Матильда высунула голову из переноски. Набравшись смелости, Михаил позвонил в дверь. Послышались шаги и первое, что Михаил услышал – это детский лепет, звук игровой машинки и громкая мелодия заставки «SmesharikiEXESHOW2000». Дверь открыл Виталик. Он был всё такой же прежний: мешки под глазами, борода, небольшой животик. Заметив брата, он какое -то время молчал, но своего удивления скрыть не смог:

– Михаил? – наконец выдал он, но тут же его взгляд потускнел, – Что ты хотел?

– Я хотел поговорить. Рад тебя видеть.

Брат последнее предложение проигнорировал.

– Ты уверен, что я окажу тебе радушный приём? – выгнул бровь брат и уже начал закрывать дверь, но Михаил быстро подставил ногу.

– Прошу. Я…

Мигунов быстро собрался с мыслями.

– Я умираю.

Стоя около стены с фотографиями, Михаил тяжелым взглядом вспоминал каждый день рождения, юбилей и другие семейные праздники. Напряжение звенело в воздухе, а его племянники даже не вышли к нему. А когда – то он кружил их вокруг себя…

Михаил бродил взглядом по снимкам. Он повесил их детские фото? Это Миша с Виталиком на детском утреннике. Миша был в костюме медведя, а Виталик в белой рубашке и брюках, за его ногой стоял рюкзак с трансформерами. Он тогда бежал со школы, чтобы поздравить брата. Это два брата на пляже на фоне моря в плавках. У Миши был весь рот в кетчупе и гамбургер в руке. Виталик с улыбкой смотрел в объектив, а Мишка тогда разнылся. А это два брата в боулинге. От этих воспоминаний стало настолько тепло, что Михаилу не хотелось возвращаться в суровую реальность. Браслет загорелся зелеными. Детство казалось таким беззаботным. Никто из их знакомых не мог допустить, что братья перестанут общаться.

Браво, Миша. Вот так легко всё испортить.

Михаил посмотрел на последнюю общую семейную фотографию, это был день рождения мамы. Больше братья не общались. Ни открытки, ни сообщения не последовало после того злополучного дня. Здесь они больше не улыбаются. Стоят по краям в разных концах. Виталик со своей семьей, Михаил рядом с мамой.

Виталий о чем-то говорил с женой, как неожиданно в дверь позвонили.

– Миша, открой пожалуйста, – послышалось из дверей и Мигунов быстрым шагом направился к двери, распахнул её. В квартиру влетела Адель и прыгнула Михаилу на шею.

– Миша! – крикнула она, – Сколько лет. Где ты пропадал?

– На работе. Здравствуй, сестрёнка. Как ты узнала, что я здесь?

– Виталик написал в беседе, – улыбнулась сестра, но тут же поняла, что сказала и распахнула глаза. Михаил помолчал некоторое время, но потом кивнул, делая вид, что не расстроен тем, что есть беседа без него.

Адель ничуть не изменилась с того злосчастного вечера только высветлила волосы снова, она всегда была не прочь менять имидж.

– В общем, остаться ты у нас не сможешь, – холодно произнес Виталий, обращаясь к брату. Адель распахнула глаза.

– Почему? – воскликнула она.

– Потому что у меня трое детей и для Михаила нет места, – начал заводиться старший брат.

Адель уже хотела возразить, как Мигунов спокойно прервал её жестом.

– Всё нормально, я понимаю. Я просто хотел извиниться за прошлое.

Виталик неожиданно улыбнулся и спокойно кивнул:

– Ничего, я прощаю тебя.

Михаил распахнул глаза и ни на шутку обрадовался:

– Правда? Я..

Но лицо Виталика резко стало пунцовым.

– Конечно, нет! – задыхаясь от возмущения произнёс он, – Думаешь, если ты умираешь это аргумент тебя простить? Я столько лет терпел от тебя издевки. Ты не упускал ни единой возможности задеть меня.

Мигунову стало не по себе. Адель отошла в сторону, и он заметил, как её глаза наполнились слезами.

– Ты умираешь? – спросила она, замечая браслет.

– Подожди, Адель, сейчас я Вас выставлю за дверь, и ты можешь трепаться сколько захочешь, – прошипел на неё старший брат.

Михаил сжал руки в кулаки. Да, в тот вечер он высмеял букет Виталика, подаренный маме. Это был простой обычный букет хризантем. То ли дело Михаил! Заказал букет с Венеры из камней! Вообще- то этот поступок был скорее спичкой в комнате, которая уже давно наполнилась газом. Братья соревновались с самого детства. Михаил всё время подкалывал старшего брат, жег его острыми шутками и приколами. В тот вечер Виталик не выдержал, ушел с праздника и больше никогда не выходил на связь. Михаил уехал в Москву. Семейные узы оборвались.

– Я был не прав, – начал Михаил, – Я был слишком заносчив и слеп. Я думал, что я самый умный, успешный и считал себя лучше Вас обоих. Но жизнь меня достаточно наказала – одиночеством и болезнью. Ты имеешь право злиться. Я лишь хочу попрощаться и сказать тебе спасибо за, то что ты прощал меня столько времени, столько лет переводил всё в шутку. Я был последней сволочью, когда подарил маме букет, хотя ты предлагал сделать общий подарок, а я в очередной раз решил выпендриться, когда высмеивал тебя там в ресторане. Прости меня.

Глаза Виталика. Того самого черствого, холодного старшего брата неожиданно наполнились слезами:

– Я тебе не верю, – с горечью в голосе сказал Виталик, – Ты не мог так измениться. Люди не меняются.

– Просто, – Михаил помедлил, – Просто всё перед лицом смерти теряет смысл. Я боялся не успеть сказать это.

Виталик вытер нос и собрался с мыслями:

– Всё могло бы быть по- другому. Если бы ты не был козлом! Я сводил всё в шутку, потому что хотел сохранить семью. Ты крестный моих детей, ты хоть раз поздравил их с днём рождения? Ты хоть раз спросил меня, как у меня дела? А сестре хоть раз позвонил?

– Виталик,– Адель обняла его за руку.

– А мне всегда было обидно. Миша! Миша! – передразнил брат мамин голос, – Отдай ему свою игрушку, посмотри он маленький. А вот у Михаила квартира в Москве, а вот он зарабатывает, а Миша известный дизайнер, а ты?

Увидев слезы брата, Михаил сам не смог выдержать это. А ведь и правда, как – то он не думал, что можно было всё исправить. И более того не подразумевал, что Виталик был такой ранимый. Идея наступить на своё эго и набрать знакомый номер телефона семь лет как-то просто не приходила ему в голову! Но обида и превосходство питало Мигунова мотивировало самоутверждаться и быть первым. А кто соперник? Собственный брат. Стыдно. Но вопреки всему Михаилу всегда хотелось больше. Лучше. Первее.

– А я кто? Я просто семьянин.

Виталик вздохнул и отвернулся к стене с фотографиями:

– Уходите.

Адель расстроенно открыла дверь, и они с Михаилом вышли. Трое племянников выглянули из комнаты. Это был Максим – старший четырнадцатилетний сын, Стас мальчишка девяти лет и Кирилл, который родился сразу после него. Супруга Виталика тоже вышла в коридор, и Михаил только и успел увидеть малыша на руках. Дверь квартиры захлопнулась. В переноске заскулила Матильда.

– Хочешь поесть? – после нескольких минут молчания спросила Адель. Михаилу было даже страшно взглянуть на браслет.

Старое кафе из детства было совершенно не узнать. Теперь, на стенах вместо розовых воздушных кексов, висели планеты, которые находились в проекции. Плазменные телевизоры с трансляцией спортивного марсианского матча располагались в разных концах зала. Живых официантов заменили очаровательные девушки-андроиды. Михаил поднимал морковку со дна тарелки. Куриный суп не лез. В кафе Мигунов всё думал о брате. Часы из – за нервов показывали, что жить осталось десять часов.

– Какая же я подлец, Адель, – произнес он.

– Это мягко сказано, – добавила масло в огонь сестра. Михаил горько улыбнулся. Адель как-то быстро налетела на еду и начала поглощать сначала куриные кусочки, потом гамбургер, а затем запила клубничным молоком. Миша наблюдал за ней.

– Ты замужем всё также?

Она кивнула. Адель очень быстро ела.

– Ты торопишься?

– Мне на смену в больницу сегодня, я же врач, помнишь?

– Ах, да.