«Стрелок хренов!» — обругал себя летчик, но оказалось, что и эта очередь дала нужный эффект: солдаты от неожиданности замешкались, и этого короткого времени Корсару хватило, чтобы подбежать к ним почти вплотную.

«С такого-то расстояния я не промахнусь! Не повезло вам, ребята…» На более развернутые переживания времени не осталось, и он уже был готов выстрелить снова, скосить всех шестерых одной очередью, благо выстроились как на параде, и даже свое оружие поднять не успели… Но оказалось, что «ребята» вовсе не стремятся стать героями именно сегодня. Двое просто упали, словно у них подкосились ноги, а еще двое отшатнулись назад, словно впервые в жизни увидев направленное на себя дуло автомата. Оставшиеся двое стояли прямо на пути, и Корсар отчетливо увидел расширившиеся в ужасе глаза переднего и его руку, судорожно пытающуюся вскинуть оружие…

«Удачно стоит парень!» — эта мысль пронеслась в голове летчика уже после того, как сработали рефлексы и руки крутанули автомат, выставляя вперед приклад.

Удар, пришедшийся солдату в скулу, был такой силы, что «воин пустыни» отлетел в сторону, взмахнул рукой и упал на бок. Контейнер гранатомета брякнул о камень стены, словно простая жестянка.

«Перехватить и вмазать по машине?» Для этого Корсару надо было всего лишь отключить последнего из патрульных. Всего лишь еще один удар… Но этот последний вовсе не собирался ждать своей очереди, а был готов напасть первым. На его лице был написан не ужас, а злость, а в руке уже был зажат неведомо когда выхваченный широкий нож.

Корсар уклонился от выпада, отбив удар магазином «Калашникова», отпрянул назад, чтобы выиграть хоть секунду и перехватить автомат обратно в положение для стрельбы. Но под ногу в тяжелом ботинке попало что-то мягкое и податливое, нога проскользнула, и летчик упал прямо на борющихся в песке офицера в белом и Рустама. В последний момент Корсар попытался выставить руку с автоматом, чтобы сразу оттолкнуться от земли, перекатиться в сторону…

Но растянутое запястье отозвалось таким ударом по нервам, что Корсар не смог сдержать крика боли и выпустил автомат.

Лицо смуглого солдата с ножом исказила кривая усмешка: что и говорить, забавно! Безоружный враг, лежит наверху небольшой кучи малы, в основании которой барахтается свой же офицер, которому вообще-то полагается сейчас стоять в отдалении и отдавать приказы…

Молодому испанцу со звучными именем Валенса Альфонсио, дежурившему у пулеметной турели бронемашины, эта картина смешной не показалась, да и вообще на экране прицела все выглядело по-другому. Происходящее он увидел в два приема: сначала — как «воин пустыни» бежит, преследуя «неверного пса», и на бегу дает предупредительную очередь вверх, а после того как башня довернулась и объектив поймал проем ворот, испанец увидел, что патрульные, вместо того, чтобы задерживать беглеца, устроили драку, и что один из них готов броситься на «воина пустыни» с ножом…

Валенса Альфонсио не стал раздумывать, что к чему, — все было предельно ясно. Ведь сержант предупреждал, перед тем как выставить броневик на пост, — «неверный пес» не смог бы скрываться так долго, если бы ему не помогали предатели. Тогда Валенса не поверил ему… А зря! Сержанту надо верить всегда, и вот оно доказательство! И Валенса не раздумывая плавным движением подправил прицел и нажал на гашетку.

Звук залпа шестиствольного пулемета был похож скорее на короткий рев, в котором нельзя было различить отдельные выстрелы, и только что возвышавшийся над Корсаром патрульный исчез.

— А-а-а!!!

Крик прорезал наступившую после выстрелов тишину, и Корсар увидел перекошенное лицо орущего солдата с гранатометом, того самого, которому достался удар прикладом. Половина его лица превратилась в огромный кровоподтек, скрывающий один глаз. Вторым, уцелевшим, он глядел на что-то за спиной летчика. Корсар не смог сдержаться и проследил направление взгляда. Там, на песке, лежало что-то бесформенное, истерзанное, окровавленное…

Этот крик словно дал команду — уже пришедшие в себя патрульные, вместо того, чтобы кинуться на «неверного», направили стволы автоматов на броневик и открыли огонь.

Валенса Альфонсио даже не очень удивился: значит, предатель был не один? Тем хуже для него, вернее для них! Сейчас они поймут, что жестоко ошиблись, когда соблазнились на деньги конкурирующей семьи — в том, что вся заваруха с «неверным террористом» была делом рук точно такого же клана, Валенса не сомневался.

Он не стал торопиться стрелять — пули автоматов не были способны причинить вред бронемашине, и можно было выбирать мишени как на стрельбище при выполнении простейшего упражнения.

Полусекундная очередь — и еще одним патрульным стало меньше, ливень пуль просто снес человека, словно струя воды из пожарного брандспойта. Картинка на мониторе не показывала всех подробностей того, во что превратился убитый солдат, превращая стрельбу в подобие компьютерной игры. Валенса Альфонсио усмехнулся, направил стволы на следующего «предателя», вновь нажал на гашетку… Но вместо зудящей вибрации, которая обычно сопровождала работу шестистволки, Валенса ощутил, как корпус броневика содрогнулся, словно от удара громадного молота. «Боже, какая сильная отдача…» — успел еще подумать он перед тем, как куммулятивная струя взорвавшейся гранаты выжгла все внутренности бронемашины.

Вопль солдата с разбитым глазом, автоматные очереди, новый залп шестиствольника, шипящий выстрел гранатомета и взрыв, превративший броневик в костер, — все эти звуки слились для Корсара в одну непрерывную какофонию. Он не стал тратить времени на то, чтобы осознать причины происходящего. Вполне хватало и того, что было ясно сразу: враги передрались, они стреляют друг в друга. О лучшем нечего было и мечтать!

Летчик вскочил на ноги и, перехватив автомат здоровой рукой, с чувством глубокого удовлетворения саданул офицеру в болевую точку под ребрами. Тот согнулся, руки его разжались, и через мгновение рядом с Корсаром уже стоял Рустам. Следы от пальцев офицера, только что сдавливавших его шею, выделялись даже на его смуглой коже.

— К ангару! — выдохнул Корсар и, не оглядываясь, бросился в сторону «надувного резинового дома». Рустам что-то выкрикнул ему в спину, но Корсар не стал тратить времени на то, чтобы переспрашивать. Неразбериха, так кстати возникшая в крепости, в любую минуту могла закончиться, и тогда…

«Успеть, успеть, успеть…» — стучало в висках, а горячий воздух сушил горло. Каждый шаг давался с трудом, и Корсар в ужасе осознавал, что на самом деле он бежит не так уж и быстро, но это все, на что сейчас способно его измотанное тело. Не будь асфальта под тонким слоем нанесенного ветром песка, недалеко бы убежал летчик.

Стрельба в крепости тем временем утихла, а потом вспыхнула с новой силой. Вновь завыла сирена, бабахнули подряд два взрыва ручных гранат — видимо, кто-то еще, не сообразив, что к чему, принял участие в боевых действиях. Стена ангара приближалась, но здесь песок лежал уже горкой, цепляясь за ноги. Корсар стиснул зубы, готовясь заставить свой организм отдать все силы в последнем рывке, — но неведомо откуда появившаяся рука рванула его за ворот, и упавший летчик пропахал в песке недлинную борозду. Сразу же кожа на плече и бедре засаднила, а боль в растянутом запястье проснулась с новой злорадной силой.

— Ползи туда! — Рустам махнул рукой в сторону толстого пластикового рукава, ведущего к ангару от стоящего на отшибе небольшого контейнера. Стенка контейнера была зарешечена, и за ней виднелись лениво вращающиеся вентиляторы.

Корсар попытался вскочить на ноги, но узбек снова дернул его вниз со словами:

— Совсем не видишь?

Летчик осмотрелся по сторонам и только сейчас понял, как Рустам прав: сейчас их, лежащих, от залитой бетоном дороги отделял воздуховод. Стоящего человека он бы не скрыл, а лежащих… Со стороны казарм уже слышался рев моторов, и Рустам пополз в сторону вентиляторов. Корсар последовал за ним, и вновь каждое движение давалось ему ценой огромных усилий, словно он ставил рекорд на скорость ползания по песку, хотя на самом деле он очень быстро отстал от Рустама и подобрался к воздуховоду в самый последний момент.