Но и это не помогло. Чем больше был с ней, тем сильнее вело. С каждым днём, с каждым часом становилось яснее, что Мелли — та самая, сколько ни отрицай, сколько ни беги от себя, она моя, а я её, и ничто в мире этого не изменит.
Оставалось последнее — спокойно расстаться с Джиральдиной, организовав ей и Дороти безбедную жизнь где-нибудь на другом конце Империи, исправить ошибки, молить о прощении Мелли, беречь и любить её, на этот раз целиком, искренне и без оглядки на прошлое. Всего-то! Казалось бы. Но нет.
За ошибки всегда приходится платить. Причём тогда, когда меньше всего к этому готов.
Внутренности скручивает в болезненный жгут, хочется взвыть раненым зверем, выплеснуть прочь эту невыносимую боль. Отчаяние кроет меня с головой.
Всегда такой сильный, такой уверенный в себе, я мнил себя всемогущим, и вот. С умирающей Мелли на руках я беспомощен, будто ребёнок.
— Мелинда? Мелли? Всё будет хорошо, слышишь? — дрожащими пальцами убираю с бледного лица прядки волос.
Прижимаю её к себе ещё крепче, пытаясь согреть, но тепло её тела угасает, а дыхание замедляется. Кошмарная реальность, в которой Мелли нет — всё ближе.
— Мелли, Мелли, — очерчиваю костяшками пальцев её лицо. — Я ведь тебе говорил, что ни-ку-да тебя не отпущу.
— Ты же не собираешься… — раздаётся рядом противный скрежет Джиральдины.
— Беги! — проговариваю, глядя ей в глаза. — Беги, пока можешь. Пока я занят и мне не до тебя. И знай. Если когда-нибудь ты снова попадёшься мне на пути, я превращу тебя в живой факел. Слово дракона.
— Я… — Джина бледнеет, отступает, спотыкаясь, смотрит на меня как на монстра, и правильно делает. Единственное, что сдержало меня сегодня — это память о нашем с ней сыне, вот только в следующий раз это вряд ли сработает. — Дороти! Дай мне руку! Быстро, я сказала! Залезай в экипаж! Молчи и делай, что говорю!!
Мелли…
То, что ты лежишь здесь сейчас — моя вина, и ничья больше. Всё это закономерный итог ошибок, жестокости, неправильных выборов. Который я заслужил, признаю.
Но я слишком эгоистичен. Слишком собственник. Слишком не люблю делиться тем, что привык считать своим. А ты теперь моя. И даже смерти придётся обломать свои костлявые пальцы, если она рискнёт тянуться к тебе.
Ты будешь жить всё равно.
Потому что я тебя никуда не отпускал.
Аккуратно и бережно кладу неподвижное тело Мелли на землю.
Привычным отработанным жестом возвожу вокруг нас с ней замкнутый магический щит. Магия переливается непрозрачным матовым контуром, который никому из присутствующих не пробить. Голоса и звуки стихают, чужие силуэты размываются.
Вызываю в теле дрожь частичной трансформации. По коже идёт рябь чешуи, ногти удлиняются и утолщаются до острых когтей. Без раздумий и не мешкая провожу остриём по запястью, вспарывая кожу, наблюдая за появлением бордовой полоски.
Прикладываю своё запястье к губам Мелли, убеждаюсь, что несколько капель попадает ей в рот.
У меня нет нужного противоядия, но какая-то часть его есть в моей крови. Должна быть, по закону сохранения магических энергий. Но будет ли этого достаточно? Это только догадки, но их стоит проверить. Не дышу, нависая над Мелли, жадно всматриваюсь в её лицо. Жду.
А рисковать я не стану. Пойду до конца.
После того, как у Мелли появилась метка, у меня было время изучить природу истинной связи. Поначалу я искал как убрать метку, но попутно узнал много других занятых вещей о магии, доступной только истинным парам и не подвластной никому больше.
Думал ли, что эти знания мне пригодятся? А хрен его разберёт. Но зачем-то запомнил.
Связь истинной пары — мистическое единение и неразрывность душ, тел и самой сути. Дракон не может без своей истинной. Жизнь после утраты истинной сродни бесконечному блужданию во тьме, поэтому многие древние драконы выбирали такой перспективе смерть.
Они же и придумали ритуал «Сердце вечности». Необратимый, действенный и очень коварный. Потому что, произнося определённые слова, дракон заключает магический контракт, условий которого никто не знает. Ритуал позволяет спасти истинную на грани смерти и даже вернуть её душу из Бездны, но плата слишком высока.
Ничто не берётся из ниоткуда и не уходит в никуда. Даруемые истинной годы жизни забираются у дракона. И хорошо, если только они, намного чаще дракон жертвует силой, магией и даже зверем.
И всё-таки это ничтожная плата за жизнь своей пары. Поэтому я кладу правую руку себе на центр груди, а левую на грудь Мелли и произношу заученные слова:
Древние силы, что тайны жизни храните,
Моей любви есть цена.
Душу, силу, годы отдаю, берите,
Сердце Вечности, возьми мою плату сполна!
Ту ладонь, которой я касаюсь груди, нестерпимо жжёт. Что-то отделяется, отдирается с мясом от самой сути меня, бежит по венам магическими всполохами силы, покидая меня и перетекая в Мелли.
Защитный магический контур вокруг нас вздрагивает и идёт рябью.
За свою жизнь я испытывал разную боль, все её грани, но через такую не проходил ни разу. Меня словно разносит на энергетические крупицы, выворачивает наизнанку. Сознание то и дело обрывается, исчезает и возвращается вновь вспышками, чтобы быть затопленным новыми и новыми порциями боли.
Слышу нечеловеческий рёв и спустя время понимаю, что он — мой собственный. Я не знаю, сколько это длится. Бесконечные минуты этой дичайшей пытки растекаются на часы, а потом всё заканчивается, так же резко, как началось.
Осознаю себя нависающим над Мелли. Мои ладони упираются в землю по обе стороны от её плеч, с лица стекают градины пота, тело бьёт противная мелкая дрожь, будто при лихорадке.
Весь мир схлопывается до узкого пространства внутри магического контура, который каким-то чудом ещё держится, хотя сам я вот-вот свалюсь. Непривычное чувство.
Но это не важно. Важно то, что кожа Мелли белая и чистая, как и раньше, без чёрных ядовитых трещин, что её веки дрожат, а потом и вовсе распахиваются.
Смотрит на меня удивлённо-непонимающе, хлопает пушистыми чёрными ресницами, такими длинными. Протягивает руку и касается моей щеки кончиками пальцев:
— Рэйв? — шепчет испуганно-хрипло, всматриваясь в мои глаза.
— Я знаю. — Закрываю веки и трусь о её ладонь колючей щекой, будто это самая желанная награда для меня, впрочем, так оно и есть.
Я знаю, что она видит, что так её напугало. Сердце вечности вернуло Мелли к жизни, а взамен отняло у меня зверя. Поэтому Мелли не увидела вертикальных зрачков. Теперь я обычный человек.
— Прости. Просто я не умел, не знал, как с тобой по-другому. — Нахожу её прохладные ручки с почти прозрачной белой кожей и прижимаю их к губам. — Прости. Прости. Прости меня.
Сознание путается.
— Рэйв, всё в прошлом. Я давно простила! — раздаётся ответ, и только он приносит облегчение и робкое чувство наполненности взамен пустоты внутри в том её месте, где раньше ощущался зверь.
26. Рассвет
Мелинда, 8 месяцев спустя.
После многочасовых родов тело, наконец, окутано приятной негой расслабления. Чуть поодаль повитуха с помощницами собирают свои вещи. Удерживаю в руках сморщенный розовый комочек с плотно зажмуренными глазками и опухшим личиком, такой крохотный в целом ворохе белоснежных кружевных пелёнок.
— Ну, здравствуй, маленький! — касаюсь кончиком носа тёмного младенческого пушка на голове. — Ты мне дался непросто.
Мой взгляд туманится воспоминаниями.
Восемь месяцев назад Рэйв спас меня, но ритуал отнял его зверя и дар.
Представить не могу, как генерал Сторм смирился со своим новым статусом. Смирился ли?
Всемогущий дракон с огромнейшим магическим резервом, привыкший к почёту и власти, стал простым человеком — всё равно, что калекой. Потому что сила, мощь, власть над землёй и небом у драконов в крови, они впитаны с молоком матери и неотделимы.
Как бы то ни было, с тех пор Рэйвен ни разу не упрекнул меня ни словом, ни делом, не дал понять, что сожалеет о том своём выборе. Со временем я и сама поверила, что да, не сожалеет. Свыкнуться с мыслью, что я для него настолько важна, что ради меня он пожертвовал всем, получилось не сразу.
