Прошло еще четверть часа, и она поняла, что он, скорее, уже не придет.

– Разрешите, – сказал парень, подойдя к Анне.

– Я…

– Если вы кого-то ждете, я не смею вас беспокоить, – смотря на Анну, сказал парень.

– Ничуть, нормально всё, – ответила она, еле сдерживая чувство обиды, что она не смогла даже пригласить парня, с которым за ночь у неё было столько пируэтов в постели.

Ей было обидно то, что она, такая молодая и красивая, не смогла влюбить в себя сразу, иначе он не стал бы шутить, что ей с ним повезло по телефону.

– Григорий.

– Редкое имя. Анна.

– Красивое имя, как Каренина.

– Извольте, не упоминайте мне про эту фамилию. Она дура, извините, потому что у неё был любовник, был муж, а она – под поезд.

– Дура, – подхватил мнение Анны, Григорий.

– Ты уже поел или ещё нет?

Она посмотрела на телефон в надежде прочитать хотя бы сообщение от Григория, но тщетно, ничего не было.

Она набрала сама сообщение, что не сможет прийти на встречу, потому что себя плохо чувствует, и тем самым нивелировала возможность того, что он придёт, а она уже с парнем сидит.

Положив уже наконец телефон на стол, она посмотрела на него и взяла неожиданно за руки, как будто давно вместе, забыв, что они познакомились только.

Когда осознала это, быстро забрала к себе в руки и дико покраснела, чем вызвала восторг у её нового знакомого.

– Чем ты занимаешься?

– Пожалуй, ничем.

– Ты безработный? – больше утвердительно, чем вопросительно сказала Анна, рассматривая его одежду, которая была довольно простого кроя и материала

В течение минуты была тишина, которую ни Анне, ни Грише не хотелось нарушить.

Анна не хотела слушать, что он не может найти работу, а он не хотел говорить о том, что он начинающий писатель и как его книги никто не покупает.

В этот момент зазвенел телефон, и она ответила

– Парень? – стараясь не показывать небольшой раздражительности, не показаться любопытным, спросил Григорий.

– Да.

– Ты не хочешь с ним встречаться?

– Почему так решил?

– Ты сказала, что уже дома, точнее, не выходишь из дома, потому что чувствуешь себя плохо. Ты действительно себя плохо чувствуешь? Может, вызвать врача?

– Я ценю твою заботу, но не нужно.

Григорий понимал, что разговор у них выходит за рамки романтического.

Первые мысли и первые слова, сказанные им, сейчас уже не подходили для продолжения разговора. Он мучительно думал, о чем начать говорить, чтобы стереть последние 5 минут их диалога.

– Как было бы замечательно, если бы могли из своей жизни стирать каждый день негативное и оставлять только положительное.

– Хорошо сказано, но это утопия

– Да. Философы всех времен и народов пока могли и смогли предложить только 2 концептуально антагонистические теории. Это утопия и антиутопия, и в обоих случаях это или нереализуемо, или приводит к угнетению человечества.

– Согласна, но мне не хотелось в этот вечер говорить о высоких материях. Я действительно пригласила сегодня своего парня в кафе, но он пока по непонятным для меня причинам не пришел, потом я сказала, что осталась дома.

– Может, все образуется

– Ну знаешь, мы знакомы-то недавно

Тут она хотела сказать, что познакомились в этом же кафе и что вчера у них была 1 близость. Но излишняя откровенность, она посчитала действительно излишней.

– А чем ты живешь, точнее, чем зарабатываешь?

– Я профессиональный тренер по бодибилдингу, то есть я сам занимался, потом я забросил, потому что мне мой тренер поставил жесткое условие. Или я перехожу на химию, или он перестает меня тренировать. Но это не было… было, – тут Григорий начал запутываться в своих же словах и, чтобы не выглядеть смешным и не умеющим связывать слова, замолчал.

– Возможно, ты прав, погубил бы здоровье. Ведь большой спорт работает на износ человека. Замечательно, конечно, если ты станешь чемпионом, а лучше олимпийским чемпионом, а потом что?

– Ваш счет, пожалуйста, – сказала официантка, поднеся чек Григорию.

– Включите в общий чек, в общий человек с девушкой.

– Мне неудобно.

– Прекрати, позволь сделать мне тебе приятно. Это тебя ни к чему не обязывает, поэтому не переживай. Если мы после сегодняшнего вечера больше не встретимся, так тому и быть.

– Ты, наверное… слушай.

– Я слушаю тебя.

– А ты не ведешь блог?

– Пробовал, мало подписчиков, никому не интересны умные, заумные, мудреные, философские тексты. Всем нужно просто, доступно, развлекательно, трешово.

– У меня был блог о кулинарии. Когда начинала, думала, что у меня будет куча подписчиков, невозможное даже брошу работу, буду заниматься только этим. Наивная.

– У меня примерно то же самое, только те мы другие. Правда, странно, что твоя тема не зашла. Обычно едизм всегда в тренде в интернете.

– Что?

– Едизм.

– Я вроде даже не уточнила, что я хотела переспросить, но ты уже ответил, предугадал. Не знаю почему, но мне с тобой легко общаться, хотя я чувствую некую преграду, между нами.

– Это оттого, что мы мало знакомы и боимся, возможно, друг друга. Человек всегда боится перемен. Изначально мы все чужие, потом рождаются дети, мы стареем, ну и так далее.

– Я не поверю, что ты ничем в жизни не занимаешься, кроме тренерства.

– Не знаю, что можно причислить к тому, что, то есть, ничем я занимаюсь… Пожалуй, я… паршивый писатель, я пишу, пишу в стол.

– Как это? Никогда не была раньше знакома с писателями лично.

– Ну, раньше называли тех, кто пишет, но не издается.

– Я хотя и сдаюсь, и читатели есть, ну, их меньше 10, если считать постоянных читателей.

– Ух ты.

– Никакого «ух ты». Писатели – обычные люди. Возможно даже, мы хуже других.

– Почему ты так категоричен?

– Потому что мы говорим правду, но за это бьют иногда ногами, правда, в переносном смысле, но может случиться и в прямом. Нужно постоянно угождать публике, так можно дойти до откровенной пошлости. Не правда ли?

– Не могу сказать, я же не писатель.

– Ладно, я думаю, мне нужно писать, возможно, мне это самому нужно больше, чем другим. Вообще нужно писать так, что ты пишешь сам себе, откровенно, сам себе. Нет смысла писателю публики, она разная, и всегда найдутся критики, всегда, по-другому не бывает, поэтому нет смысла слушать других. Не поеду домой, оставлю сумму за стол. Пока, созвонимся.

Григорий быстро собрался и вышел из кафе. Анна почувствовала дикое одиночество, которая наступила ее душе. Она не понимала, что происходит, она даже не поняла, что произошло, тем более не могла сказать, что будет. Она ничего не понимала.

Пока она сидела в оцепенении, в кафе зашёл Алексей, вчерашний парень, с девушкой, которую он держал очень нежно за руки, не желая причинить боль.

Они узнали друг друга, встретившись взглядами

И тут Анна расплатилась. И тоже вышла на улицу, где уже не было видно подавно Григория.

«Надо было с ним пойти, толком даже повышение не смогла ответить, честно сказать, даже забыла», – размышляла она себе под свой курносый нос и направлялась в сторону своего автомобиля, припаркованного неподалёку.

Эту ночь она спала одна, но засыпала очень плохо, потому что вчерашняя оставленная пачка презерватива, лежащая на комоде возле широкой кровати с левой стороны, немного вывели её из спокойного душевного равновесия, и в памяти всплыла вчерашняя ночь в цветных и ярких красках.

Немного сделав себе приятное и не добившись желаемого, она закрыла глаза и, старательно отгоняя лишние мысли, в конце концов уснула крепким и сном.

В один из вечеров Анна зашла в кафе, где сегодня играла джазовая музыка. Она настолько была преисполнена своими планами на вечер, когда собиралась посетить спортзал, поужинав быстро после работы.

Она начала переодеваться в своей машине, но потом, подумав, что это легко можно сделать уже в спортзале, сняв с себя трусики, не стала обратно их надевать под юбкой.