– Тогда кто это сделал, я вас спрашиваю? Мы проанализировали протоколы допросов всех сотрудников, у всех алиби – все были внизу и не покидали общее помещение. Даже работники ресторана все были на своем месте. Алиби нет только у вас двоих.

– Безумие! Да ведь мы мгновенно побежали за капитаном, лишь только заподозрили, что кого-то скинули в воду! И потом, мы даже не знали, что Луиджи погиб. Мы надеялись до последнего, что человек за бортом просто переохладился.

– И вы, конечно же, не знали, чем его убили? – Ехидно воскликнул Биттерфилд.

– Да разве он не просто утонул?

Биттерфилд молчал, не отвечал, свербил Наташу взглядом, она же от напряжения заерзала на стуле.

– Нет. – Наконец сказал Биттерфилд. – Он не просто утонул. Его зарезали.

– Ах! – Вскрикнула Наташа.

– Тем более странно, что вы не слышали звуков борьбы или крики.

– Но я же говорю… влюбленные ничего не слышат.

– А вы влюбленные? – Усмехнулся Биттерфилд.

– Я… не знаю. – Наташа колебалась: Горан не звонил ей больше. Вдруг он вовсе не позвонит? Вдруг он одумался после вчерашнего вечера? – Но мне так казалось вчера. Послушайте! Я должна вам кое-что рассказать.

Биттерфилд даже подался вперед, ожидая услышать на сей раз что-то очень ценное. Но подробный рассказ Наташи об обманутых чувствах Луизы не впечатлил его. Наоборот, лицо его выражало еще больше недоверие.

– Я же сказал, что Луиза не могла убить его.

– Почему? Потому что она женщина? Так ведь вы сами говорите, что его на самом деле зарезали. Женщине такое под силу.

– Вот именно! – Инспектор вновь поглядел на Наташу с осуждением, как будто он не сомневался, что именно она убийца. – Но, как я говорил, Луиза была в момент убийства в зале. Ее видели другие сотрудники. Это точно не она.

Биттерфилд сверлил Наташу взглядом, не моргая, ужас все больше охватывал ее. Тогда она решилась сказать то, что мучило ее больше всего.

– Вы что, предъявляете мне обвинение?

– Мне нечего пока предъявить вам. Нет мотива. Нет орудия убийства. Передайте своему Вуковичу, чтобы перестал звонить и скандалить. Никто не отменит подписку о невыезде, пока мы не найдем убийцу.

– Он не мой Вукович. Вы можете сказать ему все сами. И что вы хотите от меня?

– Правды.

– Вы ее уже получили. Я все сказала.

– Подумайте, кто еще ненавидел Луиджи.

– Да мало ли кто? – Возмутилась Наташа, теряя контроль. – Может, весь его итальянский офис? Он хам, истерик. Его пальцем ткни – орет как баба! Точнее сказать, орал…

– Мы проверим данные о перемещениях его коллег. Если они прибыли в Англию, это невозможно скрыть. Всего хорошего!

Наташе допрос доставил массу неприятных эмоций, а упоминание Горана в таком дурном свете окончательно добило ее. Выходя из кабинета, она хотела провалиться сквозь землю, сбежать на край земли, больше никогда не появляться на людях. Она замерла на несколько минут в коридоре, переваривая все то, что вывалил на нее инспектор.

Вдруг следом из кабинета вышел сам Биттерфилд, они столкнулись лицом к лицу, и что-то было в его взгляде: совсем другое! Наташа замерла на мгновение, дух перехватило. Что, что это было? О чем он вдруг подумал, так пристально глядя на нее? Что-то властное и сильное было в этом взгляде, как будто он уже держал ее в своем кулаке, и она была беззащитна перед ним. Наташа хотела было что-то сказать, но он отвернулся и ушел, и тогда ей вдруг стало немного легче.

И все-таки полная тревоги, озадаченная, несчастная, Наташа приехала в офис. Выслушав ее подробный рассказ во время прогулки под окнами офиса, Джейн воскликнула:

– Да! Как это все неприятно и тревожно! Неужели они хотят тебя упечь за решетку?

– Что? Типун тебе на язык!

– Так ведь ты сама понимаешь: Горана не упечешь, слишком важная шишка, его семья дружит с руководством Хорватии. Древний род, богатейший клан. А все остальные сотрудники были в зале, их тоже не привлечь к ответственности.

– Ну а ты? Ты мне веришь?

– Конечно верю! Слушай, Наташа, пока тебя не было, я тут с Кэтти посплетничала. Она мне такое про Луизу рассказала!

– То есть мы опять к Луизе возвращаемся? – Наташа закатила глаза.

– Не совсем. Но Кэтти видела, как та входила на кухню и там ругалась с работником. Он схватил ее за плечи и затряс со всей силы.

– Муж? – Ахнула Наташа.

– Возможно!

– Но как он проник на теплоход?

– Не знаю. – Джейн пожала плечами. – Это самый больной вопрос! И как мы докажем, что он был там?

– А почему мы должны что-то доказывать? – Возмутилась Наташа. Это работа инспектора. Если он такой умный, пусть сам опрашивает работников ресторана, пусть узнает, как так случилось. Джейн, неужели ты не понимаешь, что он и убил Луиджи? Ведь это убийство из ревности! Луиза клялась ему, что у нее с ним все кончено, а сама нарядилась – и на рождественский корпоратив. А там шагу не давала Луиджи ступить.

– Ты так уверена в этом?

– Ну а что еще нам думать? – Простонала Наташа. – Ты же сама слышала: все имеют алиби…

– Все кроме человека, – задумчиво произнесла Джейн, – которого как будто не было на теплоходе.

– Именно! Мне нужно снова попасть к этому инспектору.

– Может не стоит? Зачем самой напрашиваться?

– Но я ведь помочь хочу! – Наташа задумалась: так ли нужно было лезть лишний раз в полицию? – Ну хорошо, ты права. Сама не знаю, почему так хочу снова увидеться с инспектором. – Сказав последние слова, она засмеялась.

И действительно, отчего-то при одной мысли о встрече с Биттерфилдом, Наташе стало вдруг приятно. Но она тряхнула головой: еще недавно он пытался упечь ее за решетку, лишь бы скорее закрыть дело! Нет, она обязана презирать и ненавидеть его за некомпетентность и безразличие к судьбам невинных людей! Только так! А если все-таки он ее подставит? Что тогда?

А на следующее утро Горан наконец написал ей сообщение. Наташа забыла об экране монитора с сотней непрочитанных писем, о звенящем телефоне. Что ему написать? Что сказать? Нужно ли писать сразу? Нельзя сразу! Ведь он больше суток не вспоминал про нее: нельзя дать ему понять, что она только и делала, что сидела за столом и ждала его сообщения.

– Наташа! Наташа! Очнитесь!

Змеиный голос Лиз Перкинс вывел Наташу из оцепенения. Она встрепенулась. Начальница стояла перед ней собственной персоной. Джейн за спиной делала ей озадаченные знаки, как будто вопрошая, что с ней, что она не заметила приближение Перкинс.

– Я вам звоню, пишу, ни ответа – ни привета. Что у вас с брендом «Lecker»?

– А что с ним? – Удивилась Наташа.

– Вы дела приняли?

– От… кого? Грег ведь не появлялся.

– От Виргинса, разумеется. Он, конечно, не особо в курсе, что там и как, но знает поболее остальных. Быстро к нему в кабинет.

Наташа встала, схватила блокнот с ручкой и пошла, забыв на время о Горане. Перкинс последовала за ней, выглядело это так, как будто воспитатель ведет ребенка на прогулку или в уборную, и Наташа покраснела от смеси смущения и возмущения.

Однако лишь только они вышли, как выяснилось, что причина была в другом: Перкинс хотела сказать ей что-то наедине.

– Там творится что-то странное с этими немцами. У нас по ним самые большие продажи.

– Да, я знаю.

– Так в последние дни департамент продаж жалуется, что идут отмены заказов. Мы возвращаем предоплату одну за другой на основную позицию.

– Так это их задача – выяснить у дилеров, в чем дело.

– Я-то знаю! Но вы же понимаете, это отдел продаж. Пока их не надоумишь, сами не догадаются. Принимайте дела и идите в департамент продаж, собирайте аналитику по отменам. Требуйте, чтоб обзванивали дилеров. Кто-то должен расколоться, в чем причина.

– Как будто кто-то пустил слух о неисправности оборудования.

Перкинс усмехнулась.

– Возможно. Или будет новая линейка брендов, и дилеры не хотят заказывать старье. В любом случае, нам неликвид на стоках потом не нужен.