. — Решительно ответила я. — В любом случае у нас нет выбора. Мы должны спасти и мать и ребёнка.

— Тогда будем готовить операционную, я соберу бригаду врачей. — Ответил Троицкий и вышел из кабинета.

— Рита, ты уверена? — переспросил меня Варламов. — Это очень рискованно. Тем белее после того, что у тебя произошло недавно.

— Мне не привыкать! — ответила я. — Давай готовиться к операции. У нас мало времени.

Потом к нам доставили пострадавшую женщину, у которой уже полным ходом шла родовая деятельность. Поэтому мы успели подготовиться к операции в самый последний момент.

Из истории болезни я поняла, что случай не просто сложный, а очень тяжёлый. И лишь малый процент таких детей выживают после рождения. Тут важно действовать слаженно, и на счёту не то что каждая минута, а каждая секунда, даже доля секунды. Одно промедление и случится не поправимое.

Усугубляло так же и то, что роды были естественные, а не путём кесарева сечения. Да и ребёнок ко всему этому недоношенный.

Но у малыша был этот шанс, и мы должны, нет, обязаны его использовать.

Самостоятельно я таких операций не проводила, хотя ассистировала два раза профессору Игнатьеву. Правда там случаи были куда проще, да и операции были заранее спланированы.

Поэтому сейчас мне нужно было включить все свои ресурсы, использовать все свои знания и опыт, чтобы дать шанс этому маленькому человечку на жизнь в этом мире.