Я кивнул повторно.

— Тогда, это полностью меняет дело, вам надо било начинать хазговох с этой информации.

Он полез во внутренний карман, но я качнул оружием.

— Ах да, ви не подумайте обомне плохо, я хотел достать мелочь…

Я предусмотрительно выловил из кармана двухкопеечную монету и протянул ее Рыжему. Он внимательно посмотрел на меня, усмехнулся:

— Ви, обо всем пхедусмотрительно позаботились, ви не хотите иметь непильную высокооплачиваемую хаботу у нас?

— Сердечно благодарю, но у меня уже есть работа спасателем.

Он пожал плечами, как бы досадуя, и направился в сторону ближайшего телефонного аппарата.

— Жаль, с вам интехесно. Подождите, прошу вас, здесь. И пожалуйста, убехите, ммм, этот пистолетик, я узнал его и все понял. Хаз Майн пистолет у вас — знаячит ви сехьезный человек, но мои люди смотхят и очень нехвничают.

Я увидел неподалеку тех двух субьектов, переминающихся с ноги на ногу.

Рыжий тем временем подошел к аппарату, набрал какой-то номер и стал ожидать ответа.

Как ни странно ему так же быстро ответили. Он прикрывал трубку руками и мне не было слышно о чем шел разговор.

Насколько я понял, он говорил на той дикой смеси одесского блатного и идиша, что уловить общий смысл по обрывкам было практически невозможно. К тому же он картавил еще более ярко, чем когда говорил на русском.

Он периодически смотрел в мою сторону, раскачиваясь во время разговора.

Было видно, что Рыжий немного волновался, потому что результат разговора касался и его карьеры в этой одесской «корпорации».

Наконец он закончил разговор повесил трубку и вернулся ко мне.

— Максим, я договохился. Но если ви викинете какой-нибудь фохтель, то кхупные непхиятности будут не только у вас, но и у меня. Вы увехены в том, что товар на складе?

Я спокойно кивнул.

— Да, уверен.

— Тогда поехали, — он мотнул головой тем, кто его сопровождал

— Куда?

— Как куда? В СИЗО, встхечать ваших дхузей.

Через полминуты у тротуара остановилась белая «шестерка» с номерами «44 44» ОДО.

Глава 3

— Максим, я договохился. Но если ви викинете какой-нибудь фохтель, то кхупные непхиятности будут не только у вас, но и у меня. Вы увехены в том, что товар на складе?

Я спокойно кивнул.

— Да, уверен.

— Тогда поехали, — он мотнул головой тем, кто его сопровождал

— Куда?

— Как куда? В СИЗО, встхечать ваших дхузей.

Через полминуты у тротуара остановилась белая «шестерка» с номерами «44−44» ОДО.

* * *

Я встретил своих улыбающихся друзей в приподнятом настроении. У меня все получилось. Свершилось небольшое чудо.

Я понятия не имел кому звонил Рыжий, но их выпустили. Появились первые предрассветные лучи солнца, так редко появляющегося в это время года над городом.

После того, как они вышли на улицу, я увидел, что среди них нет Темы. Мы обнялись со всеми по очереди. Но отсутствие моего друга омрачало чувство победы.

— А где Артем? Ребята Темы не видели?

Два Сереги, Элен и Катя переглянулись. Отца Кати держали в Москве и, по все видимости, ему оттуда не удалось договориться о подписке о невыезде.

— А что разве он не дома? Нам менты на выходе так сказали, ответила Элен, — как же я хочу помыться!

— Да, — поддержала Маша, — но нужно узнать, где Тема. Без него не пойдем.

Я оглянулся на Рыжего, который стоял и наблюдал за нами сложив руки на груди и опершись о капот белых «Жигулей».

— Кто это? — спросил Рыба.

— Да так, знакомый один, — ответил я задумчиво, — подождите минутку, ребята.

Я развернулся и направился к Рыжему. Он привстал и оттолкнулся спиной не убирая сложенных рук с груди.

— Ну, что, Максим. Тепехь дело за вами.

— Где Тёма?

— Максим, ну ви же понимаете, что мы не могли остаться совсем без стхаховки. Ваши друзья на свободе. Ви сказали, что увехены в своих действиях. Дайте мне адхеса и после пховерки я похлопочу о том, что бы ваш дхук тоже оказался на свободе. Я сделал все, что смог.

Я понимал, что у меня нет иного выхода кроме как довериться ему. Поэтому я достал бумагу, написал на бумаге оба адреса.

— Поторопитесь, промежуточный складской этаж. Через полтора часа в Универмаг начнут приходить первые работники. Когда ждать здесь освобождения моего друга?

— Прошу пхощения за непхошенный совет, но я би на вашем месте пховолил бы домой девушек и отправился бы ждать вашего дхуга домой. Если все в похядке, то его тут же отпустят. Но я не могу гахантировать, что это произойдет быстхо. Повехте, тут нет подвоха.

Сначала я ничего не ответил, смерил его взглядом потом приблизился к его уху так, чтобы ни один из сопровождавших Рыжего мордоворота не услышал произнес:

— Я человек мирный, не хочу чтобы это выглядело, как угроза, я знаю, что это означает в вашем мире. Но ни дай Бог вы меня обманете или с головы моего друга упадет хоть один волос. Борису Михайловичу, а также тем с кем он ведет дела на Брайтоне очень не понравиться. Шутка ли итальянские партнеры узнают, что на родине кто-то может не уважать их партнера.

Рыжему было крайне неприятно услышать сказанное, он даже немного отстранился от меня. Он косился и обдумывал что ответить.

Наконец он медленно произнес:

— Хохошо, я пехедам Баруху Мойшевичу, что ви имеете сказать.

— Я жду до вечера. На складе лежит связанный Медяков. Возможно он расскажет вам много интересного.

* * *

На следующее утро я понял, что мои слова так не возымели действия. Тема дома так и не появился. Одесситы решили поиграть в какие-то свои игры. Наверно Майе удалось уговорить их сделать из Темы «козла отпущения». Тем хуже для них, я свои условия сделки выполнил.

У меня не оставалось выбора. То что ребят отпустили, а Тема единственный из нас остался под следствием, следователи могли использовать для давления на моего друга.

Это я допустить не мог. Нужно было отбить его до того, как его заставят в чем-то признаться. А потом уже доказывать нашу невиновность.

В обед его должны были привезти во двор к квартире адвоката, для проведения следственных действий. Эту информацию я получил через наших общих знакомых — ребят из народной дружины.

Шансы быть пойманными были довольно велики, но решил рискнуть.

Сам пропадай, а ребят выручай. Или как там было в пословице? Рассчитывать я мог только на себя, никого из друзей или знакомых просить не желал — я уже один раз совершил эту ошибку.

Мой план был прост, показать себя Теме, дав ему тем самым подготовиться, прийти во двор, отвлечь внимание, сбежать с Темой через вторую сквозную арку.

Но ему не суждено было сбыться. На подходе ко двору адвоката я заметил черную волгу стоявшую напротив въезда. Комитетчики. Блин только их тут мне не хватало.

Я видел как водитель сидящий за рулем внимательно наблюдает за мной с тех пор как я появился на улицу Карла Маркса.

Деваться мне было некуда, не стану же я разворачиваться и убегать от них. Поэтому я принял решение спокойно пройти мимо них и зайти во двор. Пойду напролом.

Может быть они тут совсем не по мою душу. Мали ли какие у них интересы. А если и по мою, то менять план было поздно. Неизвестно, когда мне еще представиться такая возможность — устроить побег другу.

Я не сомневался в своих действиях. Конечно это было не законно. Если Тему по поручению одесской мафии оставили под следствием, чтобы повесить на него убийство, то счет шел на часы.

Я очень надеялся, что Тема проявляет характер и не позволяет оговаривать себя.

Раз одесситы имели такие связи, что ребят отпустили по моему требованию, то дело «сшили» бы в любом случае, неважно сбежит Тема или нет.

Но одно дело, если он будет вынужден подписать «признательные» показания, а другое — пойдет в полный отказ и избежит давления. Признаешься — мало дадут, не признаешься — ничего не дадут.