Иван Румянцев родился 3 декабря 1920 года. Первенец, любимец и надежда всей семьи, включая бабушек и дедушек. Хорошо учился – и в начальной школе, и в семилетке. Много читал, писал стихи, поэтому не случаен был и выбор будущей профессии. Ваня, родом из когда-то зажиточных, потом раскулаченных «середняков», простой деревенский парнишка, мечтал стать журналистом. И шёл к своей мечте. После окончания семилетки, из родной деревни уехал в Ленинград. Сначала с отличием закончил ФЗУ (фабрично-заводское училище) и начал работать по специальности. Затем, в 1937 году поступил на подготовительное отделение факультета журналистики ЛГУ. Откладывая понемножку со своих невеликих зарплат, приобрёл фотоаппарат и стал осваивать фотодело.
Когда началась советско-финская война, добровольцем вступил в лыжный батальон. В одном из рейдов неудачно упал и сломал ногу. Попал в госпиталь. Его фотография, сделанная во время лечения, висела у бабушки Александры, в её «музее».
После окончания Зимней войны вернулся в Ленинград, а в декабре 1940 года был призван на действительную службу в РККА.
С учёбой в университете было приказано «все дела завершить». 4 ноября 1940 года призывников собрали в военкомате, произвели медосмотр и обрили наголо. Пешком они пошли на Финляндский вокзал, а оттуда на поезде отправились до Агалатова, где размещался штаб 63-го отдельного пулеметного батальона Карельского укрепрайона, в котором Иван должен был проходить службу. Он был направлен в полковую школу, готовящую сержантов и младших командиров пулеметных расчетов. 23 февраля 1941 года красноармейцы приняли присягу. Экзамены в полковой школе были назначены на 20 и 21 июня 1941 года. В последний день перед войной курсантам присвоили звание младших сержантов. Спать они легли усталые и счастливые…
С началом военных действий переписка родных с Иваном прервалась. Самые последние сведения о нём – с полей сражений на реке Булатной. Там его батальон держал усиленную оборону в августе 41-го. Потом родным пришло извещение, что Иван Румянцев пропал без вести. Долго пытались что-то о нем узнать, обращались и в военкоматы, и в архивы, но ответ был один и тот же. Скорее всего, на тот момент все документы военнопленных находились в Спецхране. И только несколько лет назад, в «ОБД Мемориал» были, наконец, найдены сведения об Иване. Согласно им, в плен он попал в октябре 41-го и находился до 1944 года в лагере № 3 в Финляндии, в 60 км от Иматры (250 км от Питера), где и был похоронен.
По архивным документам, на момент подписания перемирия с Финляндией, Иван Румянцев был жив и числился в списке военнопленных, подлежащих репатриации. А в списках «Безвозвратных потерь» уже указывается время и место его захоронения. Тогда в лагерях для военнопленных было много смертей из-за истощения и эпидемий.
Такая короткая жизнь, тяжёлая смерть, несбывшиеся надежды. Скольких юношей забрала война…
А мечта Ивана стать журналистом сбылась у меня…
Гл. 6. Отец
Василий, появившийся на свет аккурат в Рождество 1928 года, был третьим из четырёх братьев Румянцевых, и назвали его в честь отца. Мальчишки – Иван, Николай, Вася и Володя росли бойкими, всегда держались вместе. В родной деревне, за хулиганистый нрав и белобрысость эту весёлую компанию называли «седые черти».
На фронт мой отец, за младостью лет, не попал, а вот в послевоенной Германии ему послужить удалось. Красив он был всю свою жизнь, а в молодости – особенно. Военная выправка, шинель, накинутая на плечи, орлиный взгляд. Вот прямо артист. Нравом отличался свободолюбивым. Любил читать, отлично рисовал. После службы в армии хотел поступить в Академию художеств в Ленинграде, но что-то не сложилось. Пошёл работать на завод «Красный Выборжец», откуда и был призван на срочную службу. Отслужив, подался на целину, по комсомольскому призыву. Там и встретил свою землячку, мою будущую маму.
Молодые вернулись с целины и обосновались в областной столице, тогда ещё, в честь всесоюзного старосты, называвшейся Калинином. Стали жить-поживать, а вернее – выживать. Сначала снимали жильё – поселились на чердаке деревянного купеческого особнячка в центре. С парижскими романтическими чердаками, конечно, ничего общего. Но окно комнатушки-пенала выходило в грушевый сад… Там и прошло моё золотое детство.
В начале 60-х родились дочки – мы с сестрой. Жилищные условия постепенно улучшались – с чердака в коммуналку, потом и в отдельную жилплощадь. За двухкомнатную квартиру в тихом-зелёном районе было отдано и здоровье, и былой артистизм, и изрядная доля природного свободолюбия. Только золотые руки и глаз художника остались прежними – искру божью извне не потушить. Работал отец на химическом производстве, аппаратчиком во вредном цеху. Как он выражался: «двадцать лет в противогазе».
Как и все советские мужчины, частенько выпивал. Домашнее хозяйство, однако, содержал в полном порядке. Всё было прикручено, починено, припаяно, приклеено, всё работало. Не только у нас, но и у соседей.
А уж когда появилась дача! … Тут нашлось применение не только золотым рукам, но и инженерной мысли. И пронесённому через тяжёлые времена чувству прекрасного. Такого красивого, аккуратного домика (построенного в 80-е «из того, что было») нет ни у кого на нашей улице. Да и во всём СНТ.
Дочкам, то есть нам, было дадено высшее образование (а кому-то и второе), свобода выбора жизненного пути не ограничивалась. Да и как её ограничишь-то, вольные гены ведь пальцем не стереть. Иногда папа, глядя на меня, произносил «вылитая баба Шура». (Да, да, та самая, которая милиционера самоваром приложила).
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
