– Кто здесь? – спросил он, но голос прозвучал более уверенно, чем он ожидал.

Ответом стал ещё один шёпот, теперь ближе, как будто голос прозвучал из самой стеклянной панели напротив.

– …не уходи…

Марк сделал шаг к окну, внимательно вглядываясь в отражение. Его лицо смотрело на него, но что-то в нем было не так. Оказывается, глаза его двойника двигались чуть быстрее, чем его собственные.

– Ты кто? – выдохнул он.

Ответ не последовал. Лишь слабое эхо шагов, которых он не делал.

Он провёл рукой по стеклу. Оно было холодным, почти ледяным, несмотря на относительно теплый воздух в доме. Выяснить, что за этой поверхностью скрывается другой мир, который он не должен видеть.

Шёпот усилился. Теперь он слышал со всех сторон, как будто дом ожил.

– Найди нас… – раздался голос из коридора.

– Они придут… – донеслось из комнаты наверху.

– Это началось снова… – прошептали стену.

Марк не мог понять, кажется, он на самом деле или в жуткой виртульности. Его дыхание участилось, и он попятился назад, пока не наткнулся на диван.

Он закрыл глаза, сосредоточился, но шёпот не прекратился. Теперь он различал голоса – мужские, женские, детские. Некоторые шептали на непонятном языке, другие были громче, как будто кричали ему в ухо.

Вдруг один из голосов выбрал из общего хаоса, прорезая тишину:

– Марк…

Его имя. Произнесённым медленным, сдавленным, угрожающим голосом.

– Кто вы?! – закричал он, вскочив на ноги. Его голос эхом разлетелся по залу, но ответ не звучит.

Марк схватил лампу и направился к ближайшей стеклянной панели. Он чувствовал, что источник этого звука где-то здесь, но не мог его найти. И вдруг он заметил: на стекле позади него стояла фигура.

Высокий мужчина в тёмной одежде, лицо скрыто тенью. Марк обернулся мгновенно, но за спиной никого не было. Он снова взглянул на стекло – фигура всё ещё стояла там, на этот раз ближе.

Лампа в его руке задрожала. Он хотел убежать, но ноги как будто приросли к полу.

– Уходи… – прошептал голос из стекла, глубокий и хриплый.

Марк поднял лампу выше, зажглась стеклянная панель. Фигура в последнее время исчезла, но вместо нее на поверхности стекла начала произносить слова, как будто их кто-то выцарапывал с другой стороны.

«Сквозь стекло начинается конец».

Марк отшатнулся, едва не повредив лампу. Он выбежал из зала в коридор, но Шёпот преследовал его, становясь всё громче. Он остановился на лестнице, ведущий на втором этаже, и прислонился к стене, тяжело переводя дыхание.

И тогда он услышал тихий, но отчётливый детский смех.

Этот звук исходил не из стеклянных панелей. Он донесся сверху, с верхних этажей, где, как он помнил, была запертая комната.

Марк знал, что не следует идти туда. Но его ноги уже двигались.

Марк проснулся от стука. Сначала он подумал, что этот звук пришел из сна, но, когда снова услышал его – глухой, настойчивый – стало ясно, что источник был вполне реальный. Он лежал на старом диване, куда свалился от усталости, и первое, что увидел, открыв глаза, – этот бледный свет рассвета, проникающий сквозь стеклянные стены.

Стук повторился.

Он донесся из-под пола.

Марк встал, машинально потирая шею. Воспоминания о шёпотах из стен, о фигурах и отражениях накатывали волной, но рассвет принес с собой хрупкое ощущение реальности. Возможно, это всё действительно был сон?

Стук вновь раздался, приглушённый, как будто кто-то бил изнутри по деревянной крышке. В этот раз Марк заметил, что звук раздается из одной из комнат на первом этаже, дверь, которую он раньше не открывал.

Он направился туда.

Комната была маленькой и совершенно пустой, за исключением массивного ковра, покрывавшего весь пол. Стук звучит глухим эхом, усиливаясь с каждым шагом. Марк подошёл поближе, поднял край ковра и увидел люк с резной ручкой.

Сердце стучало в унисон с шумом. Он на мгновение замер, взглянув, стоит ли продолжать. Но его рука, словно движимая чужой волей, уже тянулась к люку.

Доски заскрипели, когда он открыл тяжёлую крышку, обнажая лестницу, уходящую в темноту. Запах сырости и плесени ударили его в нос, и Марк закашлялся, отступая на шаг.

– Что ж, – пробормотал он, оглядываясь вокруг. – Только посмотреть.

Взяв керосиновую лампу, он начал спускаться. Лестница скрипела под его весом, воздух стал всё тяжелее. Когда его ноги коснулись бетонного пола, он огляделся.

Подвал оказался больше, чем он ожидал. Пространство тянулось вглубь, стены были из грубого камня, а вдоль одной из них стояли старые деревянные стеллажи. Все было покрыто толстым слоем пыли.

Но в центре комнаты что-то находилось.

Это был деревянный ящик. Он был небольшим, покрытым трещинами от времени, но стоял как-то особенно, как будто кто-то специально разместил его в центре подвала. На крышке было нарисовано странное изображение – глаз, окруженный геометрическими узорами.

Марк подошёл ближе, опустился на колени и осторожно открыл крышку.

Внутри лежали пожелтевшие, фотографии и небольшой кожаный дневник, обтянутый потемневшей от времени кожей. Марк вытащил одну из фотографий и поднес ее поближе к лампе.

На ней был изображен дом. Такой же, как сейчас, но что-то было иначе. На фотографиях не было заросшего сада и облупленных стен, дома, на новом, даже на торжествах. Рядом стояли люди – мужчины и женщины в строгих нарядах начала XX века. Все смотрели прямо в камеру, за исключением одного человека.

Марк замер.

Этот мужчина стоял в центре группы, одетый в чёрный костюм. Лицо его было размытым, как будто он двигался в момент съемки, но глаза казались слишком светлыми, почти белыми, и смотрели прямо на Марка.

Он нервно отложил фотографию и взял дневник. Обложка была потрескавшейся, хрупкой, как пергамент. На первой странице изящным почерком было написано:

«Дневник Эдварда Холлинса. Год 1937».

«Холлинс?» Это была фамилия человека, от которого Марк получил наследство. Дальше он читал вслух, невольно шёпотом:

"Этот дом – не просто место, врата, проводник между мирами. Я не могу объяснить, как это произошло, но стекло… оно живое. Оно видит, слышит и отражает. Это не только то, что есть, но и то, что было, и то, что ещё будет."

Марк перелистнул несколько страниц. Почерк стал всё более беспорядочным, слова – отрывистыми.

"Они смотрят на меня. Через стекло. Их лица… они не люди. Что я сделал? Что я послал?"

Он почувствовал, как руки начали дрожать. Последняя запись была ещё более пугающей:

"Сегодня я запечатаю подвал. Это единственный способ. Но если кто-то найдёт это место, умоляю: не открывайте комнату наверху. Она держит их. Она – их зеркало."

Марк резко захлопнул дневник. В груди пульсировала паника. Он поднялся и бросил взгляд на стеллажи вдоль стены. Теперь, когда он смотрел на них, ему казалось, что из темноты на него смотрят десятки глаз.

Он схватил дневник и ящик, а затем поспешно поднялся наверх. Люк захлопнулся глухим стуком, как бы подчёркивая, что дверь лучше не открывать снова.

Но вопросы преследовали Марка. Кто такие "они"? Почему дом был построен? И что скрывается за запертой дверью на втором этаже?

Он считает, что ответы могут быть опаснее, чем загадки. Но что-то внутри, как голос из стекла, подтолкнуло его идти дальше.

Марк сидел в центральной комнате, окруженный стеклянными стенами. Дневник Эдварда Холлинса лежал перед ним на столе, рядом с керосиновой лампой. Его мысли путались. каждая строка из дневника была проверена.

«Стекло видит, слышит и отражает… не только настоящее».

Он не мог избавиться от ощущений, при которых дом наблюдает за ним. Панорамные стеклянные панели, которые днем лишь мягко отражали окружающий лес, теперь начали угрожающе темнеть. На них проступали странные тени, словно кто-то стоял за ними, но Марк знал, что снаружи никого нет.