Последние полтора года были просто отсрочкой. В глубине души он знал это, не так ли?

– Мне нужно немного времени. По крайней мере, до февраля.

– Давай до Рождества.

От сильной паники у Бита кольнуло в груди.

– Осталось меньше месяца.

На линии раздался издевательский смешок.

– Если тебе удается убеждать всех, что твоя эгоистичная мать – святая, то и восемьсот тысяч к двадцать пятому числу ты как-нибудь раздобудешь.

– Нет, я не смогу, – произнес Бит сквозь зубы. – Это невозможно…

– Возвращайся с деньгами, или я все расскажу.

Связь прервалась.

Бит несколько секунд смотрел на телефон, пытаясь взять себя в руки. На экране накопились текстовые сообщения от его друзей, спрашивающих его, где он и почему опаздывает на ужин. Он уже должен был привыкнуть притворяться, что все нормально. Он делал это в течение пяти лет, с тех пор как шантажист впервые вышел на связь. Ему нужно улыбаться, слушать внимательно, быть благодарным за то, что у него есть.

Сколько еще он сможет выдержать?

Пару минут спустя он вошел в погруженный в кромешную тьму зал для вечеринок.

Зажегся свет, и появилось море улыбающихся лиц, кричащих:

– Сюрприз!

И хотя его кожа под костюмом была холодной как лед, он пошатнулся с изумленной ухмылкой, смеясь так, как все ожидали. Он принимал объятия, обменивался похлопываниями по спине, рукопожатиями и поцелуями в щеки.

«Все в порядке. У меня все под контролем», – думал он.

Бит боролся с нахлынувшим стрессом и пытался ценить все то хорошее, что видел вокруг себя, включая комнату, полную людей, собравшихся ради него. Учитывая усилия, которые они приложили, это меньшее, что он мог сделать. Одним из преимуществ рождения в декабре были дни рождения в рождественской тематике, и его друзья пытались его впечатлить. Белые мерцающие огоньки были обернуты вокруг живой гирлянды и свисали со стропил банкетного зала. В светящихся вазах стояли пуансеттии. В воздухе витал тяжелый аромат корицы и сосны, а в дальнем углу помещения горел камин. Его друзья, коллеги и несколько двоюродных братьев надели шапочки Санты.

С Рождеством никогда не прогадаешь, тут Биту не на что жаловаться. Сколько он себя помнил, это был его любимый праздник и время года, когда он мог спокойно сидеть в пижаме весь день и позволить разгрузить свою голову. Его семья всегда праздновала Рождество втроем, без посторонних, так что ему не обязательно быть в центре внимания. Он просто оставался собой.

Один из приятелей Бита из Нью-Йоркского университета в шутку схватил его за голову, и он стерпел это, зная, что парень не хотел его обидеть. Боже, они все так делали. Его друзья не знали, в каком напряжении он находился. Если бы они знали, то, вероятно, попытались бы помочь, но он не мог этого допустить. Он не хотел, чтобы хоть один человек узнал причину, по которой его шантажировали, или то, кто за всем этим стоял.

Бит заметил, что все вокруг него смеются, и присоединился к ним, притворяясь, что услышал шутку, но в тот момент его мозг занимался расчетами, рассматривая разные решения проблемы. Восемьсот тысяч долларов. Это вдвое больше, чем он заплатил этому человеку в прошлый раз. С чего он это придумал? И что будет в следующий раз? Замахнется ли он на миллионы?

– Ты же не думал, что твое тридцатилетие пройдет чинно и мирно? – спросил Вэнс, ткнув его локтем в ребра. – Ты же нас знаешь, а?

– Ты чертовски прав, так и есть, – кивнул Бит. В его руке появился бокал шампанского. – Во сколько прибудет клоун, чтобы сделать животных из воздушных шаров?

Группа разразилась возмущенным ревом.

– Какого черта… Ты испортил сюрприз!

– Как вы и сказали. – Бит приветствовал их, улыбаясь до тех пор, пока они все не перестали возмущаться и не ухмыльнулись в ответ. – Я же вас знаю.

«Хотя они тебя не знают. Не так ли?» – подумал он.

Его улыбка слегка дрогнула, но он сразу глотнул шампанского, затем поставил пустой бокал на ближайший столик, заметив мятные леденцы, разбросанные среди конфетти. Кусочки бумаги складывались в форму «Б». Фотографии Бита в пластиковых подставках украшали стол с закусками. На одной он прыгал со скалы в Коста-Рике, на другой он в кепке и мантии выпускался из бизнес-школы. Еще на одной фотографии он был запечатлен на сцене представляющим свою мать, всемирно известную Октавию Докинз, на благотворительном ужине, который недавно организовал для ее фонда. Он улыбался на каждом снимке.

Все равно что смотреть на незнакомца. Он даже не знал этого парня.

Когда Бит спрыгнул с того утеса в Центральной Америке, он как раз собирал средства, чтобы расплатиться с преследователем в первый раз. Тогда сумма еще была посильной. Почти пятьдесят тысяч. Конечно, это сказалось на его накоплениях, но он справился бы с чем угодно ради того, чтобы имена его родителей не втоптали в грязь.

Теперь в одиночку ему со всем этим не разобраться. В кассе фонда более чем достаточно денег, но он не смог бы воровать из благотворительной организации, которую основал вместе со своей матерью. Он бы на это никогда не решился. Деньги фонда шли на достойные дела: на стипендии для студентов, изучающих искусства перформанса, которые не могли позволить себе расходы на тренинги, образование, проживание. Эти деньги не должны были попасть в руки шантажиста.

Так где же ему взять нужную сумму?

Может быть, звонок бухгалтеру успокоил бы его нервы. В прошлом году он инвестировал в несколько стартапов. Может, есть вероятность получить проценты от этих инвестиций сейчас? Должен же быть выход.

«Его нет», – прошептал его внутренний голос.

Бит все больше погружался в оцепенение, но придал лицу непринужденное выражение.

– Извините, я отлучусь на несколько минут, мне просто нужно позвонить.

– Кому? – спросил Вэнс. – Все, кого ты знаешь, находятся в этой комнате.

Это была неправда.

Здесь не было его родителей.

И той, о ком он постоянно думал. Как нелепо, что Мелоди Галлард все не шла у него из головы спустя четырнадцать лет после того, как он впервые встретил ее. Бит все еще помнил тот день во всех красках. Он вспоминал ее улыбку, то, как она говорила шепотом, как будто вообще не привыкла разговаривать, то, как она, казалось, не могла смотреть ему в глаза. А потом вдруг раз – и она не может отвести от него взгляд, а он от нее.

Бит обнимал тысячи людей в своей жизни, но Мел была единственной, кого он все еще ощущал в своих объятиях. Им суждено было стать друзьями. К сожалению, он так и не позвонил ей. Мелоди тоже ни разу не воспользовалась его номером. Теперь слишком поздно. Тем не менее, когда Вэнс сказал, что все, кого он знал, находятся в этой комнате, Бит сразу подумал о ней.

Было такое чувство, что он знал Мелоди, а ее здесь не было.

Она могла бы знать его лучше всех, если бы он поддерживал с ней связь.

– Может быть, ему нужно позвонить своей девушке, – пропел кто-то с другой стороны группы. – Мы знаем, как Бит любит держать свои отношения в секрете.

– Когда я найду девушку, которая сможет выдержать моих друзей, я приведу ее сюда.

– Ой, да ладно. Мы бы вели себя лучше некуда.

Бит скептически приподнял бровь.

– Вы так просто не умеете.

Кто-то подобрал горсть конфетти и бросил в него.

Он без промедления стряхнул кусочек с плеча, оставшись доволен, что вновь увел разговор от своей личной жизни. У него были причины не распространяться о ней.

– Один телефонный звонок, и я вернусь. Не начинайте делать животных из воздушных шариков без меня. Посмотрим, сможет ли художник помочь мне уединиться, – сказал он и одарил всех улыбкой, чтобы они поняли, что он шутит. – То, что вы устроили для меня эту вечеринку, очень много для меня значит. Спасибо. О большем и просить нельзя.

На эти трогательные слова ему ответили хором одобрительных возгласов и таким количеством конфетти, что ему пришлось пригибаться и прикрываться, выходя из комнаты. Но как только он оказался на улице, его улыбка исчезла. Вернувшись на тротуар, как и раньше, он простоял целую минуту, глядя на телефон в своей руке. Бит мог бы позвонить своему бухгалтеру. Хотя это было бы пустой тратой времени. За те пять лет, что шантажист, словно паразит, висел камнем у него на шее, из него выжали все соки. Лишних восьмисот тысяч долларов у Бита просто не было.