На соборной сессии в октябре 1964 г. с требованием отменить Индекс и прекратить инквизиционные процессы выступил швейцарский богослов аббат Ганс Кюнг, профессор Тюбингенского университета.
В 1964 г. вышла на французском и итальянском языках книга католического деятеля Ганса Кюнера «Индекс романус» (Kuehner H. Index Romanus. Roma, 1964.), изданная католическими издательствами, в которой автор требовал отмены Индекса. «Индекс глуп, ископаем, полностью скомпрометировал себя, это единственная книга, которую следует запретить», — утверждал автор. Этот обвинительный акт против Индекса широко циркулировал среди соборных отцов. На соборе с требованием отмены Индекса выступили американский кардинал Кашинг, французский епископ Уйг, немецкий епископ Клевен и др.[426]
«Церковь всегда опаздывает, — заявил на соборе 28 сентября 1965 г. индийский архиепископ Д'Соуза. — Только теперь мы пытаемся высказаться за свободу вероисповеданий, хотя уже 150 лет тому назад она была провозглашена во многих странах. Нам потребовалось 40 лет после «Коммунистического манифеста» Карла Маркса, чтобы папский престол выпустил энциклику «Rerum Novarum». Мы знаем об осуждении Галилея, но это не единственный такого рода приговор. Были осуждены Ламенне, Фрейд, Тейяр де Шарден и другие. Мы должны заявить здесь: хватит осуждений и занесений в Индекс!» (Ibid., p. 857).
О Галилее говорили и другие участники собора, требуя его реабилитации. Французский епископ Элшиже обвинил церковь в том, что она занимает ретроградную позицию по отношению к культуре и науке. «В современной истории символом этого отношения является дело Галилея, — заявил епископ. — И не следует говорить необдуманно, что это дело относится к далекому прошлому. Осуждение этого человека не было отменено. Многочисленные ученые считают, что церковь и сегодня относится к науке так, как теологи, осудившие четыре столетия тому назад этого великого и честного ученого. Было бы знаменательным жестом, если бы церковь воспользовалась четвертым столетием от рождения Галилея и смиренно реабилитировала его. Современный мир ждет от церкви не только добрых намерений. Он ждет фактов».[427]
Требования соборных отцов отменить инквизицию и Индекс заставили Оттавиани изменить тактику. Цепляясь за свой пост, он стал заверять, что готов подчиниться решениям собора. В октябре 1965 г. в связи со своим 75-летием инквизитор дал интервью журналисту итальянской газеты «Коррьере делла Сера», в котором заявил: «Я жандарм, стоящий на страже сейфа с драгоценностями. Вы думаете, я выполнил бы свой долг, если бы заколебался, прикрыл бы один глаз, оставил бы мой пост? Дорогой сын, семьдесят пять лет — это семьдесят пять лет! Я их прожил, защищая определенные принципы и определенные законы. Если ты скажешь старому жандарму, что законы будут изменены, то понятно, что старый жандарм сделает все от него зависящее, чтобы этого не произошло. Но если законы все же будут изменены, то бог несомненно даст силы старому жандарму встать на защиту новых ценностей, в которые он верит. После того, как новые законы превратятся в сокровище церкви, обогатят ее сейф, над всем возобладает только один принцип — служить церкви. А эта служба значит — подчинение ее законам. Слепое подчинение. Я ведь слепой».[428]
К тому времени инквизитор почти ослеп, но отнюдь не потерял свойственной ему энергии и привязанности к своей должности. Однако его лицемерным заверениям в готовности перестроиться никто не верил. Кто-кто, а уж соборные отцы знали, что верховному инквизитору церкви доверять нельзя, и, как мы увидим, они на этот счет не заблуждались.
Папа Павел VI был вынужден пойти навстречу пожеланиям соборных отцов. Выступая 18 ноября 1965 г. перед собором, он заявил, что осуществит реформу римской курии. «И чтобы наши слова не звучали бездоказательно, — сказал папа, — мы можем сообщить, что в ближайшее время будет опубликован новый статут св. трибунала».[429]
Наконец 7 декабря в органе Ватикана «Оссерваторе Романо» был опубликован папский декрет «Integrae Servandae», изменявший название конгрегации «священного» трибунала и устанавливавший ряд новых норм в ее деятельности. Старая инквизиция преобразовывалась в конгрегацию вероучения, она лишалась титула «верховной», упразднялся пост комиссария — прокурора инквизиции. Конгрегации вменялся в обязанность экзамен новых доктрин и новых мнений; с этой целью она должна изучать эти доктрины, поощрять «научные конгрессы» для их обсуждения. Декрет сохранял за новой конгрегацией право на осуждение доктрин, противных вере, но теперь соответствующее решение могло быть принято только с учетом мнения местного епископата. Декрет обещал опубликовать устав конгрегации, но до сих пор это обещание не выполнено, и устав все еще держится в строгом секрете.
Декрет сохранял за конгрегацией право на цензуру книг, указывая, что она будет «впредь тщательно» изучать подозрительные сочинения, прежде чем осуждать их. Теперь автору предоставлялось право защиты, а также уведомлялся о процессе епископ, в епархии которого проживал обвиняемый. Об Индексе в декрете не было сказано ни слова.[430]
Этот декрет производил двойственное впечатление. С одной стороны, он означал, что в деятельность старой инквизиции вносились изменения. С другой стороны, учитывая, что церковь неоднократно в прошлом меняла вывеску инквизиции, не меняя ее сущности, высказывалось предположение, что и на этот раз все останется по-прежнему. Тем более, что главой новой конгрегации был подтвержден мракобес Оттавиани, которому в феврале 1967 г. папа Павел VI направил теплое послание с выражением надежды, что он еще долгие годы будет служить столь же ревностно церкви, как и до этого. В послании Павел VI именовал Оттавиани своим «бывшим начальником и учителем».[431] Это относилось к периоду 1929–1937 гг., когда Оттавиани был заместителем статс-секретаря Ватикана, а прелат Монтини (будущий папа Павел VI) работал под его началом в том же статс-секретариате.
