– Извините, – жар опалил щёки, залил шею и уши.

Я ведь, правда, нечаянно наступила.

Внезапно регент освободил мою талию от своей руки. Я поймала его взгляд. Он был серьёзным. Невозможно прочитать по его лицу, о чём он думал и чего желал. Лёгкий толчок, и меня отправили кружиться. Правда, далеко я не откружилась, меня всё ещё крепко держали за правую руку. Дор Халденрей дёрнул меня на себя, и я, кружась, врезалась в его твёрдую грудь.

Левой рукой я всё же ухватилась за его плечо, чтобы хоть немного отдышаться и получить немного опоры. Каменные мышцы. Никакой мягкости в его теле даже и не чувствовалось.

Я плавно провела взглядом по линии его плеча, шеи, подбородка, задержалась на плотно сжатых прямых губах, взобралась ещё выше – крылья его носа не шевелились, будто он и не дышал вовсе. И встретилась с его взглядом. Чёрным. И таким же изучающим, как и мой.

Он изучал меня, специально провоцировал и выводил из равновесия, чтобы прощупать.

Эта догадка меня взволновала. Моё дыхание участилось, но я контролировала вдохи и выдохи, чтобы они были размеренными, хотя мне в первые мгновения казалось, что не хватало воздуха. И не отводила взгляда в молчаливой схватке. Вот только Тёмный регент, искусный танцор, сделал новый шаг, чтобы раскачать меня: он вернул руку на мою талию, и его ладонь лениво поползла вниз.

Пульс подскочил. Однако я заставила себя стоять ровно и не вырваться из его объятий. Разве что пяточку приподняла и со всей силы опустила на мысок его сапог. Да ещё и весь вес перенесла на эту ногу.

Я проделала это, не отрывая взгляда от его лица, следила за выражением, ловила каждую эмоцию. Вот только Виарат дор Халденрей – безэмоциональная стена. Он даже никак не отреагировал на то, что я наступила ему всем своим телом на его ногу, словно ничего не произошло. Маг только наклонился ко мне, опалил своим горячим дыханием щёку и ушную раковину. И той рукой, что уже лежала на моём бедре, регент сжал его.

Моя выдержка пала. Я забилась в его стальных объятиях. Минуту, показавшуюся мне вечной ловушкой, он ещё удерживал меня, но затем резко отпустил и отступил. Получив долгожданную свободу, я отскочила от него, шумно дыша. Я облизала пересохшие губы.

– Хороший танцор прекрасно владеет своими эмоциями, – без тени насмешки произнёс дор Халденрей. – На сегодня урок закончен, – бросил он и вышел из аудитории.

А моё сердце всё никак не могло успокоиться. Я привычно накинула на себя другую личину, но даже это не помогло мне вернуть душевное равновесие.

Ночью, ворочаясь в постели в комнатке у Грызарура, я обдумывала и заново прокручивала сегодняшний урок с Тёмным регентом. А сказать нельзя было? Обязательно надо было меня обнимать, лапать, пугать и выводить из себя?

И только на границе со сном и явью я призналась самой себе: только так.

Бобыдр разбудил меня рано утром. Без умысла. Просто он принялся за своё любимое, второе любимое после лечения, увлечение – варку зелий.

– А что ты готовишь? – я сползла с кровати, потянулась, громко зевая, и подскочила к столу, на котором Грызарур уже установил свою мини-лабораторию.

– Мне дали очень ответственное задание, – бобыдр приосанился. – Госпожа декан попросила меня варить зелье, которое окрасит русалку в розовый цвет.

– А сама она его поменять не может? – у меня нос зачесался. Кажется, пора менять свою внешность. В одной из колбочек я поймала своё отражение и принялась его менять: форма лица, рост, цвет и длина волос, форма и цвет глаз, губы, щёки и так, по мелочи.

– Не надоело? – тяжело вздохнул Грызарур, наблюдая за моими изменениями.

Я только пожала плечами.

– Как же ты общаться с другими будешь, раз никто не знает твоей внешности? – запел он старую песню. – На занятиях же опять магистры будут тебя путать. Аукнется же тебе этот маскарад личин на экзаменах. Спрашивать будут по полной, даже не вспомнят твои прежние заслуги.

– А зачем русалке розовый цвет? – мне было неприятно обсуждать эту тему.

– Так чем розовее, тем выше статус в её королевстве, – бобыдр достал пару ящичков со стеллажа и принялся в них рыться, доставая и проверяя на запах некоторые ингредиенты. – Дали ей зелье, чтобы был розовый с жемчужным отливом, так она стала прозрачной. Теперь вот у нас в лазарете лежит, эх, бедняжка, по моей вине. Видать напутал что-то, когда готовил его. А теперь ещё и адептка одна у нас ходит с розовыми волосами. Ника её зовут. Пришла тут давеча, меня разыскала, пока ты ходила на свои индивидуальные занятия. Видимо, после нападения монстров на учащихся я так умаялся с помощью, да что-то напутал. Ведь не подействовало зелье целиком, только волосы у неё прокрасились.

Я прочистила горло.

– В смысле по твоей вине? Почему ты так решил?

– Так вот здесь было у меня зелье, – он показал на ту самую полку, тот самый ящичек, откуда я вытащила одну склянку и добавила в ту пробирку, которую немного разлила.

Бобыдр ещё дальше говорил, что влетело ему от Моси, а у меня перед мысленным взором промелькнула сцена, как он выгоняет меня из своей каморки после того, как узнает, что это моя вина. И либо мне возвращаться в свою комнату, к соседке, которая не даст житья, либо к декану Бремосси. Ни к первой, ни ко второй мне не хотелось.

– Это я виновата, – честно призналась я и рассказала всё, как было на самом деле.

– А сколько ты разлила? Какой объём отлила? Через какое время после смешивания двух зелий ты дала пробирку Нике? – Грызарур засыпал меня вопросами, уточняя только ему понятные нюансы.

Сперва я опешила от такого расспроса. Я ожидала укора, обвинений и того, чтобы меня выгнали, а он шустро записывал мои ответы и на соседнем листочке производил расчёты.

– А ты ругаться не будешь? – не сдержала я своего любопытства. Нет хуже пытки, чем ждать своей участи.

– Зачем? Я за время работы тут чего только не насмотрелся, – отмахнулся бобыдр. – Знаешь, сколько тут вас таких, которые считали, что зелья все одного цвета, а на самом деле оттенки у них разные? И не счесть. Ты только так на экзамене не говори, а то не сдашь. К тому же, цвет – дело обратимое. И очень хорошо, что ты рассказала мне до того, как я начал готовить их. Теперь надо просто будет пересчитать формулу, массу веществ для зелья, а только потом изготовить, чтобы не получить неожиданных побочных эффектов. Только больше так не делай! – под конец своей длинной речи Грызарур погрозил мне пальцем. – В следующий раз можешь серьёзно навредить.

– Хорошо, не буду, – с улыбкой ответила ему, думая, что следующего раза точно не будет, потому что я так больше делать не собираюсь.

– Беги уже на завтрак, а то опоздаешь на занятия, – поторопил меня Грызарур.

Всё-таки он хороший и добрый. Я обняла его, повинуясь внутреннему желанию. Бобыдр ответил тем же.

– Ну-ну, это только начало обучения. Самое интересное впереди, – обрадовал он меня. – От сессии до сессии живут адепты весело.

Местными экзаменами пугать начали чуть ли не с первых занятий. Но, судя по нагрузке, дожить бы до этой сессии.

Кое в чём Грызарур был прав: на парах меня часто не могли вспомнить преподаватели из-за моего меняющегося облика. Да и уже знакомые девушки и ребята не стремились со мной общаться. Они сторонились меня, но при этом сами неплохо общались, заводили друзей, шутили и участвовали в совместных шалостях.

Так я познакомилась с завистью. Но и избавиться от привычки менять внешность ежедневно я тоже не могла. Слишком уж хорошо её вбили в меня. Или просто мне было страшно меняться. Ведь так было привычнее. Новая маска, значит, можно не бояться последствий своих деяний. Потом не найдут, ведь ты снова поменяешь лицо.

И довелось мне схлопотать отработку, когда на паре с деканом я тихо брякнула, что зелья на цвет одинаковые.

– Одинаковые? – с широкой улыбкой спросила меня магистр Бремосси, которая меня услышала. – Выпей и навсегда излечишься от цветовой слепоты, – её улыбка переросла в оскал.