Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Суслов согласно кивал, глядя в пространство. «Так где же эти картины?» — сквозь зубы процедил Андропов, исподлобья взирая на заведующего международным отделом ЦК.

Пономарев чуть не подпрыгнул.

«Да разве речь идет о картинах? — почти закричал он. Речь идет о людях, которых вы схватили в Баку с нарушением всех норм социалистической законности. Товарищ Алиев (Андропов, вздохнул и закрыл глаза) с возмущением звонил лично Леониду Ильичу, и тот намерен поставить этот вопрос на Политбюро. Партия всегда боролась и будет бороться против произвола и беззакония!» Пономарев, помимо всего прочего, был еще и академиком, так что спорить с ним было трудно…

Отдавая приказ начальнику следственного управления КГБ генерал-лейтенанту Курбанову освободить бакинцев, Андропов, криво улыбаясь, заметил: «Ни к кому больше не буду ходить в гости. Боюсь увидеть эти картины в чьей-нибудь коллекции».

«Я могу сказать, в чьей», — ухмыльнулся Курбанов.

«Пока не надо, — остановил его Андропов, — скажете, когда я спрошу…»

Он сам коллекционировал картины, собирал французскую эротическую бронзу прошлого века, музицировал и даже баловался стихами, как Мао-Цзе-дун. А потому был вдвойне уязвлен.

Под «действием непреодолимых сил» он сдал уже многие позиции. Часть его людей стала получать жалование в долларах и сертификатах. Он не только разрешил, но добивался этого, составляя секретные докладные записки в ЦК о необходимости прикрыть КГБ от всепроникающей, как направленная радиация, коррупции. А случаев уже было столько, что можно было насторожиться.

Некоторых чекистов пришлось даже расстрелять за взятки. Причем та быстрота, с которой эти приговоры выносились и приводились в исполнение, явно говорила о том, что к делу причастны и многие начальники казненных. Однако, выплата некоторым подразделениям жалования в валюте мгновенно расколола и без того уже не монолитные ряды потомков железного Феликса. Подразделения, которые обошли, стали глухо роптать, явно демонстрируя свое недовольство. Некоторых уволили из органов, других наказали в дисциплинарном порядке. Чекистам читали лекции и проводили беседы, идиотские как по форме, так и по содержанию. Люди сидели, откровенно скучая, и даже дремали. Пришлось по военторговской сети срочно открыть по управлениям сеть закрытых магазинов за рубли. Было в этих магазинах, предназначенных для младшего и среднего офицерского состава, не Бог весть что, но все же: разные там дешевые джинсы, бельгийские костюмы, рубашки «сафари», импортные сигареты, продовольственные заказы. Люди взбодрились.

Андропов лично выбивал по округам льготную очередь на жилье для своих людей, преодолевал явное непонимание обкомов и горкомов и яростное сопротивление чиновников горисполкомов, теряющих свой законный «заработок» на льготном предоставлении жилплощади. Все это помогало мало. Секретариат Андропова был забит заявлениями на предоставление или улучшение жилплощади.

Все вместе дико завидовали Первому Главному Управлению (ПГУ), занимавшемуся внешней разведкой. «Кадровая засоренность» там была потрясающей, что неоднократно подчеркивал в своих секретных рапортах на имя Андропова начальник управления кадров КГБ генерал Чебриков. Разные маменькины сынки и элитарные детки из потомственной номенклатуры рвались в кадры разведчиков, поскольку к этому времени столь героическая профессия неожиданно стала совершенно безопасной, но по-прежнему высоко престижной и очень выгодной. Проводя большую часть времени на западе под прикрытием дипломатических паспортов и под крышей разных ведомств от АПН и Аэрофлота до Госконцерта, получая зарплату в валюте и деньги на оперативные расходы, разведчики, балдея от своей сказочной жизни и рискуя разве что быть высланными, занимались за рубежом откровенной «чернухой», порой переводя статьи из открытых западных журналов и посылая их в центр в качестве добытой секретной информации. При этом они легко перевербовывались западными контрразведками, иногда даже не подозревая об этом. В Москву шли такие потоки информации и дезинформации, что обработать ее с помощью тех примитивных средств, которые были в наличии, стало немыслимым. Назревал информационный хаос.

Тысячи и тысячи кассет с подслушанными разговорами от министерских канцелярий в Вашингтоне до коммунальных кухонь в собственной стране лежали необработанными. Миллионы справок, отчетов, досье уходили в архив непрочитанными.

Сказывался и постоянно увеличивающийся разрыв в уровнях образования и технической подготовки на западе и в СССР. Одному резиденту в США за большие деньги американцы подбросили чертежи гидролокатора образца 1942 года. Но в этом в Москве быстро разобрались. А были случаи и посложнее. Полученные якобы секретные американские технические разработки и расчеты направлялись в соответствующие НИИ, приказывая им работать в данном направлении.

Многотысячные коллективы трудились годами приходя к выводу, что направление бесперспективно и ведет в тупик. Но это еще нужно было доказать чиновникам.

А доказать это было трудно, так как в многотомных компьютерных расчетах американцы сознательно вводили ошибки. Понимать это начинали, когда разбивался очередной самолет, взрывалась ракета или разлетался на куски испытательный стенд.

Но и это было не самое страшное. Страшной была обреченность, о которой, не подозревая этого, докладывала разведка.

На западе удалось купить без особого труда и за четверть цены (три миллиона долларов) американский истребитель-бомбардировщик «Фантом».

Советские специалисты, осмотрев машину, были поражены ее электронной насыщенностью. Имея примерно равные с советскими машинами подобного класса аэродинамические и маневренные характеристики, «Фантом», благодаря своей электронике, имел возможность обнаружить и уничтожить советские самолеты намного раньше и на гораздо большей дистанции. И ни одного узла из его аппаратуры обнаружения, электронного противодействия и поражения советская промышленность была не в состоянии даже скопировать. Старая болезнь, начавшаяся от исторических сталинских слов о кибернетике как «о чуждой марксизму жидовской лженауке», оказалась хронической и неизлечимой.

Поражающая свой эффективностью американская ракета воздушного боя «Скайуиндер» была тоже без особого труда приобретена на западе за полцены (позднее выяснилось, что и еще дешевле — разведчики тоже всегда «выкраивали» себе на черный день). А две другие ракеты вообще достались почти даром — от вьетнамских партизан, укравших их прямо из-под крыльев американских истребителей на какой-то базе в Южном Вьетнаме. Советские социалисты, которые постоянно мечтали посмотреть схему наведения этой ракеты, осуществив свою мечту, скорбно поджали губы. Да, схема была простой, как грабли.

Американцы вообще никогда не любили сложностей, породив даже национальную поговорку «он недостаточно умен, чтобы делать простые вещи». Все это было так. Но в основу схемы наведения входили микролампы, которые Советский Союз при всем своем желании производить не мог. Для этого понадобилось бы на два порядка повысить вакуум на заводах, построенных в свое время заключенными и стройбатовцами.

А американцы, как бы издеваясь, продают советской разведке весь комплект чертежей (вагон) и все технологические карты производства атомных подводных лодок-ракетоносцев типа «Джордж Вашингтон». Стройте, ребята, веселитесь. Ах, как все тогда были возбуждены. На каждом листе американский гриф «Топ сикрет!» И два наших «Совершенно секретно! Особой Важности», фиолетовые штампы с двумя нулями и прочая экзотика. Сам Брежнев принимал двух парней из ПГУ, которые купили и дотащили всю эту гору макулатуры до Москвы, и вручил им по звезде Героя. На проверку оказалось, что даже и говорить об этом не стоило. Достаточно только вспомнить, что единственным в мире погибшим ракетоносцем оказался ракетоносец именно этой серии, которую в судостроительных кругах так и прозвали «Иван Вашингтон».

Все эти игры стоили громадных денег, не принося либо никаких результатов, либо откровенный вред. Это уже была традиция. Сильно ли помогло стране, что разведка в свое время точно установила дату нападения на СССР — 22 июня?

49
{"b":"92733","o":1}