Она вошла в класс с обычным, слегка утомлённым лицом. Как будто не было вчера у школы ни Мымры, ни снежка, брошенных ей вслед. Обычно начала урок. Отметила присутствующих. Объявила тему и цели, которые никого не интересовали в принципе, а сегодня – вдвойне. Потому что у 10-го «Б» сегодня были своя тема и свои цели.

– Приступим к проверке домашнего задания.

Прозвучал дежурный вопрос, заставлявший в былые дни класс чувствовать себя не совсем комфортно.

Взметнулась рука Козлова. Секунду Мымра смотрела на неё прищурившись, точно всё-таки заподозрила неладное. Дэн никогда не поднимал руку. Ну, если только выйти надо было. Но Павлова среди урока не отпускала. Это все знали. Потому к ней с такими просьбами и не обращались. Справляли свои дела на перемене.

Конечно, если бы у Мымры хорошо варил черепок, она бы проигнорировала эту мотающуюся красную руку. Но литераторша явно переоценивала свои силы. Видно, не знала Пашиной великой истины, чем заканчиваются войны учителей с детьми.

Впрочем, скорей всего, она и не храбрилась. Надеялась, что Козлов в извинениях рассыплется. За вчерашнее. Сколько смешных людей на свете!

– Вы хотите отвечать, Козлов? – Мымра смотрела на десятиклассника предупреждающими глазами.

– Нет. Я… это… – Дэн встал, одёрнул свитер с английским флагом на плече. – Я спросить хочу. Сколько у Льва Толстого было… это… детей?

И оглядел класс победным взглядом.

– А вы точно знаете, Козлов, что у Льва Толстого были дети?

Дэн на минуту запнулся. Бросил быстрый вопросительный взгляд на уткнувшегося в смартфон Макса. Перевёл – на Компьютерную Мышь. Та утверждающе опустила ресницы за стёклами безобразных очков.

– Точно! – рявкнул Дэн и с грохотом сел.

Мымра встала. Отошла к окну. Уставилась в снежную муть за стеклом, словно мечтала прочитать там ответ на вопрос Козлова. Произнесла задумчиво:

– Дети Льва Толстого… Одно время они пытались идти по следам своего великого отца. Дочери преподавали в школе в Ясной Поляне. Даже коров доили! Но ни у кого из них не хватило силы пройти этот путь до конца. Дети редко оправдывают ожидания родителей.

Гека прищурился: хочет сказать, что мы ещё ничтожнее наших родаков. Мымра! Он приготовил для неё свой вопрос. Правда, ещё не знал, задаст ли его. Колебался: нужно ли ему участвовать в дурацком представлении?

Дэн вскинулся:

– Но число? – покосился на включённый смартфон. Диктофон старательно записывал урок, который 10-й «Б» преподносил Мымре.

– Какое число? – Литераторша казалась искренне удивлённой. Будто этот рёв слишком резко вернул её из уютной графской резиденции в таящую опасности школюгу и она упустила нить разговора.

– Значит, вы не можете назвать точную цифру… это… льватолстовских детей? – Дэн победно оглядел класс и плюхнулся на стул.

– Какой похвальный интерес к семье Льва Толстого! Я просто вынуждена его поддержать, – устало съязвила Мымра. И Гека понял, что «число» она знает. Да и другие усекли. Глупо было открывать их литературный батл таким пустяковым хрестоматийным вопросом. Смешно было выпускать первым номером дебиловатого Дэна. Литераторша привычно жёстко взяла в руки ситуацию: – К следующему уроку подготовите, Козлов, доклад на тему «Дети Льва Толстого и русская литература». Приступим к проверке домашнего задания.

С ожесточением на лице Ник вскинул руку.

– Вы готовы? Давно пора ответить.

Ник встал. Выдержал театральную паузу. Опёр ся о парту кулаками:

– Нет. У меня вопрос.

Дэн громко хмыкнул.

– Сколько писателей носило фамилию Толстой?

– Вас тоже число интересует? Или всё-таки – вклад этих писателей в русскую литературу? – Мымра наклонила набок голову в золотом шлеме волос. Густые и короткие, они напоминали именно шлем. В голосе уже не плескалась скука. Да и никто зевотой не давился.

– Ничего. Число пройдёт, – успокоил экзаменуемую Ник.

– Вы, наверно, Пронин, математику любите? – попыталась поддеть его Мымра.

Но Ник был не Дэн. Он нанёс ответный молниеносный удар:

– Ага. Там учительница добрая.

У математички все классы, в которых она вела, на ушах стояли.

Мымра села. Очень прямо. Внимательным взглядом обвела застывший единым существом класс. Кажется, усекла наконец, что вопрос о «числах» не глупое прикольство.

– Та-а-ак… – протянула она. – Кто-то ещё хочет что-то уточнить?

Как по команде взметнулся лес рук. Не подняли только Макс и Гека. Макс не должен был участвовать в этой операции. А Гека просто не хотел идти в стаде. Он выждал минуту. И потом неспешно тоже поднял руку.

– Я рада, – сказала Мымра, хотя в голосе её отнюдь не звучало радости, – что вы наконец выделили несколько минут из своего драгоценного времени, чтобы встретиться с графом, офицером, великим писателем, Человеком с большой буквы – Львом Николаевичем Толстым. Подозреваю, встреча эта произошла на просторах Интернета. А там много мусора. Но что вы поработали – уже плюс.

– Не увиливайте! – грубо рявкнул Дэн. – Отвечайте! Вы обязаны нам непонятные места объяснять.

– Объясню, если смогу. Если же я что-то подзабыла, освежим мою память вместе.

Надеется выдержать экзамен, вяло отметил Гека, и в то же время осторожно подлизывается. Чует: розги хорошие приготовлены.

– Что касается писателей с фамилией Толстой, то нельзя не вспомнить Алексея Константиновича. Возможно, вы романс на его стихи слышали – «Средь шумного бала случайно…». Музыку к нему Чайковский написал. Но были и другие… Кстати, сын Льва Николаевича, Илья, тоже себя в сочинительстве попробовал. Отец даже его рассказ «Одним подлецом меньше» похвалил.

Не успела литераторша замолчать, как 10-й «Б» снова ощетинился пиком рук.

Если бы у Мымры было немного поменьше самоуверенности, она бы попыталась призвать класс к порядку, хотя бы ценой угроз и истошного крика. Что диктофоны-то писали, Мымра не знала. Могла бы оттянуться сколько влезет. Англичанка, к примеру, свои голосовые связки регулярно тренировала. По делу и без дела.

– Сколько желающих! Только я буду сама выбирать того, кто задаст мне вопрос, – предупредила Мымра. – Смирнова.

Ну какой вопрос могла приготовить Смирнова? Специально тех выбирает, кто послабее, скривился Гека.

Смирнова встала. На прошлом уроке она, униженная необходимостью отвечать плохо известное и неинтересное, лопотала по-детски, уставясь в стол. Теперь Смирнова поднялась свободно, красиво. Откинула голову:

– У меня такой вопрос: с кого писал Толстой Наташу Ростову?

– Вопрос, конечно, важный. Но на него я вам давно ответила. Может, придёте мне на помощь? Кто послужил прообразом главной героини «Войны и мира»?

Класс молчал, как одно тупое недоразвитое существо. У Макса дёрнулось плечо. Он знал. Но не мог снизойти до ответа. Все грозно повернулись к Мыши: точно ли литераторша говорила или водит их за нос? Бурбан беспомощно захлопала ресницами за стёклами очков:

– Да, ребята, Марина Владимировна рассказывала. Сестра жены Толстого Татьяна. А вот фамилию не помню точно. Но она похожа на мою. – Бурбан застенчиво улыбнулась литераторше. Неожиданно слегка похорошела. Будто отблеск бессмертной Наташи Ростовой пал и на её жалкую фигурку.

Литераторша ответно улыбнулась Бурбан. Улыбнулась как-то странно: ласково и снисходительно одновременно:

– Её звали Татьяна Андреевна Берс. Жизнь этой женщины напоминала захватывающий роман. – Наклонилась вперёд: – А ты о чём хочешь спросить меня, Аня?

Мышь вернулась в свой природный багровый цвет. Литераторша практически никогда не обращалась к чужим старшеклассникам на «ты». А 10-й «Б» оставался для неё глубоко инородным, хоть она и провела в нём уже несколько месяцев. «Ты» звучало здесь по отношению только к одному человеку. И этот человек сейчас страдал от явной благожелательности училки.

– Да, я тоже приготовила вопрос, – виновато пожала худеньким плечиком Мышь. Очень ловко: одновременно и в сторону литераторши, и в сторону одноклассников.