Мы вышли на связь со своим командиром, получили подтверждение прохождения первой точки, контрольные цифры и новый азимут.

Короткое объявление:

Дорогие друзья, ввиду того, что мне нужно срочно завершить 4 том Спасателя (осталось примерно три главы), в ближайшие пару-тройку дней «проды» «Скорости 2» будут выходить нерегулярно или с некоторым опозданием.

Тех, кто еще не подписан прошу подписаться, чтобы не пропустить обновления.

По завершению публикации последних глав «Спасателя 4», вернусь к ежедневной выкладке Скорости. Приятного чтения.

Глава 24

— Вот бараны! Каждый раз с этим молодняком одно и тоже. Ни одного исключения, — лейтенант в сердцах сплюнул, потом помолчав и подумав, добавил, — ну кроме вас. Вы молодцы! Где ты там спишь что-ли? Петров!

Из кустов вылез незнакомый матрос с рацией.

Мы вышли на связь со своим командиром, получили подтверждение прохождения первой точки, контрольные цифры и новый азимут.

* * *

Ко второй и третьей точке мы тоже пришли первые. Поначалу Михеев явно чувствовал себя не в своей тарелке в моей компании. Видимо, ему стало стыдно за свое поведение, но я не держал на него зла.

По-моему он осознал свою вину.

Он свое получил и вряд ли станет дерзить или лезть драться в будущем. А мне оно тоже не нужно. Я всего лишь поставил его на место. Никому не позволено топтать честь и достоинство сослуживца.

Позже мы сначала перебросились парой незначительных фраз, а потом уже болтали, как ни в чем не бывало.

Всегда не понимал по-настоящему злопамятных людей. Конечно, шутки на эту тему всегда воспринимались с юмором: я не злопамятный — отомщу и забуду, я не злопамятный — просто злой, и память у меня хорошая. Оборотная медаль этого сложного чувства — мстительность.

Человек стремится причинить зло или неприятности другому, независимо от того, насколько это оправданно. Если месть удалась, он продолжает в том же духе и привыкает мстить.

Как там было? Месть благородное дело? Как в Монте Кристо. Но проблема в том, что месть не заканчивает конфликт, лишь усугубляет.

Месть сладка, и все же… это стрела, которая часто поражает того, кто ее выпустил.

Но если конфликт исчерпан, то зачем травить свою душу гневом и мечтами о мести?

В конце концов Михеев извинился.

— Всё нормально, ты тоже меня прости, я в спарринге и вправду немного не рассчитал силы.

Я протянул ему «трубку мира».

Обратно мы добирались так же как и ехали выполнение задания, на «шишиге». Снарягу отдавать последним никто не стал, коллектив проявлял товарищескую солидарность.

По возвращению в часть всем приказали построиться. Мы суетливо сбежались, построились и пересчитались.

Группы уже стояли в колонну по четыре, как и положено на флоте. Перед строем ходило взад-вперед начальство в лице кап-три, капитана третьего ранга с птичьей фамилией Соловей.

Он поздравил нас с успешным выполнением боевой задачи. Нас с Михеевым отметили особо, заставив выйти из строя.

Мой новый напарник был доволен, то читалось по его улыбающейся физиономии.

Никто и подумать не мог о том, что он несколько часов назад был готов устроить мне темную из-за своей же оплошности.

На ждал небольшой сюрприз случаю того, что наша группа, единственная уложилась в отведенные временные нормативы.

После ухода Соловья, наш командир роты, старлей Адамиди, объявил личную благодарность отвалил с «барского плеча» ящик тушенки, за которым мы с Михеевым сходили на продовольственный склад.

Оказалось, что офицерам выдавали дополнительный продуктовый паек.

— Ни хрена себе! Вот это щедрость, — удивился я тому, что нам по его записке выдали два картонных короба с двадцатью четырьмя банками в каждом.

— А хренли ты думал. Офицеры на довольствие. Знаешь, как их классно снабжают?

— Как?

— Продовольственный паек у них ммм, — Михеев закатил глаза и поджал губы, — в месяц ему дают семь с половиной килограмм мяса, три с половиной рыбы, крупы три с половиной, полтора масла сливочного, два кэгэ сахара, макароны килограмм, хлеба по булке на день, яйца тридцать штук. Ящик тушенки. Остальное по мелочи сгущенка, овощи и так далее.

— Откуда ты знаешь?

— На складе в наряды ходил.

— Выходит он нам свою тушенку отдал?

— Да этих продуктов — за глаза. Они не съедают. Адамиди неженатый, ему в одно рыло не сожрать всего вот и делится с нами.

— Правду говорят, что армия дело такое — она всю правду в человеке вскрывает, там не замаскируешься, не прикинешься. И в армии каждый получает то, на что способен и чего достоин, не больше. Сразу видно, кто гнилой, а кто нормальный.

— Это точно я на складе всяких насмотрелся. Я так тебе скажу, есть люди, как Адамиди, а есть те, кому это паек заменяет смысл жизни. Жадные до чертиков. У меня ко многим офицерам «специфическое отношение». У меня отец военный, я всю жизнь по гарнизонам.

— Да ладно тебе, Михеев, брось. Офицеры — такие же люди как и все. Со своими недостатками и пороками, достоинствами и причудами. Если взять советское общество и армейскую структуру — там общего намного больше, чем многие думают. А самодурства на производствах бывает в разы больше, чем в армии. Как и всяких рвачей, откровенных ублюдков и т.д. Никто с Марса к нам не прилетал. Везде люди. Всем семьи кормить нужно.

— Не, ну вояки-то хорошо заколачивают, ничего не скажешь. То что, летёха около двухсот пятидесяти получает это не секрет. Мне батя всегда говорил: типа вот получишь диплом и будешь максимум сто шестьдесят получать, а если пойдешь училище, а потом служит в армию, то все будет у тебя нормально и зэ-пэ и паёк. Во флоте, на подлодках, вообще, отлично зарабатывают.

Если офицерам тушенка надоела и они не знали куда ее девать, то нам она пришлась как нельзя кстати. Мы устроили в тот вечер целый пир.

На утро у нас планировались занятия по водолазному делу, теория и первые практические занятия с аквалангами, но сразу после утренней построения в кубрике я почувствовал сильное недомогание.

Командир, увидев мое бледное лицо и испарину на лбу, тут же отправил меня в медсанчать.

На теоретических занятиях по водолазному делу я еще поприсутствовал.

Я, как и все, записывал историю развития водолазного дела, принципы пребывания человека под водой, все про анатомию человека, про процессы газообмена и дыхания, про кислородное голодание.

Зарисовывали и изучали мягкое и жесткое водолазное снаряжение, антропоморфные скафандры и разное другое оборудование.

Я освежил в памяти информацию про водолазный трап, спускоподъемные устройства, водолазные и компрессионные беседки.

Мы рисовали схемы, стрелки воздействующих на водолаза сил.

Я старался не выделяться на общем фоне, хотя давно все это знал. Плохо быть выскочкой или умником.

Потом наша команда изучала как проводить рабочую проверку снаряжения. Принципы подбор и подгонки гидрокостюма.

До обеда рота занималась теорией, и поэтому я немного отвлекся от плохого самочувствия.

А вот после, мы должны были совершать погружения в небольшом открытом бассейне, которое все почему-то называли «океаном». Там команда должна была изучать способы погружения и плавания с сигнальным концом, отработка движения по командам, подаваемым поверхности.

Но все пошло наперекосяк. Подошла моя очередь. Только я накинул на плечи баллоны, надел маску и вошел в воду, которая мне показалась ледяной, как ноги схватила жуткая судорога.

С загубником во рту я пытался избавиться от боли, и со стороны это выглядело, как какие-то кривлянья или дикий танец под водой.

— Бодров, отставить глупости! Что с тобой? — задал мне вопрос одни из старшин-инструктров, — кому говорю.

Но я не смог даже выплюнуть загубник и ушел под воду.