«Вот как получается, – подумал Никита, – сколько ни говори „сахар“, во рту слаще не станет. А скажи женщине, что она красавица и сразу похорошеет».

Размышления прервал звонок, и Никита пошёл открывать дверь. Его не было несколько минут.

– Кто там? – громко спросила Олеся Фёдоровна и, не получив ответа, решила узнать.

В полумраке прихожей её сын целовался со своей девушкой. Услышав шаги, молодые торопливо отстранились.

– Светка, нам сейчас не до тебя. Нужно много чего сделать.

Олеся Фёдоровна включила свет в прихожей и обратила внимание, что её сын продолжал держать девушку за руку.

– Так, я поэтому и пришла. Давайте помогу.

– Тоже мне помощница.

– Мам, ну зачем ты так? – вступился Никита.

– А затем. Меня вон на рынке подменить нужно. За место я плачу, а товар сам себя не продаст.

– Так, я могу, – бодро ответила Светлана.

– На самом деле?

Олеся Фёдоровна растерялась. Она была уверена – эта фифа ни за что не согласится, и можно будет попенять.

– Конечно, – спокойно ответила потенциальная невестка, – не думаю, что смогу, как вы, наторговать, но постараюсь.

Последние слова вообще обезоружили почти свекровь, и осталось лишь объяснить, где у неё товар, сколько просить и по какой цене отдавать. Но недолго радовалась Олеся Фёдоровна.

– Ты мне поможешь? – Света посмотрела на Никиту.

И оборвалось материнское сердце. Очень хорошо она знала этот взгляд, и сама такой изобразить могла. И мало кто из мужчин устоит, когда наивные женские глаза говорят, вернее, даже вопиют: «Без тебя мне никак. Только ты, сильный и независимый, можешь помочь слабому созданию в этом мире».

– Никита… – хотела остановить сына женщина.

Но тот удивлённо посмотрел на маму.

– Тёть Тамара Свете ключи от кладовки без меня не даст.

– Я записку напишу… – попыталась возразить Олеся Фёдоровна.

– Зачем? Я же буду со Светой. И вдвоём мы в два раза больше продадим.

И действительно, торговля у молодых людей пошла очень бойко.

– Почём ваш картофель? – спрашивала благородного вида дама и, получив ответ, пробовала снизить цену.

– Правильно, – вступала в разговор Света, – просите дешевле. Мы поспорили: если он наторгует сегодня десять рублей, то мне придётся его поцеловать.

– Деточка моя, я бы ещё сама заплатила, чтобы меня такой красавчик целовал, – усмехалась дама и покупала по запрошенной цене.

– А если я возьму десять, сбросите по пятаку на килограмм? – интересовался усатый дядечка крестьянского вида.

– Что вы, мужчина. Если я хоть на копейку дешевле продам, он меня замуж не возьмёт, – жаловалась Светлана и показывала на Никиту, стараясь изобразить искренность.

Дядечка, смеясь, закручивал ус и предлагал рассмотреть его кандидатуру, если жених так глуп, чтобы «ах, какой красавице» ещё и условия ставить.

Тётя Тамара, наблюдая, как уходит товар у молодых, только посмеивалась и, когда был распродан последний мешок, сказала:

– Теперь до закрытия рынка свободны. Леська ввек не поверит, что вы до обеда всё сбыли.

Большие, просто громадные волны распугали пляжников и, несмотря на жаркий день, в море никто не купался. Но можно было сидеть на причале, куда в обычные пускали только с билетами на катер. Из-за волны швартоваться было небезопасно, не говоря уже о том, что вряд ли кто-то рискнёт испытывать свой вестибулярный аппарат при такой качке.

Света и Никита сидели, свесив ноги с причала. Они не обращали внимания на брызги, которыми изрядно делились с ними высоко поднимавшиеся волны.

На берегу, активно размахивая руками, выясняли отношения парень и девушка. Шум моря заглушал их эмоциональный диалог. Молодой человек отчаянно жестикулировал, стягивая с себя джинсы, а потом прямо в футболке пробежал через набегавшие волны и поплыл от берега.

– Он хочет утонуть? – с тревогой спросила Света.

– Нет, ему нужно, чтобы его пожалели, – объяснил Никита.

– Вот дурак.

Какое-то время друзья смотрели, как парень проплыл метров пятьдесят от берега и начал бороться со штормом, пытаясь вернуться. Но сильный отлив после каждой волны отбрасывал пловца дальше в море. Девушка бегала по берегу и что-то кричала.

– Не пора его спасать? – встревожилась Света, наблюдая за борьбой незнакомца со стихией.

– Силы пока ещё есть. Хорошо гребёт, – определил Никита. И когда молодой человек достиг берега и «обессиленно» упал на песок, а девушка опустилась рядом и крепко обняла, прокомментировал: – Видишь, не дурак. Своего-то добился.

После паузы, пока друзья наблюдали за событиями на берегу, Света спросила:

– Почему парни такие тру́сы? – И, глядя в сторону, уточнила свой вопрос: – Я же знаю, что ты ещё в восьмом классе в колхозе на картошке хотел меня поцеловать. А всё не решался.

– Нет.

– А то я не видела.

– Значит, не видела, если так считаешь. Я ещё с третьего класса хотел. С новогоднего утренника. Ты играла роль Снежинки, и у тебя одной волосы были в блёстках.

Света засмеялась.

– Тем более. Парни, что, так боятся отказа?

– Не только. Можно и по физиономии получить.

– Драться они, пожалуйста, боксом заниматься им не страшно, а лёгкой пощёчины прям так и испугались?

– Ну, здесь дело не в ударе. А в крушении мечты. Парни уверены, что у них только одна попытка. Раз девушка отказала – это уже навсегда. Вот что страшит.

– Но теперь ты уже ничего не боишься?

– Теперь нет.

Очередная большая волна накрыла с головой Свету и Никиту, но кто обращает внимание на такие мелочи, когда губы сливаются в поцелуе.

– Так, граждане провожающие, отходим в сторону, пропускаем пассажиров, – громко кричал вспотевший старшина в расстёгнутой гимнастёрке. – Мамаши, папаши, сестрёнки и просто кореша призывников на перрон не допускаются. Слюни-нюни держим при себе. Пропускаю только с билетами или повестками. Предъявляем доку́мент – проходим. Нет доку́мента – отходим.

– Господи, я же ещё пару носков не положила в чемодан, – вспомнила Олеся Фёдоровна и бросилась на перрон, но дорогу преградил сержант.

Выслушав просьбу женщины, он нарочито громко ответил:

– Всё, мать, казённое твой сын получит. Портянки ближайшие два года будет носить боец. Лучше бы самогоночки на дорожку припасла. Я бы и передал.

Старшина засмеялся, неприятно гогоча. А Олеся Фёдоровна вернулась к Светлане и, не стесняясь слёз, причитала:

– Вот ещё одни тёпленькие. Что же я за дура, забыла положить.

Светлана подозвала соседку Никиты, семиклассницу Ирину, которая увязалась на вокзал провожать. Та возле киоска «Союзпечать» рассматривала цветные обложки журналов моды.

– Ирка, почему комсомольский значок не носишь? – строго спросила Света.

– Ношу. Вот, – выставила левое плечо вперёд девочка.

– Дай сюда, – потянулась снять Светлана, но Ира прижала его ладошкой.

– Нельзя.

– Я верну через десять минут, – заверила Света и строго спросила: – Или ты не хочешь Никите помочь?

Девочка осторожно убрала руку, и значок моментально оказался на белой блузке, обтягивающей грудь Светланы.

– И резинку для волос.

Ира нехотя распустила жиденький хвост.

У выхода на перрон всё тот же старшина преградил дорогу.

– Куда мы такие красивые идём? Может, лучше со мной пообщаемся, так сказать, тет-на-тет.

– Меня зовут Андреева Светлана Константиновна, я член горкома комсомола. Мы отправляем своих товарищей в армию, и я бы хотела поговорить с командиром, – громко и властно заявила Светлана.

Старшина ещё раз посмотрел на высокую грудь девушки и, к своему удивлению, увидел там комсомольский значок.

– Не положено штатских пускать, – теперь подчёркнуто официально объявил военный.

– А пить во время несения службы положено? – Светлана сморщила нос и помахала ладошкой, отгоняя стойкий перегар, – Мне связаться с замполитом вашей части? И почему комсомольский значок не носим?