– Нет! – в отчаянии закричал Радимир. – Этого не может быть!

– Опомнись, Радимир! – воскликнул и Пересвет. – Неужели ты сам не догадывался о коварстве царя Еруслана? Зачем ему, великому владыке, заключать мир с Медным царством, которому со всей своей армией не устоять против сумеречного войска? Он испепелит Медное царство и построит вечный город чародеев, тот самый град, о котором уже слагают песни бродячие певцы в его чертоге! Радимир! Опомнись!

Радимир стоял белый как снег, даже его огненно-рыжие волосы, казалось, тронула седина. Лицо его исказила такая гримаса боли, что оно стало похожим на маску. Радимир долго молчал, наконец заговорил глухим голосом так, как будто ему было больно говорить:

– Я подозревал это. Не думал только, что все может быть так скоро. Думал, надеялся, вдруг все станет по-прежнему. Вдруг царь Елисей, тот царь, которому я поклялся служить вечно и верно, опомнится. Но, видимо, этому не суждено быть… Не суждено.

Он замолчал. Молчал и Пересвет, глядя куда-то в землю.

– Друг! – воскликнул наконец Радимир. – Брат! Царевич!

Тут он подошел к Пересвету и упал перед ним на колени. Пересвет сошел с коня и положил руки Радимиру на плечи.

– Встань, друг, – сказал он мягко, – встань, брат мой!

Радимир поднялся и посмотрел Пересвету в глаза. Сказал так тихо, что его услышали только воины, стоящие очень близко:

– Спасибо, царевич, что заставил меня вспомнить о моем долге. Спасибо за то, что снял пелену с моих глаз. Теперь будто наяву я вижу все то зло, которое совершил по приказу царицы. Моя вина в том, что я был глух и слеп. Но теперь все будет по-иному.

С этими словами Радимир развернулся к войску и закричал громким раскатистым голосом:

– Воины мои верные, воины мои славные! Коли есть среди вас те, в коих уже были ростки сомнения, коли были среди вас те, кто слушал одно только свое сердце, низкий вам поклон, братья, вы были правы, а я был неправ! Простите меня, братья мои!

И Радимир низко поклонился всем, перед кем считал себя виноватым. Затем он снова расправил плечи и продолжил:

– Те из вас, кто душой радеет за Медное царство, те из вас, кто остался верен царю нашему Елисею, вспомните былую присягу, сойдите с пути междоусобных войн с добрыми соседями! Все как один восстанем против сумеречного войска, дадим отпор коварному владыке Еруслану, который решил захватить наши земли!

Словно волна прошла по медному полчищу. – говорили все, кричали все, сомневались все, не было только равнодушных. Как один все воины пали на колени и восславили царевича Пересвета, который изгнал прочь сомнения и тревоги. Воины славили царя Елисея, каялись в содеянном зле и были готовы грудью защищать свое царство хотя бы и от самого страшного воинства на земле.

– Готовы ли вы, славные воины Медного государства, пойти в бой, последний бой с царем Ерусланом? – закричал Пересвет, когда волнение немного улеглось. – Готовы ли вы расстаться с жизнью, защищая свой дом и свой край?

– Готовы! Да здравствует царь Елисей! – вразнобой проревели тысячи голосов. – Да славится Медное царство!

– Готовы ли вы присягнуть мне в верности, готовы ли вы пойти за мной навстречу смерти и славе?

– Смерть! Слава! Слава царевичу Пересвету! – взывали воины. – Слава! Слава! Слава!

– Готовы ли вы… – охрипшим голосом закричал Пересвет, но замер на полуслове, потому как над его головой закружила темная тень, которая все приближалась и приближалась и наконец оказалась огромным черным вороном. Птица, сделав пару кругов над ними Радимиром, обернулась вдруг царицей Рогнедой.

– Здравствуй, любезный сын, – усмехнулась она, – вот мы и встретились наконец, мой несравненный Пересвет!

– Ты не мать мне боле! – тихо проговорил Пересвет. – Ты убила сестру, ты околдовала отца…

– Он не отец тебе, – перебила его Рогнеда, – князь Ингвар твой отец!

– Пусть так, – Пересвет сурово нахмурился, – если ты пришла, чтобы убить меня, что ж, убей! Убей, как убила и сестру мою Радонику.

– Я не убивала ее, глупец, – расхохоталась Рогнеда, – но убила бы, знай, как она отплатит мне после всего, что я для нее сделала! Но покорись же сейчас, блудный сын мой, дурной сын, покорись и восславь мое владычество!

– Тебе недолго осталось властвовать, – усмехнулся Пересвет, – еще немного, и царь Еруслан убьет тебя и покорит все наше царство.

– Убьет? Убьет ли? – только и рассмеялась царица.

И тут взошло солнце. Стрелой промчался красный всадник Ярополк, осадил коня у самых медных ворот и встал рядом с Иваном, изумленно наблюдая за странными событиями, творящимися у стен Медного царства.

– Убьет! Меня! – хохотала Рогнеда, рассыпая черные перья, не до конца сошедшие с рук, которые еще недавно были крыльями. – Да неужели вы, – она обвела безумным взором и медное войско и толпу горожан, собравшихся у ворот, – неужели вы все думали, что я настолько глупа?

Рогнеда, уперев руки в боки, хохотала, сверкала глазами и встряхивала головой, да так, что толстые косы били ее по спине. А на западе тем временем гремел гром, надвигалось что-то огромное, земля дрожала под богатырской поступью. Сумеречное войско – страшное, темное полчище тенью наползало на Медное царство. Толпа отхлынула от ворот обратно, с криками и плачем спасались люди, прятались кто где – по подвалам и каморкам, на чердаках и в подполье. Воины обошли город с юга и остановились напротив медного войска, ожидая команды. Впереди, на сером, как дождь, коне ехал царь Еруслан, закутанный в черный плащ так, что видны были только глаза. Он лихо проскакал между двумя войсками и остановился напротив Рогнеды, которая улыбалась и протягивала ему руки.

– Здравствуй, Еруслан!

– Здравствуй, Рогнеда, – ответил он приглушенным голосом и, спешившись, привлек ее к себе, – как же я рад вновь видеть тебя!

– Сегодня день нашей славы, Еруслан, – с волнением проговорила она, – мы должны запомнить его! – И с этими словами Рогнеда обернулась к сумеречному войску: – День славы!

– Славы! – откликнулись воины хором. – Слава государю Еруслану!

Еруслан молча всем поклонился и, увидев царевича Пересвета, усмехаясь, крикнул ему:

– Что, Пересвет? Отчего не порадуешься ты вместе с матерью своей, прекрасной княжной Рогнедой?

– Нечему радоваться ныне, – понуро ответил Пересвет, все еще не понимая, что задумала царица, – коли суждено земле обагриться нынче горячей кровью – да будет так.

– Возлюбленный сын мой! – со смехом проговорила ему Рогнеда. – Сегодня мы с Ерусланом объединим наши силы! Мы уже связали наши державы узами дружбы, сегодня же, когда царь Елисей мертв, мы свяжем себя узами любви!

– Ложь! – вдруг неистово закричала Яга. – Царь Елисей жив!

– Увы, увы, – сокрушенно покачала головой Рогнеда, – мой несравненный супруг стал жертвой дворцового переворота. Слуги схватили его сонного, связали и бросили вниз с городской стены. Я покарала виновных смертью, но мой муж, великий царь Елисей, к тому времени уже скоропостижно скончался.

На этот раз не выдержал Пересвет:

– Ты убила его!

– Что ты, – улыбнулась Рогнеда, – неужто я могла бы поднять руку на своего любимого супруга и великого государя? Опомнись, сын!

– Я не сын тебе боле, – с горечью повторил Пересвет, – и я стыжусь того, что когда-то был на твоей стороне.

– Ну что ж, – усмехнулся Еруслан, – тем лучше для тебя. Значит, не твоими руками будет разрушено Медное царство и не твоими руками будут возведены стены великого града именем Студенец!

– Медное царство никогда не будет разрушено, – прорычал Пересвет, сжимая кулаки от ярости. – Не бывать темному граду на этой земле!

– Ой ли! – Еруслан рассмеялся. – Но кто помешает мне и моей прекрасной царице осуществить задуманное? Медное войско? Да, оно велико, но и оно ничто по сравнению с моими чудо-богатырями. Яга? Она преисполнена ненависти и гнева, все ее помыслы были сосредоточены только на Елисее, она и жила только ради своей мести. Она не помощник тебе боле. Может быть, этот жалкий человек, ранивший мою бесценную Рогнеду и дерзко бросивший ей вызов посреди ее же владений? Но что может сделать такое ничтожество против сумеречного войска! А может быть, – тут Еруслан перешел на громкий шепот, – а может быть, ты? Может быть, ты, юнец, осмелишься противостоять мне? Ты, один-единственный?